Страница 25 из 29
— Вам, сеньор редактор, как всегда... — сказал хозяин бара, поставив перед ним чашечку кофе размером с наперсток.
Ему хотелось завести разговор, но, видя, что журналист одним духом проглотил содержимое чашечки и уже собрался выходить, он быстро спросил: — Что нового на белом свете?
Голова журналиста еще гудела от грохота печатных машин, в глаза — от недосыпу — словно кто-то песку насыпал. Чтобы хоть что-то сказать, он небрежно бросил:
— Да вот в Пика-Пика какие-то птицы ночью сожрали все фрукты. — Закусил сигару, скрывая улыбку, и исчез на улице.
Хозяин бара не знал что и подумать, но был уверен, что найдется кто-нибудь, кому стоит передать это сообщение. Через час в баре появился второй завсегдатай и из-под опущенного на нос сомбреро попросил кофе.
— Сеньор Фернандо! — обрадовался бармен. — Как вы думаете, — он сбавил голос до шепота, — почему в Пика-Пика птицы ночью склевали фрукты?
Чашечка кофе, которую посетитель поднес было ко рту, застыла в воздухе. Сеньор Фернандо откинул голову, чтобы из-под полей сомбреро глянуть на собеседника.
— Хм... — буркнул он. — Нельзя ли повторить?
— В Пика-Пика, — медленно проговорил бармен, надеясь, что наконец хоть что-нибудь узнает, — птицы ночью поели фрукты.
— Птицы?
— Именно! Вы ведь... занимаетесь наукой?
— Хм, — снова буркнул гость, поднося ко рту чашечку.
— Да, конечно, — заметил он, проглотив ее содержимое. — Ну, стало быть, до свидания. — Он приложил два пальца к шляпе и быстро вышел из бара.
Вскоре Фернандо уже был в университете, где работал лаборантом на кафедре зоологии. Всю дорогу он ломал голову над услышанным, и, встретив доктора Риско, незамедлительно выложил:
— Птицы объели фрукты в Пика-Пика. Ночью...
Доктор Риско, который слушал вполуха, при слове «ночью» оживился.
— Откуда знаешь, что ночью? — подозрительно спросил он.
— Что слышал, то и говорю, — сказал Фернандо. — В городе болтают...
— Гуахаро! — крикнул доктор Риско.
— Гуа?.. — повторил Фернандо.
— Нет! — возразил сам себе доктор. — Невероятно! Нет их на острове... Хотя... От кого ты слышал? — быстро спросил он.
— Говорят... — начал Фернандо, но под взглядом доктора быстро докончил: — Хозяин бара на бульваре... сказал...
— Звони! — приказал доктор Риско. — И узнай подробности.
Фернандо неохотно отправился к телефону, а доктор подбежал к полке и снял атлас Кубы. В указателе нашел аж три Пика-Пика: две деревни — одна в провинции Ориенте, вторая на побережье Матансас и небольшая долина в провинции Пинар-дель-Рио в Сьерра-де-лос-Органос.
— Подробностей нет, — сказал Фернандо, возвратясь. — Ему самому сказали.
— Звони снова, — все больше возбуждаясь, бросил доктор, — и спроси, кто сказал.
— Уже спросил: редактор Перес из «Революсьон».
Журналист, разбуженный звонком, почти ничего не соображал, когда поднял трубку.
— Откуда вы знаете, — спросил незнакомый голос, — что в Пика-Пика птицы съели фрукты?
— Что значит, откуда? — не раздумывая ответил журналист. — Ночью звонил Гонсалес из Пинара... А кто говорит? — спохватился он, но было уже поздно, незнакомый голос громко повторил: «Пинар», и послышались гудки отбоя. На кафедре зоологии доктор Риско сказал Фернандо:
— Едем в Пинар-дель-Рио. Узнай, как с автобусами, но сначала соедини меня с фотоагентством...
— Селио! — спустя минуту дышал он в трубку. — Вы делаете лучшие в мире снимки животных, поедем со мной в Пинар. Кажется, там появились гуахаро, впервые на Кубе...
— Не могу, — ответил Селио, — работы невпроворот, но тут есть человек, который сделает это не хуже. К нам заглянул фоторепортер из Польши, передаю ему трубку...
Вскоре после восхода солнца Рамон Эредиа принялся варить кофе. И тут услышал голоса в долине. Раздвинул листья бананов и увидел приближающихся на мулах людей. Впереди ехал Санчес из Сумидеро. Трое остальных, видимо, прибыли издалека и выглядели по-городскому. «Может, покупатели на петухов?» — подумал Рамон, выходя навстречу.
— Буэнос! Привет! — буркнул Санчес, не выпуская изо рта сигару.
— Буэнос! — Рамон коснулся пальцем сомбреро.
Мулы остановились, прядая ушами, и принялись щипать траву. Проводник повернулся в седле.
— Это он, — сказал Санчес, указывая глазами на Рамона.
— Сеньор Эредиа? — спросил человек в желтой металлической каске и, соскочив с мула, подошел к Рамону. — Староста в деревне сказал, что тут птицы уничтожили фрукты...
— Да, сеньор, — ответил Рамон. — Об этом уже все болтают. Вон там растет аньон, — указал он пальцем. — Сначала обобрали его. Там, подальше, сеньор, заросли нисперо, прошлой ночью взялись за них.
Доктор Риско потер руки.
— Слышите? — повернулся он к Солецкому. — Здесь они. А как выглядели? — снова обратился он к Рамону.
— Не знаю, сеньор.
— Ну, большие? Как кричали? Сколько их было?
— Ночи теперь темные... — ответил Рамон.
— Сеньор Эредиа, — не давал тому собраться с мыслями доктор, — летучие мыши здесь водятся?
— А как же! Но это не они. Те никогда не трогали фруктов, такое приключилось впервые.
— А пещера?
— Там вон, сеньор, — махнул Эредиа рукой в сторону каменной стены.
— Туда кто-нибудь ходил?
— Никогда, — покрутил головой Рамон. — Никто туда никогда не входил.
— В таком случае, — сказал доктор, — мы будем первыми.
— Сеньор? — удивился Эредиа.
— Если это действительно птицы, — размышлял доктор, — значит, день они проводят в пещере. В эту пору года у них должны быть гнезда с выводками.
— Вы сами-то их когда-нибудь видели?
— В Венесуэле, — ответил Риско. — Там есть грот, который так и называется — Гуахаро. Гуахаро летают в полной темноте.
— Кофе стынет, — бросил Фернандо, стоявший у доктора за спиной, — никуда не годится, сеньор.
— Верно, — спохватился Рамон. — Совсем забыл, извольте за мной. — И отправился первым, разводя наклонившиеся к тропинке листья бананов.
Последним шел проводник, ведя за узду мула, остальные животные двинулись сами и остановились перед домом. Проводник принялся развязывать узлы постромок и спускать на землю тюки.
Солнце, поднимаясь все выше над известняковыми горбами, заливало долину светом. Где-то далеко, в зарослях, прошло к водопою стадо зебу. Взлетели стервятники аура тиньоза — «паршивые фифы», как насмешливо называли их местные, и, ходя кругами, высматривали добычу. Небо было чистым, но с юга его начали затягивать полосы облаков.
Из гущи бананника, окружавшего домишко, высунулась голова мула, потом седок, а следом показались остальные животные, привязанные один за другим. Освобожденные от груза, они двигались легко. Ездок дремал, опустив голову. Караван пересек долину и скрылся в прибрежных зарослях бамбука.
Спустя час из-под бананов появился Рамон, за ним Риско и Солецкий с рюкзаками на спинах. Последним тащился Фернандо, державший в обеих руках бензиновые лампы. Рамон провел гостей к деревьям. Здесь, меж нижних ветвей, они раскинули сеть с крупными ячейками и замаскировали ее в листве.
— Ловушка готова, — сказал доктор. — Теперь — в пещеру.
Они направились напрямую к отвесной стене горы, укрытой кожухом растений. У основания, тоже в зарослях, находился пока невидимый вход в пещеру. Рамон взмахнул мачете, первый же удар широкого лезвия рассек стену лиан. Поднялся ветерок и подхватил лоскутья листьев, относя их в сторону.
Солецкий, прежде чем нырнуть в мрачный туннель, кинул взгляд наверх, к вздымающейся над ним стене. Там, наверху, ветер был значительно сильнее. Зеленый кожух колебался, словно живой. Раскачивались косы вьюнов и плюща, махали саблеобразными листьями пальмы, вцепившиеся в известняковые полки. Начинали шуметь и потрескивать ветки. Небо затягивали тучи.
По туннелю в зарослях добрались до края неглубокого каньона, по которому протекал ручей. Спустились по откосу на самый берег. Поток вырывался из каменного жерла; вода была темная, словно насыщенная мраком подземелий. Ручей носил название Маль-Номбре — ручей Дурной Славы. Вода обтекала известняковые глыбы, свалившиеся с обрыва, раскачивала нити лиан. Плотная бахрома таких лиан заслоняла вход в пещеру, свисая с каменной арки.