Страница 6 из 20
— Мудрено уж очень.
— Проще, к сожалению, не объяснить, может, из контактов с представителями своего разума ты поймешь больше?
— То есть я вступлю в контакт с умершими людьми?
— Можно сказать и так, только, к сожалению, большинство из них не сохранили воспоминаний о своей земной жизни.
— Но есть и те, кто сохранил?
— Да, но их не так уж много, и память их сильно прорежена переходом, так что это, чаше всего, отрывочные воспоминания.
— Хорошенькая перспективка. Что же и мне предстоит нечто подобное?
— Все зависит от тебя, но ты зря так пугаешься, личностью ты все равно станешь, рано или поздно. Может не в первом, но во втором состоянии точно.
— Что же первую свою жизнь я проживу напрасно?
— Все зависит от тебя, говорю тебе еще раз, хотя ты и с первого прекрасно все понял. Ты все время забываешь, о том, что между нами было, теперь тебе не удастся скрыть от меня вообще ничего. Привыкай жить открытой жизнью. Рано или поздно тебе все равно пришлось бы, так пусть лучше раньше, чем позже. И пусть лучше со мной, чем с кем-нибудь другим.
— Извини, так трудно свыкнуться со всем, что со мной произошло. Я совсем не хотел тебя обидеть. Плохо что люди не знают всего этого. Если бы они с самого начала представляли, на сколько зависит их жизнь после смерти от них самих, наверное, намного меньше глупостей бы делали в своей первой жизни. По сути, потеряв воспоминания о прошлой жизни, и осЖбе, как личности, они перестают существовать. Даже то, что существуют другие формы разума, и твой разум продолжает жить, далеко не утешение. Ведь ты, как личность исчезаешь. Разум остался, но уже нет Макса, уже нет его, Максовых переживаний и чувств, его опыта и знаний. Да, есть разум, который взрастил Макс, но это уже не он.
— Да, в этом ты прав, но самое плохое даже не в этом. Потеряв личность, разум переходит в новое состояние на уровне ребенка. Его всему надо учить заново. А еще, представляешь себе дите, способное создать и взорвать ядерную бомбу. Ведь знания то он сохранил, вот только применить их правильно не в состоянии.
— Ничего себе игрушечки.
— Вот именно, сколько же сил и способностей наставников тратится на то, чтобы сделать такой разум личностью, а ведь их можно было бы использовать с пользой в другом месте. Я имею в виду наставников. Мы вынуждены распылять свои и без того не слишком большие ресурсы разума.
Пока шел разговор, Макс неоднократно наблюдал нечто движущееся в пределах его восприятия, но ни разу это не был человеческий разум. Макс знал это твердо, ведь полевую форму человеческого разума он научился ощущать уже давно. Люди вообще с древних времен сталкивались с проявлениями полевой формы человеческого разума. Все эти издревле известные приведения, духи, инопланетяне и многое другое. Только когда человек освоил поля, он понял смысл всех этих явлений. А когда сам человек вышел в космос в качестве разумного поля, стало понятно, как определить разум, отделенный от тела. Но никогда не вступали люди в контакт с умершими. Человек в полевой форме был глух и слеп, без перкома. А перком использовал в общении с людьми изменения поля, возникающие при работе органов чувств тела. Перком учился общаться с человеком только в телесной его форме, без этого не могло быть общения и в полевой. Перком как бы рос и развивался вместе со своим хозяином, и становился зрелым только вместе со зрелостью хозяина. Известно, что с древности существовали люди способные разговаривать с умершими, но среди них столько было шарлатанов, зарабатывающих деньги обманом, что как-то никто не принимал всерьез и по настоящему обладающих способностями. И уж конечно, не развивал эти способности ни у себя, ни у своих детей. Освобожденный же полевой разум не мог воздействовать на поля людей, не мог общаться и в силу своих особенностей, и в силу своего несовершенства, и в силу того, что не все способности были ему доступны. В своем новом состоянии Макс мог общаться с любым из умерших, всегда отличил бы их от других форм разума, но он был уверен, что пока не встречал ни одного из людей. И, хотя, попадались явно произошедшие из биологических форм, но это точно были не люди. Благодаря знаниям, пришедшим к нему от Велии, Макс хорошо представлял себе, как эти существа выглядели в своей прежней форме, некоторые из них даже чем-то отдаленно напоминали людей, а некоторые не имели сходства ни с чем, ранее Максом виденным. Но, тем не менее, они тоже являлись носителями разума. Особенно удивили формы носителей разума холодных планет. Если бы Макс встретил их когда-нибудь прежде, то ни за что не признал бы их разумными. Планеты этих существ ничем не напоминали Землю. Но и здесь была своя жизнь. Как и за счет чего питались и существовали такие существа, Макс не знал, как не знала этого и Велия. Было известно, что во второй фазе такие существа учились буквально всему, кроме математики. Чему-чему, а математике они сами могли бы научить любого представителя разумной жизни. Так же не знали, с какой именно планеты эти существа. Нечто напоминающее по внешности только однажды было найдено на планете находившейся вблизи вновь образованного квазара, да и то все на этой планете было мертво. Позже и сама планета перестала существовать. Только по следам их деятельности поняли, что это были разумные существа, но и в настоящее время, нет-нет, да и появится представитель этой формы, однако объяснить, кто он и откуда, ни один из них не в состоянии. Ни то, что передвижение в межзвездном пространстве, даже по своей планете их передвижение настолько ничтожно, что обо всей планете они рассказать ничего не могут.
Первым встреченным Максом Землянином был Хрог. Это имя он получил уже здесь, а своего Земного, он, к сожалению, не помнил. В памяти о Земле осталось только зеленое поле, широкая мутноватая река, и небо, высокое, голубое, с несущимися по нему белыми, кудрявыми облаками. Хрог занимался изучением состояния черной дыры. Ближайшая галактика имела несколько планет уже населенных живыми существами, и имеющими, в перспективе, возможность развиться до разумности. Пока галактике ничего не угрожало, но что может случиться, если параметры дыры резко изменятся, как это можно вовремя заметить, какие меры можно принять, как обезопасить галактику, все эти вопросы и решал Хрог, конечно же, не один, но человеком во всей этой компании он был единственным.
— Велия, вы специально включаете в группы по одному представителю моего разума, или причина в чем-то другом?
— И специально, и в другом. Одного достаточно для такой группы, различным разумам есть чему друг у друга поучиться, и, наконец, с чего ты взял, что таких групп мало, и на все хватает представителей вашего разума.
— Но ведь столько лет существования, столько умерших за это время, баснословные цифры.
— Особенно по сравнению с размерами вселенной.
Велия смеялась. Макс впервые видел ее смеющейся, и первый раз понял, что смех не только телесное, но и полевое состояние. Ее прямо распирало от смеха, она клубилась и переливалась этим смехом. Смех в полевом состоянии был не только эмоциональным, но и функциональным, причем визуально это воспринималось как фантастически красивое зрелище. Макса невольно самого обуяла необъяснимая радость, и он заклубился и запереливался вслед за Велией.
— Прости Макс, но ты в самом деле смешон. При таких способностях разума, такая невежественность. И это после того, как ты усвоил все мои знания, и имеешь доступ к знаниям всех цивилизаций нашей Вселенной. Оказывается, мало напичкать знаниями, чтобы разум стал разумным, еще нужно умение анализировать, логика и способность принятия правильных решений. Не обижайся, Макс, но ты все еще не достаточно разумен.
— Чему же тогда ты так радуешься? Ведь ты взяла у меня все, значит и ты теперь не разумна.
— Ты прав, безусловно, один только мой смех тому свидетельство. Разве же это разумно, смеяться над ошибками детей? А вот, ведь, не удержалась, рассмеялась, как девчонка.
— Это ты меня называешь ребенком?