Страница 22 из 31
За две недели до начала второй мировой войны вернулся во Францию, а после ее окончания обосновался в Лихтенштейне — он ведь был не только гражданином княжества, но и получил из рук князя титул барона. Поначалу продолжал заниматься фоторепортерским делом, зарабатывал на жизнь своей «лейкой». Оценив его трудолюбие и предприимчивость, князь одолжил ему 50 тысяч долларов, что позволило Фальц-Фейну заняться организацией туризма в этом крохотном (территория — 157 кв. км, нынешнее население не превышает 30 тысяч) государстве.
Весьма прибыльным делом оказался магазин сувениров. Кто из приезжих мог бы устоять перед приобретением такой экзотики, как значок, открытка, пивная кружка, ложка или вышивка с магической надписью «Лихтенштейн»? Возникла другая проблема: как превратить туристический ручеек, текущий через княжество, в поток. Барону это обошлось в 10 тысяч долларов. Именно столько он выложил фирмам — организаторам автобусных экскурсионных поездок по семи европейским странам за то, что их автобусы станут заезжать в столицу княжества — Вадуц, причем делать часовую остановку рядом с его магазином сувениров. Он предложил этим фирмам и рекламу: «За те же деньги вы можете посетить не семь, а восемь стран!» Работал день и ночь и уже через год смог вернуть князю свой долг...
Существенную часть доходов он тратил на приобретение культурных ценностей, которые преподносил России. Приобретал их на аукционах, а порой и в результате многолетних полудетективных розысков — у частных лиц и коллекционеров. Он рассказывает, как ему удалось узнать о существовании очередной материальной частицы российской истории — огромного ковра, подаренного шахом персидским российскому государю к 300-летию Дома Романовых и впоследствии вывезенного из России. Ему удалось за 30 тысяч долларов стать его владельцем — чтобы тут же презентовать реликвию. Теперь исторический ковер украшает дворец в Ливадии. Барон разыскал портрет Екатерины Великой, приобрел и реставрировал его, чтобы также преподнести России. В списке даров свыше восьми десятков «позиций» — ценнейшие картины, скульптуры, другие реликвии...
Важнейшая его акция в этом плане — организация передачи знаменитого «Архива Соколова» — следственных документов по делу об убийстве царской семьи в Екатеринбурге. «Когда мы встречались здесь с премьером Черномырдиным, — говорит барон, — я снова напомнил ему о просьбе князя Лихтенштейна о возвращении тому домашних архивов, захваченных в 1945 году Красной Армией в Австрии в качестве военного трофея. Архивы продолжали считать трофеем на протяжении полувека, хотя ясно, что это не так — княжество не участвовало в войне, сохраняло нейтралитет. Премьер внимательно выслушал мои аргументы и заметил, что «надо что-то дать взамен», то есть сделать какой-то подарок. По моему совету, князь за 100 тысяч долларов приобрел бумаги Соколова, а я договорился об обмене их на его архив». Официальный документ об обмене домовых книг главы лихтенштейнского княжеского дома Ганса-Адама II на бесценные для России материалы Николая Соколова был подписан во время визита минувшей осенью министра иностранных дел России Евгения Примакова в княжество Лихтенштейн.
В последние годы в гостеприимном особняке Фатьц-Фейна в Вадуце побывало немало гостей из России. Единственный лихтенштейнец-выходец из России, так много сделавший для своей родины, просто незаурядный собеседник, вызывает огромный интерес. (Правда, в бочке меда не обошлось без ложки дегтя. Несколько лет назад кто-то из советских туристов похитил из его дома драгоценную семейную реликвию — золотой портсигар с рубином и дарственной надписью, преподнесенный его деду Николаю Епанчину болгарским князем Фердинандом во время официального визита генерала в Болгарию в 1899 году.) Подолгу гостил у него, ведя — при непосредственной помощи барона — интенсивные поиски похищенных фашистами в годы войны российских культурных ценностей, в том числе Янтарной комнаты, писатель Юлиан Семенов.
Свой особняк в Вадуце Эдуард Александрович назвал «Аскания-Нова». Основатель знаменитого украинского природного заповедника «Аскания-Нова» — его дядя Фридрих Эдуардович фон Фальц-Фейн. Создание первого в мире степного резервата, дендропарка, сохранение и разведение лошади Пржевальского, первые опыты по кольцеванию птиц, почти полсотни медалей всероссийских сельскохозяйственных выставок — все это не уберегло Фридриха Фальц-Фейна от застенков Бутырки, куда его внесло революционной волной 1917 года. Это теперь биосферный заповедник носит имя Ф.Э. Фальц-Фейна, а в тс времена ученому не простили того. что его подвижничеством заинтересовался сам государь: Николай II не только посетил заповедник, но и вопреки всем канонам ночевал в доме частного лица. После этого Фальц-Фейну было пожаловано дворянское звание, правда, без титула.
И вот туда-то сейчас, получив официальное приглашение президента Украины Леонида Кучмы («Представляете, в здешнем украинском посольстве мне поставили в паспорт специальную президентскую визу, а ведь когда-то долгие годы мне как эмигранту не давали визы для въезда в СССР»), собирался Эдуард Александрович, чтобы в родных пенатах — деревне Гавриловка (Фальцфейновка) открыть церковь («Это была мечта моего отца»). Приглашен он и в Херсон, чтобы разбить бутылку шампанского о борт спускаемого на воду нового судна, названного именем заповедника «Аскания-Нова». «Оттуда звонили, сказали, чтобы бутылку французского с собой захватил», — улыбается он. Потом его путь лежал в Петербург — барон получил за подписью адмирала приглашение на торжества в честь 300-летия Российского флота.
«А знаете, на Украине меня ждет серьезное испытание, — со смехом продолжает он. — Мне предстоит возглавить жюри конкурса на звание «мисс Украина». Он пройдет во время 10-дневного круиза по Черному морю. Там будет два десятка прелестных конкурсанток, а я ведь не юноша... Наверное, там узнали, что я всегда шел по стопам Казановы... Правда, меня ждет еще одна проблема: хотя несколько поколений Епанчиных были моряками, я подвержен морской болезни. Впрочем, надеюсь, благотворно скажется окружение обаятельных девушек...»
Надо отдать ему должное, барон в прекрасной форме. Поджарый, с легкой сединой на висках, подвижный, энергичный, увлеченный массой дел. «Как удается сохранить форму? — повторяет он мой вопрос. — Не пил и не пью, не курил и не курю, не обедаю, утром 20-километровый кросс на велосипеде. Всегда какие-то интересные дела... По субботам меня навещает дама — не всегда одна и та же. Единственная проблема отношений с дамами — не выдать своего истинного возраста воспоминаниями о 20-х годах... Обычно мои приятельницы полагают, что мне не 85-й год, а около 60-ти. Я стал особенно аккуратен после того случая, когда одна прекрасная дама, поняв из разговора, сколько мне лет, с восклицанием «Как вам не стыдно!» поднялась и покинула меня. Мне было очень больно... В своем особняке я живу один. Первая жена погибла от передозировки наркотиков. Вторая сбежала с американцем. Есть дочь Людмила — к сожалению, это единственное русское слово, которое она знает...»
Барон рассказывает, что после того как российский премьер вручил ему орден «Дружбы народов», а украинцы наградили только что учрежденным их первым орденом, теперь и в Лихтенштейне решили отметить его заслуги перед княжеством высоким орденом. «Ведь я заложил там основы туризма, — говорит он. — И для развития спорта сделал немало. Когда на одной из зимних олимпиад я, как обычно, нес знамя княжества, а за мной шли только два спортсмена, на трибунах раздались смешки — делегации других стран состояли из многих сотен человек. Но потом, когда подготовленные мной спортсмены-горнолыжники, брат и сестра, завоевали четыре медали, их соперникам было не до смеха...» Не без гордости он вспоминает, как, благодаря своим связям, смог повлиять на участников голосования в Международном олимпийском комитете, когда решался вопрос о столице Олимпиады-80. «Еще накануне голосования я сказал министру спорта Павлову, чтобы он не волновался — все будет в порядке, Москва получит Олимпийские игры. Поговорил с англичанином, с финном, еще кое с кем... Мой прогноз относительно результатов голосования оправдался».