Страница 3 из 29
С сеньором Пуигжанером мы обсуждали наш проект издания испанского выпуска журнала «Мир на досуге», где много места отведено Каталонии. Попутно речь зашла о каталанском языке. Сеньор Пуигжанер оживился, видно было, что эта тема очень волнует его.
Наш собеседник рассказал, что в 1983 году парламент Каталонии принял закон о лингвистической нормализации. Этот закон восстанавливает употребление каталанского языка в тех сферах, откуда он был насильственно вытеснен, прежде всего в учебных заведениях, административных учреждениях и средствах массовой информации. Каталанский язык в Каталонии понимают почти все, говорят и читают на нем — две трети населения, а владеют письменной речью не более одной трети. Правительство ставит цель добиться, чтобы все дети, оканчивающие школу, одинаково свободно владели испанским и каталанским, независимо от того, на каком говорят их родители. Тот же принцип предусматривается для сферы гражданских отношений и средств массовой информации: оба языка должны использоваться на равных и быть доступны всем. «Но мы понимаем, — сказал сеньор Пуигжанер, — для этого нужны годы и годы упорной работы...»
На прощанье он подарил мне книгу «Все о Каталонии». Позже, уже в Москве, я обнаружил в ней интересное замечание о «старых» и «новых» каталонцах. Деление на тех и других здесь происходит по иному, чем в теперешней России, принципу. «Новые» — это те, кто приехал в Каталонию сравнительно недавно из других областей Испании, «старые» же — те, чьи предки жили здесь веками. Так вот, правительство считает, что долг последних — помочь «новым каталонцам» интегрироваться в языковую и культурную среду Каталонии. Нельзя не признать такой подход разумным и цивилизованным в отличие от деления людей на своих и чужих по языковому принципу.
После сарданы мы побродили вокруг собора по тесным улочкам и площадям, образующим Барри Готик — Готический квартал. Этот район средневековой застройки называют здесь почему-то «Яичный Желток». Быть может, потому, что именно здесь зарождалась Барселона. Случилось ли это благодаря усилиям мифологического Геракла или благодаря предприимчивости исторически достоверных финикийских торговцев — неизвестно. Впоследствии на животворящее ядро слой за слоем наросли новые кварталы, запечатлевшие в камне движение времени.
Что ни шаг по Барри Готик, то знак истории: колонны римского храма, ушедшие под землю, дворец правительства и ратуша — символы каталонских свобод, Королевская площадь, по которой с триумфом прошествовал Христофор Колумб, чтобы положить к ногам их величеств Фердинанда и Изабеллы Новый Свет. Говорят, что все убранство дворцового зала, где происходило
прием адмирала, составляли тогда два трона да резной комод, и королева распорядилась принести для героя дня стул — к зависти оставшихся стоять с
грандов и придворных.
По истории, Барселона, столь пышно встретившая Колумба, из-за его открытия и пострадала. Она потеряла былое значение для Испании, поскольку наибольший поток товаров из колоний пошел через южные порты страны. Тем не менее Колумб почитаем в Барселоне. В центре площади Врата Мира, откуда открывается вид на гавань, стоит пятидесятиметровая колонна, увенчанная статуей великого мореплавателя. Колумб указывает на запад — туда, куда он так долго стремился и где находится открытый им материк, по иронии той же истории названный не его именем.
Барри Готик обрамлен с одной стороны оживленной улицей Лайетана, а с другой — знаменитым бульваром Рамбла. Название «Рамбла» переводится с арабского как «русло реки» и встречается во многих приморских городах Испании. Оно напоминает, что соответствующая улица проложена по высохшему руслу или заключенной в трубу речке.
Рамбла — небольшая компенсация пешеходам за неудобства, испытываемые ими на большинстве городских улиц. Им отдана широкая полоса посередине бульвара под платанами и вдобавок два тротуара, а автомобилям оставлены узкие проезды со светофорами через каждые сорок-пятьдесят метров. На Рамбле собираются поклонники оперы (расположенный здесь театр «Лисеу» недавно сгорел), фанаты футбольной команды «Барселона», любители птиц, богема; люди ходят сюда, чтобы купить на рынке «Бокерия» свежие продукты, а в многочисленных павильонах — цветы. До поздней ночи бурлит жизнь на Рамбле — улице, ведущей к морю...
По Рамбле можно спуститься вниз, от площади Каталонии, а можно подняться от памятника Колумба, и тогда окажешься в квартале, который называют «яблоком раздора». В начале века на небольшом пространстве, где скупили участки богатые барселонские коммерсанты, соревновались в мастерстве и оригинальности проектов три великих создателя каталонского модерна — Монтанера, Кадафалча и Гауди. Можно себе представить, какой переполох вызвали построенные ими дома.
Я долго разглядывал дом на бульваре Грасиа, сооруженный Гауди для семьи Жозе Батльо-и-Касановаса, пытаясь «прочитать» замысел архитектора в запутанном узоре кривых линий и перетекающих друг в друга волнообразных поверхностях, в деталях фасада и крыши, намекающих на какие-то предметы материального мира, но убедился, что это невозможно. Столь же загадочной громадой высится «Педрера» («Каменоломня») — дом, о котором сам Гауди сказал: «...исчезнут углы, и материя щедро предстанет в своих астральных округлостях».
Что-то астральное, космическое ощущаешь и в самом известном сооружении Антонио Гауди — соборе Святого Семейства («Саграда Фамилиа»). Его шпили выросли наподобие стеблей неземного растения из щедрой каталонской почвы. Казалось бы, что можно сказать нового в архитектуре христианской церкви, где за двухтысячелетнюю историю все устоялось. Но Гауди создал новую реальность, открыв дорогу смелым экспериментам в области храмовой архитектуры.
Гауди не успел достроить свой Собор. Но он создал великолепный ансамбль парка Гюэль и оставил много домов в Барселоне. Он был ревностным католиком и говорил только по-каталански. И порой кажется, что все его уникальные произведения — продолжение длинного ряда каталонских «странностей».
А за ним в ряду творцов, бросивших вызов общепринятым нормам, стоит другой великий каталонец — Сальвадор Дали, чей театр-музей в Фигерасе можно назвать храмом сюрреализма...
С горы Монжуик открывается захватывающий вид. Переливается синева Средиземного моря, поднимаются стеклянные бруски отелей, построенных к Олимпийским играм, вдалеке вида холм Тибидабо с церковью Святой Сердца, плывет в легкой дымке над крышами Барселоны Саграда Фамилиа...
Здесь, на Монжуике, много замечательных сооружений. И среди них мо жет остаться незамеченной белоснежная скульптурная группа: мужчины женщины танцуют, вскинув сцепленные руки. Это памятник сардане. Он не случайно установлен на самой высоко точке Барселоны — символ самобытно го и упрямого характера каталонцев.
Александр Полещук