Страница 13 из 42
И вот я снова на Раиатеа опять с сыном Андреем. Местный адвокат выдал мне лицензию, подтверждающую мое долевое участие в нашем общем с Франсуа деле. Это, соответственно, давало мне право приобрести собственность во Французской Полинезии. Удача улыбнулась мне столь скоро, что я не мог нарадоваться, и уже начал прицениваться на местном рынке недвижимости. А пока мы с Андреем жили у Франсуа.
Гостеприимство моего компаньона не знало границ. А французская кухня его жены Жанны была просто восхитительна. «Вот он, миг блаженства, которому суждено длиться вечно», думал я, когда ранним утром всплывающее над океаном тропическое солнце будило меня яркими, ласковыми лучами. После завтрака мы с Андреем брали у Франсуа лодку, снасти и выходили рыбачить в лагуну. Так что к обеду у нас всегда была свежая рыба — под великолепное французское вино. За столом Жанна обычно вспоминала о том, как жила в Алжире, — во время войны за независимость, когда была еще девочкой. Потом — как бежала в Новую Каледонию, как скиталась по Океании, перебираясь с острова на остров, и в конце концов осела на Раиатеа. Все это, конечно, было очень интересно...
Что же касается дела, меня смущало одно: Франсуа использовал в работе довольно примитивные и давно устаревшие инструменты и приборы. К тому же меня к своей работе он отчего-то не подпускал. А я, будучи вроде как его гостем, из вежливости в дела не вмешивался — только наблюдал со стороны. Со временем я понял, что мастер из Франсуа был никудышный, а работа его сводилась к тому, что неисправные части в радиоприемнике или телевизоре он наугад заменял новыми, имевшимися у него в большом запасе. Иногда ему удавалось починить телевизор, случайно, но чаще всего нет. И тогда он просто советовал несчастному клиенту съездить в Папеэте и купить новый аппарат, поскольку старый, мол, никуда не годится. Однако, несмотря на халтурную работу, клиентов у горе-мастера было хоть отбавляй. С некоторыми Франсуа ругался, а потом жаловался:
— Да вы сами посудите, — сетовал он. — Приходит, значит, этот таитянин и говорит, что видит на своем цветном телевизоре одно черно-белое изображение. Ну, я взял и поправил краски. А он и говорит: «Нет, не годится. Теперь, мол, кадры скачут». Да, но ведь я не брался регулировать частоту кадров. Хочешь, чтоб не прыгали, плати дополнительно... Вот неугомонный народ — разве с ними сладишь!
После таких разговоров мои сомнения насчет процветания нашего дела только возрастали.
Однажды в баре гостиницы «Бали-Гаи», самой шикарной на Раиатеа, я познакомился с немецкой четой, прибывшей с островов Тонга на собственной яхте. Я рассказал немцам свою историю и поделился терзавшими меня сомнениями.
— Послушайте, — посоветовали мне немцы, если вы хотите открыть свое дело на островах, поезжайте на Тонга. Здесь, на Таити, французы ставят иностранцам палки в колеса, а в независимом королевстве Тонга предприимчивых людей со стороны просто носят на руках. Королевство поддерживает дружественные отношения с Германией. Сейчас там много немцев, и все они успешно занимаются торговлей, туристским и курортным бизнесом. Вот вам имя и адрес секретаря тамошнего немецкого яхтклуба. Езжайте туда не раздумывая. Вы неплохо говорите по-немецки, вас там хорошо примут, и вы, без всякого сомнения, найдете себе занятие по душе.
— Далековато, однако, — сказал я, подумав. — Но, чем черт не шутит, может, и впрямь что-нибудь да выгорит?
Через пару дней мы с сыном сложили чемоданы, попрощались — ненадолго — с нашими радушными хозяевами и отбыли на острова Тонга.
По прилете в Нукуалофу, столицу королевства Тонга и главный город острова Тонгатапу, мы остановились в отеле «Дэйтлайн» — самом современном и, стало быть, престижном во всем королевстве, расположенном по соседству с дворцом его величества Тупоу IV. Не случайно, именно в «Дэйтлайне» чествовали новоиспеченную «Мисс Тонга» — как раз в день нашего приезда. На празднике присутствовало все высшее общество во главе с премьер-министром и директором пивной фирмы, устроившей и оплатившей торжество. При появлении важных сановников оркестр грянул кайзеровский гимн «Deutschland, Deutschland uber Alles» (Германия, Германия превыше всего, — нем.).
Воодушевленный музыкой и настроением публики, я бодро пропел первый куплет знакомого гимна. Но, вдохнув в себя воздух, перед тем как затянуть следующий, я вдруг осекся, услыхав сквозь гром оркестра, что публика поет на каком-то странном, непонятном языке, являвшим собой, скорее всего, смесь немецкого и туземного. Я прослушал песнопение до конца, а потом спросил стоявшего рядом человека по-английски, отчего все поют кайзеровский гимн.
— Видите ли, — объяснил мне сосед, — это старая традиция. И связана она с тем, что добрые тонга-немецкие отношения ведут свое начало со времен германских кайзеров, чьи корабли когда-то частенько посещали прибрежные воды королевства и вместе с пивом завезли национальный гимн.
Вполне удовлетворившись столь исчерпывающим ответом, я дождался окончания празднества и пошел прогуляться по городу. Но не успел сделать и десяти шагов, как подскочил точно ужаленный: совсем рядом вдруг оглушительно громыхнули пушки. А через полминуты мимо меня пронеслась вереница автомобилей в самом большом из них восседал самый большой в прямом и переносном смысле — человек на Тонга: его королевское величество Тауфаахау Тупоу IV. На вид в нем были все 150 килограммов веса. А то, что пушки палили, так это радовались верноподданные, которых король вновь осчастливил своим присутствием после заграничной поездки.
Вскоре я действительно убедился, что лучшего места, где можно было бы открыть свое дело, чем Тонга, не существует во всей Океании. Что, собственно, подтвердил и мой новый знакомый — некий Джек К. (имя не настоящее — В.Д.), глава австралийской миссии по оказанию гуманитарной и экономической помощи королевству Тонга.
— Я слыхал о вас и о ваших планах, — сказал мне однажды Джек. — Здесь можно открыть любое дело. И я готов вам помочь — информацией или чем-нибудь другим.
— Спасибо, — поблагодарил я. — Но пока я ничего предпринимать не буду. Погляжу, как обернутся дела на Таити.
Колебался я еще и потому, что сам Тонгатапу мне не приглянулся. Это довольно крупный, плоский, как стол, и очень пыльный остров, совершенно не сравнимый с покрытым изумрудной зеленью — хотя и суетным — Таити, не говоря уже о красочных Муреа и Раиатеа. И я уже подумывал о возвращении на Таити.
Но вот как-то раз за завтраком сын сказал мне:
Знаешь, папа, а в соседнем номере поселились русские.
— Знаю, — говорю. — Это дипломатические работники. Ты что, с ними разговаривал?
— Нет, — ответил Андрей.
— Тогда откуда ты знаешь, что они русские?
— А кто же еще, по-твоему, в такую жарищу может разгуливать в черном костюме да с черным галстуком в придачу?
В самом деле, чудно как-то. После завтрака Андрей занялся своими делами, а я сел в такси и отправился на пляж. Зная, однако, что представляют собой местные пляжи, я попросил таксиста не уезжать. И правильно сделал: в тот день течение и прибой так измотали меня, то и дело кидая на камни, что, потеряв всякую охоту к купанию, я начал было собираться домой. Пляж был пуст, а в океане кувыркалась в волнах какая-то троица — двое мужчин и женщина. И с прибоем эти трое справлялись куда ловчее меня. Я снова нацепил ласты и маску и, прыгнув в бурлящее море, поплыл к троице. Когда до отважных купальщиков оставалось рукой подать, я вдруг услыхал фразу, произнесенную на чистейшем русском:
— Давай, Ваня, к берегу — уж слишком волны здоровы! — крикнула миловидная женщина лет сорока.
Не обращая на меня никакого внимания, трое купальщиков выбрались из воды и побрели куда-то по пляжу. И я, едва стянув с себя ласты и маску, кинулся за ними вдогонку.
— Неплохо было бы заморить червячка, — сказал старший мужчина. — Вот только где?
— Я покажу вам маленький ресторанчик, тут, неподалеку.