Река тьмы

Кабинет заместителя директора располагался как раз справа от нового офиса Ральфа.

– Я сделаю все, что от меня зависит, – спокойно сказал Билли.

«Посмотрим, посмотрим», – подумал Ральф и продолжал:

– Обращаю ваше внимание на самое главное. Жизненно важные вопросы ни в коем случае не должны быть скрыты от меня в чаще ежедневных проблем. Вы обязаны докладывать обо всем, что мне необходимо знать по роду моих служебных обязанностей, и обо всем, что я хочу знать. Это становится отныне непреложным правилом. И не вздумайте оберегать меня от знакомства с информацией, которую я вдруг прочитаю – но уже как скандальное сообщение – на первой полосе «Нью-Йорк таймс».

Дентон помолчал и заговорил теплым, отеческим тоном:

– Я вижу здесь сегодня лица отличных людей… Я чувствую, они встревожены тем, что в любой момент история или конгресс могут отнять у них бутерброд с маслом…

Улыбнулся только Билли.

– Впрочем, я и сам сел в это кресло не для того, чтобы его вышибли из-под меня по той, видите ли, причине, что некоторые считают разведку роскошью в наше время, когда рушатся берлинские стены.

– Директор говорит дело. Слушайте и наматывайте на ус, – вмешался Август Рид III.

– Прежде чем я сел в это кресло, наши друзья на Капитолийском холме и в средствах массовой информации подготовили почву для моего назначения. И когда в следующий раз мы потратим миллионы долларов на то, чтобы с потрохами купить панамского диктатора, у меня должны быть стопроцентные гарантии, что он никуда от нас не ускользнет!

В зале раздался одобрительный смех. Ральф посмотрел на Билли: вид у генерала был непроницаемый.

– Мы должны доверять друг другу, – продолжал директор. – Работать рука об руку. Но руководить всем буду я! У меня есть свои подходы к делу. Это не подходы Энди Сойера – царство ему небесное! – и не подходы других руководителей.

В зале воцарилась полная тишина.

– Я сказал практически все из того, что хотел сказать. Мне остается теперь задать только один вопрос. Отбросив в сторону обычную текучку, можете ли вы прямо сейчас поставить передо мной проблему, о которой я обязательно должен знать? Проблему, которая оказалась нерешенной из-за смены руководства?

«Удочку я забросил, – подумал Ральф. – Конечно, вряд ли кто-нибудь клюнет на эту наживку, они ведь знают, что я их сейчас внимательно изучаю. Но вдруг?»

– Гм, – робко послышалось с другого конца стола.

«А! Опять этот нарушитель правил. Тимоти… как его? Кажется, он имеет отношение к контрразведке. Интересно, с чьего голоса он запоет свою песню?»

– Слушаю вас, Тим. – Ральф ободряюще улыбнулся.

– Есть одно происшествие, – сказал Джонс и с облегчением вздохнул.

Ральф посмотрел на Билли. Не на Тимоти. Медленно, очень медленно толстые, как донышко бутылки кока-колы, очки Билли повернулись в сторону решившегося вдруг заговорить сотрудника.

– Вообще-то это не мой участок работы, – неуверенно пробормотал Джонс, – скорее это сфера деятельности Майка, – Джонс кивнул в сторону главы Службы внутриведомственной безопасности, – но… все-таки и контрразведка имеет к этому отношение…

– Тимоти, – суровым тоном сказал Дентон, – что произошло?

– У нас был телефонный звонок, – отвечал Джонс. – Вчера утром. Звонили дежурному в Отделе экстремальных ситуаций.

– Кто звонил? – спросил Дентон.

– Я думаю, это был кто-то из наших агентов. Он… он был пьян. Возможно, все это выеденного яйца не стоит, но… все-таки странно.

– Так в чем же суть дела? – спросил директор ЦРУ.

– А в том, что вы хотели узнать, не произошло ли чего-либо необычного. Время от времени нам звонят по неотложным проблемам, хотя бывают ошибки с набором номера, иногда названивают и люди с расстроенной психикой… Однако этот случай какой-то особый…

– Какие действия предприняты после звонка? – спросил Дентон.

Джонс сделал судорожный глоток:

– Этим делом занимается отдел Майка. У меня же пока нет доказательств, что звонивший – второй Ли Ховард.

В 1985 году Ли Ховард – аналитик ЦРУ, известный своим пристрастием к алкоголю и наркотикам, – сначала продал известные ему секреты, а потом, уже находясь под неусыпным наблюдением Федерального бюро расследований, преспокойно сбежал в Советский Союз.

Дентон повернулся не к Майку Крэмеру – руководителю Службы внутриведомственной безопасности, а к Августу Риду III, являвшемуся начальником и Джонса, и Крэмера.

– Что скажете по этому поводу, Август?

– Естественно, мы держим под контролем эту ситуацию, – отвечал тот.

– А в чем суть ситуации? – продолжал наступать новый директор.

– Это всего лишь появление старого блуждающего призрака, – бесстрастно сказал Август. – К тому же пьяного. Ничего серьезного не произошло, тут заниматься нечем.

На лице Дентона снова появилась улыбка. Он медленно перевел взгляд в сторону своего заместителя и спросил:

– А вы, Билли, что думаете по этому поводу?

– Я думаю, – спокойным тоном сказал Билли, – что по крайней мере сейчас мы должны оставить в покое потревоженных привидений, духов и призраков.

Дентон перевел взгляд с затемненных очков Билли на бесстрастное лицо Ноя. Минутная стрелка часов завершила еще один круг. С начала встречи прошел ровно час.

– Остались ли у нас еще вопросы?

Все молчали. Дентон улыбнулся:

– Совещание окончено.

В кабинете Дентона Ной внимательно смотрел на босса.

– Это все подстроил Билли, – сказал он. – Джонс всего лишь нажал на курок.

– Не торопись с выводами, Ной, – заметил Дентон. – Ведь Джонса привел с собой Рид, и он наверняка играет в этом деле какую-то роль.

«Здорово я вляпался», – подумал Уэс, прекрасно понимая, свидетелем каких тайн он стал не по своей воле.

– «Есть одно происшествие…» – задумчиво протянул Дентон.

– Если дела действительно пошли плохо, то никто не захочет отвечать за такую ситуацию. Вам ведь известны все эти игры, – сказал Ной.

– Но с чего вы взяли, что во всей этой истории есть какой-то скрытый смысл? – спросил Уэс.

– Да потому, что я уже сорок лет занимаюсь подобными делами, – буркнул Ной.

– Вы уже сорок лет в разведке? – удивился Уэс.

– Я, парень, занимаюсь политикой с тех самых пор, как окончил школу. И все эти истории с привидениями, духами и призраками – часть политических интриг, – пожал плечами Ной.

– Я доверяю предчувствиям Ноя, – сказал Дентон. – И своим предчувствиям тоже.

– Кроме того, – покачал головой Ной, – у нас есть одно досье.

– Какое досье?

Ной презрительно фыркнул.

– Джонс рассказал об этом происшествии или в результате каких-либо политических интриг, или потому, что у него не выдержали нервы, – глубокомысленно изрек Дентон. – Как бы там ни было, если я отнесусь к происшествию серьезно, то я должен буду лично – на своем высоком уровне – следить за его расследованием. Если же не придам значения этому происшествию и оно вдруг окажется неординарным и выплывет наружу, то разразится скандал, и тогда уж меня точно в дерьме измажут. С другой стороны, если дело выеденного яйца не стоит, а я буду заниматься им, то наверху сделают вывод, что я растрачиваю силы по пустякам…

– Почему бы не поручить расследование вашим подчиненным?

– Да потому, что они не мои подчиненные, пока еще не мои. К тому же я не исключаю того, что они от меня что-то скрывают… Одним словом, Уэс, проблема стара как мир: какой же ты руководитель, если у тебя под носом такие дела творятся!

– А что же это все-таки за досье? – снова спросил Уэс.

– Всего две страницы со скудными сведениями, – ответил Ной. – Даже фотографий там нет. В досье говорится, что интересующий нас парень имел «ограниченные контакты» с ЦРУ по линии «зеленых беретов». Но если они были такими «ограниченными», то откуда же у него номер телефона экстренной связи? Все отношения с ним порваны в 70-х годах. Якобы он сошел с ума. Несколько раз звонил после этого: в пьяном виде нес какую-то чушь. В досье записан и диагноз – «находящийся в состоянии прострации патологический лжец». В этом случае полагалось действовать в соответствии с существующей инструкцией, но вместо этого в досье есть указание не вносить его звонки в журнал дежурного по связи и никому о них не сообщать вообще.