Плата за обман

Выйдя из здания, Старостин ослабил галстук, расстегнул верхнюю пуговицу рубашки и только и смог произнести:

— Во дела! Что девчонка успела, и это в то время, как всю семью неусыпно охраняли мои сотрудники. Ну, я с этим разберусь!

— Сергей, не надо устраивать никаких разборок. Ваши люди не виноваты. Мира — очень непростая девочка.

— Это точно.

Молча доехали до дома в тихом московском переулке, где жила семья Ладыгиных. Консьерж вежливо поздоровался, и они прошли к лифту. Поднявшись на последний этаж дома, оказались на площадке, куда выходила одна бронированная дверь. Спутник Веры отпер ее своим ключом, они вошли внутрь.

Оформление апартаментов сразу и недвусмысленно заявляло: здесь живет принцесса. Легкие прозрачные ткани и множество всевозможных рюшей, оборок для обрамления окна и украшения кровати, гобелен со средневековым замком, стул перед белым с позолотой трюмо, оформленный под трон с помощью бархата и кружева золотых и пурпурных оттенков, — все это настаивало на том, что вы попали в сказку. Не слишком ли назойливо? Тем более что в качестве декора повсюду витали ангелы, эльфы и феи, словно сотканные из серебристого и золотистого мерцания.

Обращала на себя внимание и мебель, обитая тканями с разнообразным цветочным орнаментом. Окрашенный в нежно-голубой цвет потолок играл, должно быть, роль ясного майского неба. Во всех трех комнатах Мириной квартиры стояли гордые декоративные цветы всевозможных форм и оттенков, практически не отличавшиеся от живых цветов.

Вера подумала, что для полной композиции не хватает бабочек, — и тут же их увидела, вместе со стрекозами и божьими коровками. Это были тончайшие вышивки на шторах, подушках и покрывале. Люстра в гостиной представляла собой хрустальный каскад из стразов. Этот шедевр Сваровски заливал сказочный мир дворцовым бриллиантовым светом. Повсюду, во всех углах валялись, сидели и висели всевозможные мягкие игрушки, большие и маленькие.

Гостья ходила по большой квартире и ощущала прилив недовольства. С одной стороны, она не могла не признать, что мир этот красив и изящен, с другой — слишком нарочит и слегка фальшив. Где же подлинная жизнь дочери миллионера?

Пока она ходила по квартире в поисках отпечатка личности Мирославы, ее спутник сидел в глубоком кресле с шелковой обивкой и немного скучал. Все-таки странная она, эта Лученко. Хотя вроде и многое ей дано, но все равно — странная. Что тут ловить? Ходит вдоль стен, точно охотничья собака. Кажется, готова обнюхать каждый миллиметр пространства. А толку? Похищение ведь произошло в Киеве, а не в Москве! Нет ни малейшего смысла искать в этой квартире то, чего в ней нет.

— Сергей! — позвала она из кухни. — Это что за помещение?

— Сушилка и прачечная, — равнодушно сообщил мужчина, подходя. В небольшой тесной комнатушке стояли стиральная машина и несколько раскладных сушилок.

— А эта дверь куда ведет? — Вера продолжала исследовать жилье дочери олигарха.

— Здесь кладовка. Там издавна хранятся картонные коробки, старые вещи, детская обувь и ненужная одежда. Ничего интересного.

Вера отлично видела, что Старостину надоела роль сопровождающего. Он едва сдерживал раздражение. На его лице она вновь читала: «Стоило мчаться нa личном самолете Ладыгина? Тратить время и силы, добираться из Брянска — чтобы теперь показывать этой ненормальной докторше кладовку. Правду говорят, что психиатры в конце концов и сами с головой не дружат. "Профессиональная деформация" называется».

Ей захотелось снова смутить бывшего милиционера озвучиванием его мыслей, но она сдержалась, открыла дверь кладовки и вошла внутрь. И сразу позвала Старостина. Он вошел в помещение и остолбенел. Это оказалась вовсе не кладовка, а комната, причем совсем не похожая на тот сказочный мир принцессы, который создал для нее дорогостоящий дизайнер. Здесь все было оформлено во вкусе тинейджера. На стены были прилеплены скотчем плакаты с фотографиями танцоров капоэйры, артистов и эстрадных певцов. У шкафа стоял узкий подростковый диван, за ним компьютерный стол с ноутбуком ярко-красного цвета. А у дальней стены бывшей кладовки красовался огромный мотоцикл!

— Ни… кхгм… себе! — выдохнул Старостин и, подойдя к мотоциклу, принялся его осматривать и ощупывать. — Это же «Харлей Дэвидсон»! Серебристо-черный окрас, кофры… Семьдесят семь лошадей, объем движка полторы тысячи кубов!.. Тысяч двадцать баксов, а то и больше! Но как, когда?! Ничего не понимаю.

Он бросился ощупывать и осматривать стены комнаты, нашел маленькую дверцу и вышел в нее. Слышно было, как он звонит и разговариваете кем-то по телефону, повышая голос.

Веру мотоцикл удивил, но не заинтересовал. Она заглянула в одежный шкаф. Там висели кожаные куртки и брюки числом не меньше десятка, лежали пластмассовые серебристые панцири, похожие палаты, как из фильма про Терминатора.

Нал компьютерным столом на полках стояли книги, но основное место занимали компакт-диски. Вера прочла: «Из моды уходит гламур», «Мода и секс», «Моветон», «Откуда взялось нижнее белье». Вот это уже имело к занятию девочки самое прямое отношение.

Вернулся Старостин.

— Вера Алексеевна! Представляете, что устроила эта шальная девчонка?! Потайную дверь в холл и выход к грузовому лифту! Я звонил своим, никто ничего не знал, хотя мы с хозяином обитаем в этом же доме, ниже этажом. Тогда я консьержа допросил. И что вы думаете? Днем ее охраняли, так она ночью каталась! Ночные покатушки, блин! Он говорит — я думал, это нормально!

— А что вы хотели, в самом деле? — усмехнулась Вера. — Чтобы он ее не пускал?

Старостин выдохнул и сел на стул.

— Действительно… Просто это же ни в какие ворота…

— Помогите-ка мне лучше прослушать пару дисков, а то я не знаю, на какие тут кнопки нажимать.

Он включил проигрыватель, вставил отобранный Верой компакт-диск. Это были телепередачи учителя Мирославы Ладыгиной, известного историка моды Вячеслава Васильчикова. Он казался болтливым и слишком манерным со своими неизменными шарфиками и камеями, но только первые несколько минут, а потом это уже не бросалось в глаза. Потому что рассказывал он необыкновенно интересные вещи о моде, культуре, причем в остроумном стиле и с иронией.

«Молодых дизайнеров России по-прежнему очень волнует тема «одалиски в гареме». Они используют чаще всего ткани с блеском или люрексом, шьют шаровары, юбки-абажуры, тюрбаны с эгретами, завешивают лицо вуалью и, разумеется, открывают голый животик. Не лучше обстоит дело и с мужскими костюмами, вызывающими настоящую тревогу. Девушки-дизайнеры видят современного русского мужчину начала XXI века совершенно кастрированным, кукольным существом в юбках и кружевах, которого следует посадить в спальне на подушку и любоваться, словно игрушкой. Тема Верки Сердючки в мужской моде также сильна — меховые шубки и вышитые береты, даже вуалетки…»

Вера могла смотреть и слушать Васильчикова бесконечно долго, но рядом с ней прокашлялся Старостин. Он спросил с мужской прямотой:

— Ладно, нашли мы тайную комнату Мирославы! Что это нам дает в плане ее поисков?

— Теперь я знаю, как и чем жила девочка на самом деле.

— И это поможет нам ее найти? — В вопросе бывшего оперативника сквозит пессимизм. — Что-то вы ничего не делаете. Ничего конкретного, я хочу сказать. А время идет…

— Сергей! — мягко обратилась к нему женщина. — То, что я делаю, и есть самое необходимое. Я понимаю, вас беспокоит тот факт, что открылась неизвестная сторона жизни Миры. И этот другой мир, в котором она укрывалась от отца и от вас, вместе со всей вашей «королевской ратью и королевской конницей», совершенно вас огорошил. Но вам и Ладыгину придется смириться с тем, что у нее может быть собственная жизнь. Заметьте, девочка очень хорошо сумела спрятать свои личные интересы даже от такого опытного оперативника, как вы.

— Эх, утерли вы мне нос! — Старостин умел достойно проигрывать. — Дальше-то что?

— В Москве нам больше делать нечего. Все, что мне хотелось здесь найти, я нашла, — загадочно ответила Лученко. — Возвращаемся в Киев. Только одна просьба. — Она состроила жалобно-просительную рожицу. — Можно я возьму несколько Мириных дисков? Разумеется, с возвратом. Они жутко интересные.