Страница 7 из 27
Случилось так, что Маринус был ревностным последователем учения Иисуса Христа, а император Диоклетиан развернул в годы своего правления жестокие гонения на христиан. По его указу их травили дикими зверями в цирках («Хлеба и зрелищ!» — требовала толпа), подвергали жестоким пыткам и мучительным казням. Когда борьба с инакомыслящими охватила города Средней Италии, Маринус и несколько его единоверцев бежали на гору Титано — она возвышается неподалеку от Римини. Каменотес искал защиты не у моря, не у леса, а у камня — и не ошибся.
Гора укрыла беглецов, а после того, как опасность миновала, Маринус уговорил товарищей поселиться на горе и жить своим уставом, а не по указке императора. Так каменотес из Далмации стал главой небольшой христианской общины и настоятелем первого храма, который сам же и построил.
После смерти основателя община не распалась. Трудами и молитвами обитатели Титано осваивали окрестности, возводили каменные дома и стены вокруг города. Они выбирали правителей из своей же среды, обходясь без венценосных государей, и в конце концов папа Римский признал Сан-Марино, то есть государство Святого Маринуса. Сегодня это самая древняя из всех существующих на земле республик.
История основания Сан-Марино становится в общих чертах известна каждому, кто приезжает сюда. Руководительница нашей группы тоже познакомила нас с ней, поминутно сверяясь с машинописным текстом. И когда текст кончился, она тоном знатока объявила:
— Имейте в виду, что здесь продается ликер «Амаретто ди Сан-Марино», который не экспортируется за пределы Италии. Не забудьте купить.
Город каменотеса Маринуса открылся мне во всей своей ослепительной красе сразу, как, должно быть, предстал перед ошеломленным Гулливером летающий остров Лапута. Скопление дворцов, храмов, башен и островерхих крыш, окруженных извивающейся лентой зубчатой стены, блистало наподобие короны, венчавшей мрачную громаду Титано.
Наше вхождение в город было отмечено десятью ударами городских курантов, и только. Красивый малый в пестрой форме «милисиа сивиль» не обратил на нас ровно никакого внимания, будто мы и не были чужеземцами. Скоро группа распалась, люди разбрелись кто куда. Я отправился на поиски впечатлений.
Узкие улочки, по которым я сперва бесцельно бродил, то карабкались в гору, превращаясь в лестницы, то вливались в крохотные площади с круглыми фонтанами в центре, а то вдруг заводили в тупики, где прятался от солнечных лучей ноздреватый снег. Мне доставляло большое удовольствие читать вслух названия на табличках, звонкие и торжественные, как титулы наследных принцев: Кава деи Баллестриери, Пьяцетта дель Титано, Контрадо дель Пионелло, Виа Эджипто...
Святой покровитель древнейшей республики — каменщик Маринус всегда изображается с орудиями своего ремесла.
Из ниш в стенах домов на меня смотрели бронзовые святые. Тяжелые кованые ворота домов и замшелые ступени, ведущие куда-то в подземелья, напоминали, что город строился в расчете на длительные осады. И казалось странным, что здесь, среди музейной старины, живут обычные люди, занятые обычными делами. Торговцы протирали окна лавок, уборщики подметали мусор, женщины тащили кошелки с зеленью, падре в широкополой шляпе, с четками в руках, торопился на службу, бородатый учитель в окне школы что-то рассказывал ученикам.
По случаю зимы всюду шел ремонт. Стучали отбойные молотки, урчали машины, двое пожилых рабочих яростно о чем-то спорили, тыча толстыми пальцами друг в друга, в небо и в развороченные плиты тротуара. Палаццо Пубблико — известное всему миру по открыткам и маркам правительственное здание на площади Свободы — стояло в лесах.
Через эту площадь с ранней весны до глубокой осени проходят тысячные толпы. Пик многолюдья приходится на дни вступления в должность капитан-регентов, являющихся равноправными главами государства Сан-Марино, — 1 апреля и 1 октября. Жаль, конечно, что мне не удалось присутствовать на этом церемониале и сфотографировать капитан-регентов, облаченных в отделанные горностаем плащи и бархатные шапочки, перепоясанных мечами с изображениями святого Маринуса и святой Агаты на золоченых эфесах. Не удалось оценить четкость шага национальных гвардейцев в синей униформе, артиллеристов в зеленых мундирах и красных панталонах, арбалетчиков в фиолетовых камзолах, марширующих под звуки военных оркестров. Увидеть свешивающееся с балкона Палаццо Пубблико огромное сине-белое полотнище государственного флага с надписью «Свобода» и изображением трех башен на утесах.
Эти башни были рядом, в реальности. По стертым каменным плитам дороги я поднялся к одной из них. Медная доска известила, что передо мной крепость Гуайата, первое фортификационное сооружение на горе Титано, относящееся к 1253 году. Через узкие ворота я вошел в Гуайату. Каждый мой шаг в крытой галерее отдавался гулким эхом. Зубцы в виде ласточкина хвоста напоминали, что к сооружению московского Кремля приложили руку итальянские зодчие.
Я поднялся на самую высокую площадку, где в старину, по всей вероятности, находился наблюдательный пост. Стена вырастала из горы, как рукотворная скала. Ветер донес снизу крик петуха. Там, под горой, находилась сан-маринская провинция. А дальше расстилались синие дали адриатической Ривьеры, откуда в средневековье приходили враги по старой дороге Виа Эмилия. Поэтому в сторону моря обращены и две другие башни — Честа и Монтале.
Время, отведенное на осмотр города, подходило к концу, и настала пора заняться «Амаретто ди Сан-Марино». Можно было купить его в любом магазинчике. Но прежде мне хотелось выпить воды. И вот недалеко от площади Свободы я обнаружил бар, где имелось то и другое.
Отхлебывая прохладную «акуа минерале», я разглядывал стеллаж, уставленный разнообразными бутылками с пестрыми этикетками. Искомое «Амаретто» присутствовало среди них в нескольких разновидностях. После того, как я поведал бармену о своем желании, состоялась принятая в таких случаях дегустация. За этим приятным занятием я выслушал небольшую лекцию о достоинствах «Амаретто ди Сан-Марино».
Бармен — он назвался Виктором Чеккини — сообщил, что этот ликер в принципе похож на известный «Амаретто ди Сароно», однако темнее, ароматнее, и миндальный вкус выражен в нем сильнее. Помимо этого, у «ди Сароно» стеклянная пробка всегда квадратной формы, в то время как у «ди Сан-Марино» она круглая. Ну, и конечно, наклейка: на ней три известные башни. Республика имеет исключительное право на производство и продажу своего ликера. Его покупают все, кто приезжает в Сан-Марино, потому что здесь он стоит 8 тысяч лир («Это очень дешево, синьор»), а в самой Италии — все 14.
Обогатившись этими ценными сведениями и заплатив 8 тысяч лир, я направился к автобусной стоянке. Вскоре мы уже возвращались по извилистой дороге в Италию. Из дорожной сумки до моего слуха нет-нет да доносилось благородное побулькивание: то колыхалось в бутылках с круглыми стеклянными пробками густое, пахучее, с повышенным содержанием миндаля «Амаретто» из Сан-Марино.
В Римини, под стенами средневековой крепости с выцветшими от старости стенами, еженедельно собирается ярмарка. Торгуют на ней примерно тем же, чем и у нас, различие же состоит в том, как ярмарка сворачивается. После полудня торговцы начинают лихорадочно упаковывать и увязывать свои товары. На асфальт со звоном падают стойки павильонов, тенты свиваются в рулоны, глухо стучат доски разбираемых рундуков. В фургоны маленьких грузовичков зашвыриваются тюки, коробки и корзины. На покупателей никто уже не обращает внимания, и они разбегаются по окрестным улицам, сторонясь мусорщиков и мойщиков с поливочными шлангами.
Спустя час тишина воцаряется над площадью, и ничто уже не оскорбляет надменного величия крепости. Звякают колокольчики на дверях баров и пиццерий. Воздух наполняется приторно-ванильными и остро-пряными запахами печеного теста. Они смешиваются с ароматами хорошего кофе и табака. Город обедает.
Отдав должное кофе «капуччино», я обошел кругом крепость, а потом, ориентируясь по карте, направился к кафедральному собору Святой Коломбы — главной достопримечательности Римини. Однако собор, расположенный на старой Рыночной площади, оказался закрыт. Вдоволь наглядевшись на его недостроенный фасад с еле видимым с земли крестом, похожим на проволочный, я вошел в церковный двор. Здесь тоже было пустынно. Никакого движения не чувствовалось и за окнами современных строений, принадлежавших, как следовало из табличек, Святому престолу. Наконец я сообразил, что в итальянской провинции не только миряне, но и лица духовного звания предаются послеобеденному отдыху.