Страница 31 из 35
Весной 1986 года из СССР приехала писательская делегация. В ее составе был известный эстонский писатель Леннарт Мери. Услышав об этом, Ашин Ананда попросил меня привести к нему гостя.
— Хочу поговорить по-эстонски, узнать о событиях на родине, которую я покинул так давно.
Мери, едва услышав о приглашении, бросил все, и мы тронулись в путь. Беседа продолжалась несколько часов. Писатель подарил монаху какие-то сувениры, а тот ему фотографию Теннисона.
Прошло несколько лет. Леннарт Мери стал министром иностранных дел, а затем и президентом Эстонии. Не благословение ли земляка Ашина Ананды сыграли свою роль?
К сожалению, Ашин Ананда не узнал о стремительной карьере своего гостя. Земные дни монаха закончились в апреле 1989 года. Он умер в возрасте 77 лет, почти 60 из них прожив буддийским монахом.
Как-то я его спросил: была ли у него мечта, которая так и не осуществилась. Он ответил, не задумываясь:
— Да, мне не удалось достичь Тибета и преклонить колени перед Далай-ламой. Тибет для меня — символ духовной высоты, к которой я всегда стремился.
Летом 1991-го в Бурятии торжественно отмечали 250-летие официального признания буддизма в России. На праздник пригласили и гостей из Бирмы. Я, на счастье, их сопровождал. Торжества почтил своим присутствием Далай-лама. И, о везение! Мне представилась счастливейшая возможность приблизиться к нему и заговорить. Я отрекомендовался учеником буддийского архиепископа Латвии. Его Святейшество удивленно вскинул брови: — Вы сказали — Латвии? Очень интересно.
Осмелившись, я попросил аудиенции, чтобы подробно рассказать Далай-ламе о судьбе преданных ему буддистов из Прибалтики. Он благосклонно кивнул головой и повелел помощнику включить мое имя в список дожидающихся приема.
Через несколько дней, 16 июля 1991 года, совсем недавно казавшаяся совершенно невероятной встреча с Далай-Ламой состоялась. Он внимательно выслушал мой рассказ о Теннисоне и Лустиге. Затем я передал Далай-Ламе книгу стихов Лустига, а на экземпляре, подаренном мне Ашин Анандой, попросил Его Святейшество начертать на тибетском языке благословение. Прежде чем сделать надпись, Далай-лама уточнил мою фамилию и не спеша начертал благопожелание.
Во время встречи с Далай-ламой я так волновался, что даже забыл уточнить, какое благопожелание он написал мне. Никуда не денешься, пришлось осваивать тибетскую грамоту. Благо, от Теннисона и Лустига мне досталась грамматика тибетского языка, сочиненная Я. Шмидтом.
Солидный том издан в Санкт-Петербурге Императорской академией наук в 1839 году. Книга путешествовала с паломниками из Прибалтики почти по всей Азии. К грамматике приложены «для упражнения в чтении и формах языка две главы из тибетского наставления «Мудрец и дурак», весьма способный для этой цели по повествовательному слогу, с присовокуплением перевода». Беру в руки фолиант весьма внушительных размеров. На удивление, он очень легкий, почти невесомый. Время иссушило бумажные страницы старой книги.
Но оно не властно над мудростью Тибета, достигшей некогда равнинных балтийских берегов.
И медленно мне прояснилось содержание слов:
«Желаю исполнения всех желаний. С благословением.
Далай-лама».
Николай Листопадов / фото автора
Всемирное наследие: Йосемити один-единственный
Шел второй месяц моего путешествия по Штатам. Седьмого марта я выехал из Сан-Франциско в национальный парк Йосемити. Вечером в моем дневнике появилась запись: «Сначала был залив, необъятный, как море, с силуэтом Сан-Франциско на горизонте.
Потом Окленд и его бесконечные пригороды, за ними один за другим сменялись солнечные калифорнийские пейзажи. Проплыли гряды изумрудно-зеленых холмов с сотнями ветряных двигателей на вершинах. Ряды ветряков сменились фруктовыми рощами и виноградниками, растянувшимися на десятки километров. Земля под деревьями то золотилась опавшими апельсинами, то укрывалась белым ковром цветочных лепестков.
Потом пошли зеленые предгорья Сьерры-Невады, и на горизонте показались заснеженные горные цепи. Дорога начала подниматься долгим серпантином до высоты около 1500 м. Погода испортилась, и у въезда в Йосемити пошел густой, мокрый снег. Я медленно тащился в веренице машин вверх и вверх, пока впереди не показался тоннель. За ним снег прекратился, внезапно открылась долина, окруженная скалами, вздыбленными на километровую высоту. Струи водопадов низвергались с этой высоты в долину, в реку». Такой я увидел знаменитую долину Йосемити, жемчужину в оправе Скалистых гор.
Когда-то здесь прополз ледник, оставив ущелье с плоским дном, по которому сейчас течет небольшая своенравная река Мерсед. На ее берегах поселилось индейское племя, промышлявшее охотой и рыбной ловлей. Это было тихое, патриархальное место с мягким климатом и миролюбивой общиной индейцев. Таким оно оставалось до 1848 года, когда Калифорния была завоевана у Мексики Соединенными Штатами. Индейцев постепенно вытеснили из долины, чему немало способствовало то, что рядом с ней в начале 1860-х годов открылись богатейшие залежи золота. Золотоносная местность называлась Марипоза. Это было индейское имя, впрочем, как и Йосемити, и Мерсед и многие-многие другие имена в США.
Управляющим компанией Марипоза назначили Фредерика Лоо Олмстеда — предпринимателя и общественного деятеля, человека исключительно активного и любознательного. В 1858 году, после победы на конкурсе на проектирование Центрального парка в Нью-Йорке, он назвал себя ландшафтным архитектором и действительно стал им, спроектирован и построив за свою долгую жизнь более пятисот парков и других ландшафтных объектов на обширных просторах США. Но это была лишь часть его неугомонной деятельности. Чем он только не занимался! И при этом успешно! Он строил города-сады, мосты и библиотеки, основал крупнейший в мире музей Метрополитен в Нью-Йорке, писал и издавал книги, едва не стал вице-президентом США. При этом он был заботливым отцом пятерых детей. Но, наверное, главной его заслугой стало выдвижение идеи национальных парков и практическая организация первых из них.
Став управляющим крупной золотодобывающей компании, Олмстед начал обследование района Марипозы. Его открытия превзошли все мыслимые ожидания. Золото оказалось жалкой добавкой к чудесам природы, открывшимся перед его глазами. Долина Йосемити и роща гигантских секвой поразили его своей красотой и уникальностью и вызвали жгучее желание сохранить их для будущих поколений. Олмстед пишет Президенту, и уже летом 1864 года Линкольн подписывает закон о «Роще Больших Деревьев» (Парк секвой) и Йосемитской долине. Этим природным феноменам был придан статус особых земель «для общественного пользования, прогулок и отдыха неотъемлемо и навсегда». Придан, несмотря на наличие в этих местах золота. Его принесли в жертву торжествующей красоте природы, во имя и для блага будущих поколений.
В августе 1865 года Олмстед заканчивает отчет об исследовании Йосемити и «Больших Деревьев». Его работа выходит далеко за рамки обычного отчета. Он представляет топографический план местности с проектом дорог, необходимых для освоения замечательных памятников природы с учетом минимального вреда для них, Олмстед впервые говорю о задаче американского правительства поставить под охрану особенно красивые природные территории, которыми мог бы наслаждаться народ Америки. Это была основа для создания будущих национальных парков, и в первую очередь, для парка Йосемити, который официально открыли в 1890 году.
Планируя поездку в Йосемити, я постарался побольше узнать о системе национальных парков США. Выяснилось, что в эту систему входят три основные категории парков: природные, исторические и рекреационные. Их многие тысячи. Размеры их — от полугектара до сотен и даже тысяч квадратных километров. Это не заповедники в нашем понимании, но пребывание в них посетителей ограничено весьма жесткими правилами. Существует 23 разновидности национальных парков. В их числе — национальные реки, места исторических сражений, Великий Каньон, Белый Дом.