Страница 2 из 26
Рассказывать о том, что я узнала о своей судьбе, не буду — это может спугнуть удачу. Так объяснил мне уважаемый китаец-предсказатель очень преклонного возраста, с ним я общалась через его дочь — она переводила слова отца на английский. Выспрашивал он обо мне с пристрастием — все пытался узнать, в какое время суток я родилась, какая была погода... Потом открывал старинные книги, пытаясь отыскать в них что-то обо мне. Жег сандаловые палочки, и сам же от этого сильно кашлял.
Мне захотелось сделать что-то приятное этому старому человеку, который даже в таком возрасте продолжал трудиться, отыскивая самое важное в людских судьбах и даря надежду. Я протянула предсказателю свое немного поредевшее мандариновое деревце. Он кивком головы поблагодарил меня. Уходя, я попыталась развернуться в крохотной комнатке, но при этом случайно распахнула дверь в соседнюю комнату. И замерла. Вся она была заставлена мандариновыми деревьями.
Новый год вот-вот наступит, а я все еще в водовороте городской суеты. Как же в китайских семьях справляют его?
В гости меня никто не звал, да и вообще это семейный праздник. Л так хотелось все увидеть самой. Я шла медленно по какой-то длинной улице и увидела впереди красочную вывеску па английском языке. В этом доме находился местный клуб журналистов, и я рискнула войти. В просторном помещении было многолюдно. Но... ни одного китайца я не увидела. Первым ко мне подошел и представился корреспондент журнала «Эйшауик» Тодд Кровел. Он шумно объявил коллегам, что к ним забрела журналистка из России. Меня тотчас засыпали вопросами. А я с ужасом думала о стремительно приближавшемся Новом годе. Уловив момент, я все-таки спросила Тодда:
— А как встречают китайский Новый год местные?
— В этот день китайцы обычно не приглашают в гости, — сказал он, — правда, у меня есть очень хороший друг. Попробую напроситься, раз вам хочется. Когда еще из России к нам прилетят...
Через час я с Тоддом оказалась в самой настоящей китайской семье, за праздничным столом. У господина Кы. Если бы не помощь Тодда, я бы так и не постигла истинного значения подаваемых к столу блюд. По мере того, как кушанья оказывались у меня на тарелке, мой гонконгский коллега объяснял: «Эти китайские грибы означают «прекрасные перспективы», свиной язык — «прибыль», устрицы — «хороший бизнес», а запеченная рыба — «изобилие». Или: такая еда называется «делание денег», потому что подается на салатном листе, что по-китайски звучит как «делание денег». Еще на столе были шоколадные деньги в фольге, а также семечки дыни, покрытые съедобной пурпурной краской.
— Вот вы с удовольствием едите дынные семечки, а хозяева радостно улыбаются, — обратил мое внимание Тодд.
Действительно, взрослые улыбались, а дети, не выдержав, начали дружно хохотать.
— Я делаю что-то не то? — спросила я.
Нет, — невозмутимо заметил Тодд. — Обычно это означает пожелание «каждый год по сыну» тому, кто ест эти семечки...
Когда мы расставались, Тодд предупредил меня, что основные торжества состоятся в ближайшие два дня. Надо быть готовой ко всему. Я едва слушала его, устав от обилия впечатлений.
Рано утром в гостинице меня разбудил страшный грохот. Первое, о чем я подумала: началось сильное землетрясение или извержение неизвестного мне вулкана.
Приоткрыв дверь, увидела прямо перед собой огромную голову непонятного чудовища. То ли руки, то ли лапы его тянулись в мой номер. Память тотчас вернулась ко мне. Спасибо заботливому Тодду, он накануне дал мне с собой немного красных пакетиков с шоколадными деньгами. Их-то я и вручила страждущему льву — в отель пришел целый «прайд львов», чтобы исполнить танец, возраст которого насчитывает не одну тысячу лет. Именно они, бесстрашные львы, получив как можно больше «счастливых денег» в красных конвертах, обеспечивают отелю свою охрану и покровительство до следующего Нового года.
Танец львов — особое искусство. На каждого льва приходится два тренированных молодых человека. Один стоит во весь рост и держит огромную голову животного — пасть его широко открыта, голова украшена разноцветными помпонами, глаза вращаются. Другой юноша, согнувшись пополам, держит первого за пояс и стремительно крутит оставшейся частью льва. Расцветка этих львов-защитников необычайно разнообразна: красно-желтые, бело-зеленые, оранжево-синие.
Получив свои «лаки майи», они под отчаянный барабанный бой и удары палкой в круглый железный гонг, начали носиться но коридору, кружиться, высоко подпрыгивать и вызывать нервные крики у выходящих из лифта неподготовленных к подобному зрелищу иностранцев. Дети бесцеремонно хватали львов за короткие хвосты, теребили за уши — словом, веселились от души. Хозяин отеля внимательно следил за тем, чтобы львы побывали на всех этажах и даже в подземном гараже. От этого зависело его благополучие.
Но главные празднества Нового года состоялись на следующий, второй день Новой Луны, когда родные и близкие поздравили друг друга, обменялись подарками, отогнали злых духов, успокоили души умерших.
Утром меня ждал сюрприз. Под дверь в мой номер просунули конверт, в котором лежало приглашение на праздничный парад. Он пройдет днем на набережной. Я позвонила и поблагодарила заботливого Тодда.
— Имейте в виду, — предупредил он, — вечером там же вы сможете увидеть самый впечатляющий фейерверк. Зрелище незабываемое.
Днем на набережной ярко светило солнце. Температура больше 20 градусов тепла. По мере приближения начала торжества атмосфера заметно накалялась. Дети размахивали надувными сердцами, ветками цветов, разбрасывали разноцветные фантики от конфет и жвачек...
Барабанный грохот возвестил о начале парада. Первыми шли разрисованные гигантские драконы. Даже высокопоставленные гости спустились с главной трибуны, чтобы сфотографироваться с самыми почитаемыми животными. Затем прошли молодые девушки с красными флагами. Под мелодичную китайскую музыку пробежали молодые люди, одетые в национальные одежды разных провинций. В старинных «роллс-ройсах» проехали китайские кинозвезды под бурные восторги зрителей. Карнавал длился больше часа, и ребятишки от обилия впечатлений и радостного возбуждения отчаянно размахивали всем, что было у них в руках, и без всякого стеснения колотили по головам ближайших соседей. Мне тоже досталось. Праздник есть праздник. Новая Луна входила в свои права.
Но основное торжество ждало меня вечером.
Задолго до захода солнца ставная набережная Гонконга вновь стала местом массового паломничества. В семь вечера я с трудом втиснулась в метро. И вновь оказалась в гуще возбужденной толпы. Это во многом напоминало картину людского тайфуна.
В девять часов вечера в пролив вошли четыре огромные баржи. Пошевелиться в толпе, собравшейся на набережной, было невозможно — сзади прибывали и напирали люди. И вдруг небо взорвалось ослепительным фейерверком, и я оглушительно завопила со всеми вместе. Наверное, это был тот самый крик радости, который — согласно китайской традиции — обязательно отпугнет злых духов и привлечет добрых. Стремительная ракета взмыла ввысь и нарисовала огромного Чой Сана — Бога удачи. Все, как по команде, простерли к нему руки. Фейерверк кончился так-же внезапно, как и начался. «О чем же я просила Чой Сана?» — уже не помнила я, и в этот момент рядом со мной раздался отчаянный детский плач. Черноглазый мальчуган упустил воздушного Мики-Мауса, и его горе было неподдельным. Единственно ценной вещью у меня был значок нашего журнала. Я протянула его малышу. Он взял его, внимательно рассмотрел и засмеялся.
Новый год наступил.
Гонконг, КНР
Елена Чекулаева | Фото автора