Страница 11 из 32
— А какое расстояние верблюд может пробежать без остановки? — спрашивает Володя, младший из моих спутников.
— У верховых животных настолько быстрый бег, что никакому коню невыдержать. Бывали случаи, когда дромадер пробегал за 12 часов около 200 километров без остановки... Эти животные очень неприхотливы, — продолжал директор. — Они могут довольствоваться скромной пищей — верблюжьей колючкой или финиковыми листьями и, кроме того, могут обходиться без воды иногда до двух недель. И конечно, верблюд очень ценился у бедуинов, кочевавших в пустыне. Его мясом и молоком питались, из шерсти выделывали одежду, высушенный помет использовали в качестве топлива. Мочой верблюда, которая считалась целебной, умывались бедуинские красавицы...
В это время один из верблюдов, стоявший недалеко от нас, раскрыл пасть и начал громко реветь. Мы невольно отпрянули назад. Один из работников фермы подбежал к ревущему верблюду и стал его успокаивать, поглаживая по шее и что-то тихо приговаривая. Видимо, верблюд реагировал на присутствие незнакомых людей. Правда, некоторые животные, по нашим наблюдениям, были и добродушны, и любопытны.
Осмотр фермы завершается традиционной чашечкой кофе. Джибрин гостеприимным жестом приглашает нас пройти в бедуинский шатер. Внутри он застлан огромным ковром. В центре шатра стоят несколько низеньких столиков. Мы садимся за один из них прямо на ковер, скрестив ноги. Работник фермы приносит крепчайший кофе в маленьких чашечках и блюдо с восточными сладостями.
— А можно прокатиться на одном из ваших верблюдов? — спрашивает Володя.
Джибрин переглядывается с Мухаммедом и говорит:
— Как правило, мы этого не делаем. Но вы приехали из такой далекой страны... Поэтому для вас сделаем исключение.
Мы выходим из шатра, и к нам подводят высокого красавца — дромадера, вероятно, самого спокойного по характеру. По команде помощника Джибрина верблюд подгибает ноги и ложится на брюхо. Володя быстро садится в седло и берет в руки поводья. Дромадер, надменно повернув голову и посмотрев на седока, встает и в сопровождении помощника Джибрина делает круг по территории фермы.
Затем и мы с отцом Володи совершаем такое же турне в седле дромадера, благодарим гостеприимных хозяев и выезжаем за ворота фермы.
Через четверть часа мы уже въезжали в празднично украшенную Шаханию, на ипподром. Заезды уже начались. Лавируя между зрителями, мы прошли вперед и расположились недалеко от центральной трибуны. Там, под красиво изогнутым навесом в форме бедуинского шатра, хорошо была видна группа людей в белых одеждах.
Это шейхи, члены семьи его величества эмира Халифа бен Хамад Ат-Та-ни, — вполголоса говорит Мухаммед, — ждут самого наследного принца, с минуты на минуту. А сейчас объявят результаты предыдущего заезда.
Из динамика бодрый голос спортивного комментатора оповестил зрителей, что первой пришла к финишу верблюдица по кличке Бинт Хусы (Красавица) и завоевала для своего владельца шейха Али бен Абдалла Ат-Тани приз в 6000 реалов.
Зрители встретили это сообщение восторженными криками. Я огляделся по сторонам. Рядом со мной оживленно обсуждали победу Красавицы двое почтенных катарцев. У их ног трое мальчишек подпрыгивали от переполнявшей их радости и кричали: «Бинт Хусы! Бинт Хусы!»
Вдалеке возле белевших загонов и красно-белой ограды виднелись животные и стоящие рядом наездники. Видимо, это были ожидавшие своей очереди участники забегов. Вдруг по рядам зрителей прошла волна какого-то оживления. Все повернулись в сторону центральной трибуны.
— Смотрите! — схватил меня за руку Мухаммед. — Приехал наследный принц!
Я взглянул по направлению его руки и увидел, как к центральной трибуне подъехала кавалькада автомашин. Из огромного белого мерседеса вышли два дородных человека в традиционных белоснежных галабиях.
— Рядом с ним министр внутренних дел, — снова зашептал мне на ухо Мухаммед.
К прибывшим быстро подошел катарец в куфие красного цвета, почтительно пожал обеими руками протянутую ему руку наследного принца и провел почетных гостей на трибуну.
— Их встречает господин Мубарак Шахвани, председатель комитета по проведению соревнований, — не забывал нас Мухаммед, — а сейчас начнется очередной заезд.
Все тот же задыхающийся от эмоций комментатор объявил имена владельцев и клички животных, участвующих в забеге. Я всматривался в приближающуюся к нам группу дромадеров. Наездники яростно хлестали их. Впереди, вытянув шеи, почти корпус в корпус, мчались трое животных.
Но вот правый наездник начал медленно обгонять своих соперников. Его стройный, поджарый верблюд с длинными сильными ногами сделал еще один рывок и окончательно вышел вперед. На его тонкой, по-змеиному вытянутой шее я заметил выведенный красной краской номер 15. Наездник в красно-белой куртке и защитном шлеме, пригнувшись к шее дромадера, беспрерывно касался хлыстом тела животного.
Зрители неистовствовали. Двое моих соседей, катарцы почтенного возраста, беспрерывно размахивали руками и кричали, подбадривая наездников. О мальчишках нечего и говорить. Они только что не бросались под ноги животным. Азарт скачек охватил и нашего Володю. Отчаянно жестикулируя, он повторял: «Давай! Давай!» Наконец объявили результат. Первым пришел номер 15 по кличке Мансур (Победитель). Он завоевал для своего хозяина приз — автомашину «Мицубиси».
Борис Долгов
г. Доха, Катар
Земля людей: Прогулки от Унтер-ден-Линден до Кройцберга
Есть в Берлине места, известные далеко не всем. Неторопливые прогулки с моими немецкими друзьями по городу я бы сравнил с чтением необычной книги, первая часть которой посвящена истории немецкой культуры, вторая — интеркультуре одного из многоязычных кварталов сегодняшнего Берлина.
Бродя по историческому центру Берлина, я попал в квартал с восстановленными старинными домами: вот двухэтажное здание благородного серого цвета с квадратными окошечками и чердачными пристройками, вроде мансарды; рядом узкий, в два окна домик, вытянутый на три этажа; наконец, питейное заведение с располагающим к задушевной беседе названием «Под ореховым деревом».
Кстати, ореховых деревьев полно в Берлине (таков уж климат), и моя знакомая семья Дебюсер, например, снимает большие урожаи грецких орехов в своем саду.
Под вывеской кабачка укреплена пивная кружка, из которой выглядывает головка ребенка; на кружке нарисована цифра «1872». Надо понимать, что сорт пива «Берлинское дитя» употребляют именно с этого времени.
Здесь любил потягивать пиво художник Генрих Цилле, рисуя своих популярных типажей из простонародья. Но, кто знает, может тут наблюдал человеческие характеры и незаметный провизор, аптека которого находится рядом, на углу. Сейчас ее стену украшает барельеф прежнего владельца и надпись «Аптека имени Теодора Фонтане».
Я думаю, таким признанием своих заслуг скромнейший аптекарь был бы весьма доволен. Но, конечно, он еще больше обрадовался бы, узнав, что его романы изучают в школе и даже ставят по ним телефильмы. Не все знают (у нас вообще о полуфранцузе Фонтане мало кто слышал), что признанный современниками за психологическое чутье, драматизм, увлекательность, проповедь новой морали «немецким Толстым» Теодор Фонтане начал писать роман за романом уже в старости, добившись литературных вершин упорным самообразованием и, конечно, талантом. Его объемный роман «Перед штурмом» о состоянии умов в Пруссии сравнивают с «Войной и миром», а очень известный роман «Эффи Брист», где в центре повествования — драматическая судьба женщины, отвергнутой обществом за нарушение моральных прописей, считают похожим на «Анну Каренину».