Страница 11 из 29
— Знаете, почему это здесь висит? У нас считается, что, помахивая своей лапой, кошка как бы зовет в дом «о-канэ» — деньги. А значит, будет достаток.
К алтарю храма Мэйдзи дзингу — гигантскому кругу со схемой магических знаков — не подойти: выложенная каменными плитами площадь отделяет его от паломников. Те стоят под навесом черепичной крыши по другую сторону и бросают горсти монет в покрытые решетками ящики в форме большого мангала для шашлыков. Потом громко хлопают в ладоши. Храм относится к традиционной японской религии синто и построен в честь возведенного в ранг божества реального исторического лица — императора Мэйдзи. Именно ему Япония обязана своим процветанием: в 1868 году он начал знаменитые реформы и открыл в мир двери своей страны-отшельника, но внешняя его политика, мягко говоря, не способствовала миру и взаимопониманию с соседями.
Теперь же в святыне Мэйдзи царит полное умиротворение. Вокруг неторопливо расхаживают молодые монахи в белых одеяниях — рубахах и широченных, похожих на юбки, расклешенных штанах. Во дворе тихо змейкой движется процессия, по виду и выражениям лиц ее участников напоминающая похороны. На деле же — это свадьба, ритуал торжественный, важный, а потому без песен и плясок. Во главе процессии идет распорядитель, он облачен в черную форму, в фуражке, в белых перчатках и с желтой повязкой на левой руке. Затем следуют, тяжело передвигая увесистые черные сандалии-колодки на ногах, двое — с виду ученые мужи в белых халатах и с вытянутой деревянной табличкой в правой руке каждого. Глядя им в пятки, вослед семенят ножками две маленькие женщины, к белым нарядам которых добавлена некоторая пестрота, и уже за ними узнаваемы невеста в сложнейшем головном уборе, еще более навороченном, чем у католической монашки, и жених. Его кимоно (буквально — одеяние) черно как крылья ворона. В конце концов процессия чинно уселась на приготовленные ряды стульев и принялась так долго фотографироваться, что мне надоело ждать, что будет дальше, и я решил, что время дороже.
А отправился я в район Аса-куса, который считается в Токио местом, в наибольшей мере сохранившим черты японской столицы прошлых веков. Знаменит он крупным буддийским храмом Сэнсодзи, который был построен в VII веке в честь богини милосердия Каннон — то есть бодхисатвы по имени «Видящая звуки», которая в Китае — также в женской ипостаси — зовется Гуаньинь, а в Индии известна как Авалокитешвара. Правда это или нет, но рассказывают, что в старину море заливало все вокруг, кроме островка с холмом, на котором была деревня Асакуса-нори. Ее жители собирали отменную морскую капусту, и однажды какой-то рыбак вытянул из моря в сетях крошечную золотую статуэтку богини Каннон. На том месте построили храм. Говорят, что статуэтка до сих пор хранится где-то внутри, но в наше время никто ее уже не видел.
Массивные ворота на входе в храм украшены под черепичной крышей огромным — размером с двухэтажный дом — красным фонарем из бумаги. На фонаре гигантской кистью каллиграфа выведены два черных иероглифа — «Ворота грома». Проходя под ними, должна содрогнуться всякая нечисть. Крытая аллея из лавок с дешевыми сувенирами для туристов и красочными бумажными фонариками ведет отсюда во двор храма с многоярусными пагодами и просторными павильонами. Еще одни ворота увешаны двумя «варадзи» — гигантскими соломенными сандалиями по 4,5 тонны каждая. Предназначены они для Нио — грозных стражей врат.
Посреди двора установлена бронзовая курильница благовоний. Входящие в храм покупают пучок сандаловых палочек, оборачивают их квадратиком папиросной бумаги с буддийскими свастиками, на которой пишут свои пожелания и просьбы к небу, зажигают у специальной урны и втыкают в песок, насыпанный в курильницу. Сизый дым от благовоний рукой навевают себе на голову и одежду ради очищения. Затем можно подняться по ступеням к главному павильону богини Каннон, бросить в «мангал» горсть мелочи и полюбоваться росписью на потолке — почти живыми драконами и феями-небожительницами в облаках.
По воскресеньям токийцы посещают парки и святые места. Молодежь же непременно должна потусоваться. Мне порекомендовали парк Йойоги, который сам по себе ничего особенного не представляет. В обычный день недели. Но в выходной день движение по дорогам парка для автомашин перекрывается и под вечер туда съезжаются на роликовых коньках, велосипедах или приходят пешком тысячи школьников и студентов. Йойоги превращается в царство рок-н-ролла.
С пешеходного мостика, откуда видно здание японской телерадиокорпорации Эн-Эйч-Кей, я оглядел сверху уходящую под горизонт прямую асфальтированную дорогу, вдоль которой друг напротив друга пестрые группы ребят расставляли гигантские колонки, рассовывали провода гитар, микрофонов и синтезаторов по гнездам усилителей. Возле каждой такой команды скучивались поклонники. Минут через тридцать весь парк уже слился в единый рок-н-ролльный энергетический поток.
Японские школьницы от восхищения музыкой склонны поднимать мышиный писк. Он волнами проносился над танцующими кучками людей. Совершенно синхронно около 30 девочек взмахивали волосами и резко обрушивал и головы вниз в такт жизнеутверждающей долбежке металлической группы ребят в черных кожаных куртках. Яркими светофорами полыхали их длиннющие локоны красного, желтого, синего цветов и всевозможных оттенков. Рядом присоседились запачканные краской панки, подкатившие на таком же запачканном лимузине. Довольные собой и, кажется, не обращавшие ни малейшего внимания на зрителей, они выпиливали разорванные в лоскуты аккорды из гитарных жил и сами же выплясывали под них, прыгая и высоко задирая то одну, то другую ногу. Напротив чудачились хард-роковые парни, ряженые в цветные дамские платья, где-то надрывался раскосый двойник Элвиса Пресли, и каждый мог найти то, что ему по душе, купить компакт-диск, кассету или просто вдоволь и бесплатно нахлебаться децибелов на целую неделю.
Японцы рассказывают, что такие тусовки или «хокотэн», то есть «пешеходный рай», стали появляться в Токио по воскресеньям в середине 70-х годов в районе Харадзкжу. Поначалу целомудренных старших японцев коробило появление по-соседству с тихим храмом Мэйдзи дзингу танцующих на иностранный манер молодых людей, и полиция их слегка гоняла. Но поскольку по законам такой род развлечений не запрещался, группы ряженых рок-н-ролльщиков стали расти даже не как грибы после дождя, а что еще быстрее, в понимании японцев — как ростки бамбука — «такэноко».
— Для чего вы приходите сюда? — пытаясь перекричать грохот из ближайшей дюжины колонок, полюбопытствовал я у взмыленной группы школьниц на роликовых коньках, попивавших во время передышки из банок кока-колу.
Те переглянулись, перекричали друг другу на ухо мой вопрос, и одна из них, что поучтивее, отбросила на затылок алый локон волос, вежливо прикрыла рукой рот и с визгом выпалила:
— Да потому, что в школе такая скука!
...Наступает новая неделя, и жизнь в «пешеходном раю» входит в обычное течение. В стабильной недвижности взирает на город гигантский комплекс — дворец императора Японии. Его окружают крепостные стены из камня, привезенного когда-то на баржах из далекой префектуры Хиого, и каналы.
По их берегам совершают утренние пробежки любители физкультуры, успевая еще полюбоваться, как по воде плывут белые лебеди и плещутся карпы.
Токио
Иван Захарченко