Страница 5 из 36
– Мощность? – повторял он вопрос и сейчас же отвечал: – Мощность, товарищи, серьёзная – больше трёх тысяч сил. Четыре мотора по восемьсот сил каждый… Поднять сколько может? Около шести тонн…
В это время с берега, где продолжалась разгрузка ледокола, раздался крик. Несколько минут спустя к Егорову подошёл Уткин. Пальцы на его правой руке были забинтованы, и он бережно нёс руку на груди.
– Что с тобой?
– Да вот, первой жертвой Арктики стал – ящиком отдавило.
– Совсем?
– Нет, доктор сказал, что пустяки.
– Ну, раз доктор так говорит, значит дело крематорием не пахнет, – успокоил Егоров. – А как там с крыльями и моторами?
– Уже на берегу…
Как бы подтверждая слова Уткина, из-за угла ближайшего дома показался увязающий в береговой гальке трактор и группа людей, тащивших волоком заключённое в деревянные формы огромное крыло. Люди помогали буксующей машине.
– Ра-азом взяли!.. Ещё взяли!.. – покрикивал Слабогрудов, упираясь плечом в деревянную обшивку крыла.
Рядом с ним трудился худенький Беляйкин. Он ежеминутно поправлял мешавшее пенсне и вытирал обильно выступивший на лице пот.
К вечеру крылья были прочно укреплены рядом с фюзеляжем.
– Покойся, милый друг, до будущей весны, – произнёс Егоров, закутывая брезентом свой любимый самолёт. – Скоро тебя засыплет снегом, и будешь ты спать без просыпу всю долгую зиму…
После бани и ужина участники экспедиции, моряки ледокола и почти всё население городка собрались в зале клуба. Здесь Беляйкин огласил свой приказ №5, от 31 июля 1938 года:
"Объявляю следующий план дальнейших работ нашей экспедиции:
§ 1
На рассвете 1 августа ледоколу "Иосиф Сталин" отправиться на север, приняв на борт экипажи самолётов "З-1" и "П-6". Лётчикам Иванову и Титову подготовить, материальную часть к полетам.
Задача ледоколу: пробиться до максимально высокой широты и, встретив подходящую для взлёта льдину, выгрузить на неё оба самолёта.
Задача лётчикам: имея базой ледокол, совершить первый разведывательно-тренировочный полёт, достичь 85-го градуса северной широты и по ранее выработанному плану совершить посадку, выяснить ледовую обстановку и вернуться на ледокол.
По выполнении поставленной задачи самолётам погрузиться на ледокол, а ледоколу вернуться для зимовки в бухту Тихая.
§ 2
Утверждаю следующий состав экспедиций:
1. На самолёте "З-1": лётчик Иванов (он же командир звена), штурман-радист Фунтов, бортмеханик Дудоров, метеоролог Вишневский и гидролог Семёнов.
2. На самолёте "П-6": лётчик Титов и бортмеханик-радист Киш.
§ 3
Руководить экспедицией буду лично я. Моё местонахождение – борт ледокола "Иосиф Сталин".
§ 4
На остающегося в бухте Тихая лётчика Бесфамильного возлагаю задачу постройки домов, а также разработку плана работ на зимний период".
Зачитав приказ, начальник экспедиции решил, воспользовавшись удобным случаем, изложить и общий план практических работ экспедиции.
– Многие могут задать вопрос, – начал он: – почему, мол, экспедиция не пытается достичь полюса сейчас же, в оставшиеся летние дни? А только потому, – отвечу я, – что мы прибыли сюда не для сенсации, а для серьёзной научной работы. Мы не собираемся изображать из себя "героев на час" и ставить "мировые рекорды". Нет! Нам родина поручила начать серьёзную работу по изучению самого таинственного места земного шара – полюса. Наскоком, в несколько дней такой задачи не выполнишь.
Все вы конечно знаете, что в этих широтах наилучшим в аэронавигационном отношении временем года является весна – март, апрель и начало мая. Несмотря на то, что средняя температура в апреле восемнадцать – двадцать три градуса, а в мае девять-десять градусов ниже нуля, на эти месяцы приходится наибольшее в году количество ясных дней. Летние же месяцы изобилуют туманами. Кроме того именно весной здесь складывается наиболее благоприятная обстановка для работы самолётов: все неровности льдов сглаживаются выпадающим за зиму снегом.
Может также явиться и второй вопрос: "Почему наша экспедиция отправилась на Землю Франца-Иосифа так поздно? Почему мы не могли прибыть раньше, в феврале, например?" Опять же потому, что зимой ледокол не в состоянии пробиться сюда, а без ледокола, без хорошей базы, самолёты не могут хорошо работать. Следовательно, чтобы максимально использовать весну, надо обязательно здесь зимовать, что мы и намерены сделать.
Завтра наш ледокол пойдёт на север. Он поможет лётчику Иванову произвести разведочные полёты на восемьдесят пятом градусе северной широты, выяснить возможность посадки тяжёлого самолёта на случайную льдину и вернётся сюда зимовать. После зимовки, с первыми светлыми днями, Иванов полетит в разведанное им место и организует там базу. Опираясь на сообщения базы, лётчики Бесфамильный отсюда, а Блинов – со Шпицбергена, взяв на борт учёных, спокойно, без излишнего риска, полетят на полюс. Их задача: опуститься на полюсе и сидеть там ровно столько времени, сколько потребуется учёным для их работы. Большие самолёты в это время будут служить им хорошим жилищем, а на маленьких они могут вылетать на ближние разведки…
Все присутствовавшие на этой неожиданной лекции академика Беляйкина с интересом слушали его спокойную, уверенную речь. Даже участники экспедиции только сейчас, находясь на пороге Арктики, до конца поняли величие поставленной перед ними задачи, до конца поняли громадную принципиальную разницу, которая существовала между их экспедицией – экспедицией советской страны – и десятками экспедиций капиталистических стран, уже побывавших здесь. Им предстояло совершить небывалое в истории по размаху научной мысли дело – изучить и освоить северный полюс. И это делалось без барабанного боя, без намёка на сенсацию! Делалось спокойно и хладнокровно. Заранее предусмотрена всякая мелочь, и над всем главенствует одна мысль: чего бы это ни стоило – заботиться о людях, убить в корне самую возможность безрассудного риска, создать все условия для спокойной, а главное – безопасной работы. В применении к подобной экспедиции это звучало парадоксом, и тем не менее это было именно так.
В глубоком раздумьи расходились люди по своим местам.
На рассвете 1 августа 1938 года ледокол "Иосиф Сталин" отправился в тяжёлый путь. Перед ним расстилался широкий, как море, Британский канал. Он был почти свободен от льда. Грудь могучего ледокола легко рассекала его чёрные волны. Вдали, на востоке, словно шпили готических зданий, рисовались серые громады скал. Острова Луиджи, Сальсбюри, Джексон и десятки других уплывали назад.
С каждым часом становилось холодней. Ощущалось, как с севера непрерывно нарастает ледяное дыхание полюса. Вот и первые льдины, как часовые, выросли на горизонте. Ближе и ближе. Вот уже ледокол пробивается через сплошное ледяное крошево. Ледокол упрямо идёт вперёд, ни на один румб не меняя курса. Времени мало, а прямая – кратчайший путь.
Три дня и три ночи в небе бессменно сияло солнце. Три дня и три ночи пробивался ледокол на север. Теперь перед судном стала сплошная отвесная стена векового льда. Ледоколу уже с большим трудом удавалось продвигаться вперёд. Приходилось идти разводьями, то и дело меняя курс. И только 5 августа, достигнув 83-й параллели, он признал себя побеждённым, воткнувшись форштевнем в огромное гладкое ледяное поле. Машина была бессильна.
Тогда начался второй аврал. Люди бросились выгружать и собирать самолёты. Даже только что сменившиеся с вахты кочегары – и те приняли участие в этом аврале. Но Беляйкин сразу же снял с работы Иванова и Титова: им предстоял полёт, и они должны беречь силы.
К утру оба самолёта, готовые к полёту, стояли на ледяном поле. Участники экспедиции переносили на самолёты продовольствие, инструменты и научные приборы. Всё делалось быстро и точно, без лишнего шума и суеты. Беляйкин по записке проверял имущество.