Черная книга колдуна

— Ты че с ним сделал?! — прикрикнул Дмитрий, посверлив его злым взглядом, пытаясь привести другана в чувство.

— Я? — опешил Кирилл. — Ты больной? Мы на жаре сидим, а он столько выпил! Тащи в воду, оклемается! — посоветовал он.

Проверить оба сотовых телефона десяти минут хватило. Сканер за минуту снял всю информацию, прямехонько отправляя куда-то там. Кто конкретно отдает указания, кроме Авдотьи Захаровны, Кирилл, как и следопыты, не имел представления. Оружия, кроме ножей, у следопытов не оказалось, зато нашлась записная книжка и карта местности. Когда оба мужика вернулись, Кирилл лежал, как ни в чем не бывало, и потрошил сушеную воблу, запивая пивом. Раздумывал он о своем, стоит ли искать тех четверых.

Двое у администрации обычно тусовались на лавочке за забором прилегающей к площади аллеи славы с памятником солдатам. Иногда на праздники зажигали вечный огонь, и на каждый праздник в обязательном порядке возлагали венки. Брачующимся тут особо пойти было некуда, фотографировались возле памятника, на самой высокой скале, с вершины которой почти все Черемушки были видны, как на ладони, объезжали окрестности, выискивая места с историей. В последний раз на капище Кирилл заметил подвязанные к деревьям ленты. Белые и красные. Не иначе, тетка Верка постаралась. Странно, церкви в Черемушках не было. Вернее была, но за тридевять земель, а в основном тут жили староверы, которые молились надомно. Церковь в любое место приходила, как к себе домой, а здесь им были не рады.

Еще двое могли быть где угодно. Искать их было бесполезно, разве что самому наткнутся. Пару раз он заметил их возле кирпичного завода, и еще раза три за магазином возле моста…

Мост на бетонных сваях построили бог весть когда и непонятно по какой причине. Никаких поселений до самых гор, которые отсюда были так далеко, что про них и не вспоминали, не было. Но поговаривали, что где-то там стояла военная часть, охраняя ракетные шахты. Пожалуй, это было единственное логичное объяснение существования моста — он и сейчас выглядел как новенький. По весне его красили, мыли, проверяли на наличие трещин, латали выбоины. Еще его называли «жизненная артерия» В паре километров, в самом узком месте, был еще один мост, построенный недавно «на всякий случай, а если вдруг», но им пользовались пока редко, разве что пешеходы. А по-другому перебраться на ту сторону реки можно было разве что в объезд озера, где горные речки, впадающие в него, редко превышали три и пять метров.

— Ну как, пришел в себя? — усмехнулся он, когда два другана вернулись.

— Я напугался, — признался Дмитрий. — Первый раз вижу, чтобы у него от пива крыша съехала.

— Не, я все помню, — еще не совсем пришедший в себя Илья пугливо озирался. — Померещиться же такое!

— Мне пора, — поднялся Кирилл, нацарапав на клочке бумаги номер своего телефона. — Дома точно потеряли. А вы, если что, зовите. Вечером дискотеки в клубе проводят, танцы, шманцы, бабье. Если возьмете за компанию, буду рад.

— Стар я уже для тряски, — рассмеялся Дмитрий. — Ты бы разведал там, где, когда шеф бывает. Нам бы перетереть с ним тет-а-тет. Бригада у меня простаивает, а у него стройка по всем фронтам. Если выгорит, бабла отвалю, — деловито предложил он. — И не щелкай клювом. Я заметил, мнительный он, тачка у него бронированная. От кого прячется?

— Не-а, раньше, чем вернется, не получиться, — лениво отказался Кирилл. — Сороковник подкинь, обсудим. А за меньшее, мне смысла нет. Червонец преподу за закорючку в зачетке, за учебу тридцатник.

— А тебе не помогают, сироте казанской?! — похоже, оба обалдели от наглости Кирилла.

— Ну, у братана своя семья, жена грымза, за копейку удавиться, — он пожал плечами.

— Это мы заметили, — в голос согласились оба.

— А мать… Хы-ы-ы… А жить на что? Я святым духом ни сыт, ни пьян!

— Червонец за сведения, остальные, если дело выгорит, — не стал торговаться Дмитрий. — Раньше закроем тему, раньше вступишь на путь истинный.

Добытые сведения оказались поистине кладезем открытий. Не далее как на следующий день стало известно, что операцией руководит ни кто иной, как Штерн Родион Агапович, а Родиону Агаповичу дает указания некий депутат областной думы Веденеев Валентин Вениаминович. И прямо из зала заседаний, где он решил забаррикадироваться, его вывели в наручниках за махинации в особо крупных размерах. Дело хотели прикрыть, но газетная шумиха не позволила. Все шестеро следопытов исчезли из Черемушек на следующий день.

— Ты молодец, не испугался, — похвалила Авдотья Захаровна, передавая новые травы для Светланы. — Без крови и пальбы.

— Да ну! — отмахнулся Кирилл обиженно. — Макс и Машка там, сама говоришь, родину спасают, а я тут, как баран! Мне даже рассказать будет нечего! Ян с Николой тоже, наверное, вершат историю…

— Твоя больная головушка не дальше носа смотрит. Хоть по затылку ее, хоть в лоб! — рассердилась Авдотья Захаровна. — Первое дело твое по Горынычам! Не дошло?! Серебра злата обошлось бы стране! Да и Семиречью в Черемушках людей не радовать! Тут, вон, сколько людей живет, а Максимушка с Машулей двадцать дур из беды вызволили. Вот всем вам надо, чтобы огниво палило из всех орудий, чтобы трупы дорогу выстлали… — она похлопала Кирилла по руке, прислонившись к березе и почесав спину. — Гром гремит, земля дрожит, а они беду и за беду не считают. Когда в горы-то?

— Завтра. Тетя Вера собрала уже все, что надо. Светка вроде как подъем на скалу осилила. Места у нас проверенные. В прошлом году и без меня справились, до весны материала хватило.

— И правильно, нечего без дела сидеть, — одобрила Авдотья Захаровна. — Помоги, милок, помоги. И бабке. А то не донесу траву лютую.

— Авдотья Захаровна, вы так любите ядовитые растения! — перебирая собранные травы, заметил Кирилл.

— Ты хотел сказать, помешалась я на них? — усмехнулась старушка. — А известно ли тебе, молодой человек, что даже там! там! — профессор вскинула сухую руку к небу, — не всякий яд получить умеют! А как известно, яд — букет расстроенных болезней… Вот, к примеру, поверье такое сложилось, будто мясо собак излечивает от туберкулеза. Да разве ж излечивает? Мясца напоследок и грех на душу. А нечто бы собрать подорожник, каштан, чихотную травушку, медуницу. Но нет, ноженки к труду не приучены. Проще из ружья пальнуть или нож к горлу приставить. Иногда против болезни большая доза нужна, а человеку ее не осилить, вот тогда-то и берут другое растеньице и примешивают. Два яда друг друга не придавят, а для человека не одно и то же. Химический яд — тяжелый, и наложился и отложился.

— Так что травологии быть! — рассмеялся Кирилл, взваливая на себя мешки с травой. — Интересно, а ребята, другие, тоже родину спасают?

— Им не ведомо лютое время. Долги земле возвращают. Накось, вот, посылку забыла отдать, — Авдотья Захаровна вывернула карман, рассматривая небольшой приборчик, похожий на огрызок карандаша. — От Сени Снежного. Не простая палка, волшебная. Стоит навести такой приборчик на землю, как тут же радиочастотная волна принесет тебе сказку о подземных сокровищах. У них там три года весна, три года лето, три года осень, три года зима. Без такого приборчика, пожалуй, и не вспомнишь, куда припасы положил. Землю кажет!

Авдотья Захаровна удовлетворенно хмыкнула, наведя карандаш острием в землю, нажав кнопку. Через пять минут в пространстве развернулась небольшая голографическая картинка, примерно полметра на метр, разукрашенная цветными полосами.

— И-и? — не выдержал Кирилл долгого молчаливого созерцания, слегка разочаровавшись.

— Что и? Сердечный, я не сумеречная зона! — Авдотья Захаровна протянула приборчик, вложив его в ладонь Кирилла. — Не серый камень под ногами, и то ладно! Направь на породу, да и пораскинь извилинами-то!

— Обойма надолго заряжена? — поинтересовался Кирилл, изучая подарок, пытаясь понять, на чем он работает.

— Да на что оно мне знать? Не мне на дареном коне ездить, — усмехнулась старушка. — Не пытала.