Река тьмы

«Может быть, тогда мне стоило бы уделить больше внимания этому делу? Может быть, следовало бы надавить на Джуда?» – думал Ник.

– Ну и что от этого изменилось бы? – негромко проворчал он.

Сидевшая недалеко от Ника женщина недовольно посмотрела в его сторону. Ник виновато пожал плечами.

Вокруг него на книжных полках стояли сотни, нет – тысячи томов по американской юриспруденции…

«Вот только где здесь искать приговор Джуду Стюарту?» – невесело ухмыльнулся он.

Когда Ник был мальчишкой, он думал, что в мире есть ответы на все вопросы. Но найти их можно, конечно, не в маленьком городишке, в котором он родился.

– Я вырос в штате, который умещается в моей руке, – сказал он как-то своей жене. Тогда он поднял левую руку, оттопырил большой палец и правой рукой ткнул в нижнюю часть указательного пальца. – Вот здесь мой родной городок.

Название этого городка – Бутвин, а название штата – Мичиган. Население Бутвина – пять тысяч триста человек, да и то лишь тогда, когда окрестные фермеры съезжаются в город на праздники. В пятидесятые годы мелкое фермерство стало исчезать: в современном мире оказалось экономически нецелесообразным выращивать пшеницу и кукурузу на небольших полях.

Да, современные технологии меняли мир на глазах. Телевидение появилось в Бутвине, когда Нику было пять лет. Два или три раза в неделю небо над головой раскалывалось от громкого хлопка: самолет с базы ВВС в семидесяти милях от Бутвина преодолевал звуковой барьер. На базе были и огромные бомбардировщики Б-52, способные нести водородные бомбы. Эти бомбы могли уничтожить весь мир. Но главное – это то, что они заставляли коммунистов в России, Китае, Корее и на Кубе оставаться с той стороны Берлинской стены и не позволяли им захватить Бутвин, чтобы изнасиловать тамошних женщин и заставить всех молиться на Ленина. В случае же захвата Бутвина Ник собирался спрятаться где-нибудь со своей винтовкой двадцать второго калибра и сражаться с плохими людьми.

Летом в Бутвине было жарко, душно. Зимой – страшно холодно, особенно когда ветер дул со стороны озера Хурон. Выпадало много снега, и над городом стоял дым от печей, топившихся дровами.

Пассажирские поезда перестали ходить в Бутвин, когда Нику было семь лет, и туристы больше не останавливались в городе.

Отец Ника работал в фирме, занимавшейся доставкой различных грузов. Обедать он приходил домой в полдень, когда на близлежащем молокозаводе раздавался гудок, а в час дня, когда в школе Ника звенел последний звонок, он возвращался на службу и приходил домой только в шесть часов вечера к ужину.

Ник иногда бывал у него в затхлом офисе, расположенном рядом с гаражом, где механики ремонтировали большегрузные грузовики. Ник очень боялся, что когда-нибудь и ему самому придется работать в таком же затхлом офисе, заполненном конторскими книгами, материалами и деньгами в ящике стола, которые ему лично принадлежать не будут.

Его родители мечтали, чтобы он стал юристом. Наверное, потому, что он очень любил спорить с кем угодно и по любому поводу, – разве не этим занимаются все юристы? Ник же считал, что работа юриста состоит в том, чтобы спасать от тюрьмы невиновных людей, а еще в том, чтобы ловить убийц. Это Нику действительно нравилось, но теперь-то он понимал, что представления его родителей о работе юриста были больше похожи на правду.

Сестер и братьев у него не было. Он много читал, главным образом книги о волшебных приключениях и научную фантастику. Его родители были уверены, что кино – превосходный источник знаний для мальчика, и он посещал единственный в Бутвине кинотеатр два-три раза в неделю.

Родители упорно настаивали на том, чтобы всю свою жизнь Ник прожил в родном городке. И в детстве он особенно не возражал против такой перспективы.

Родители его очень любили. И потому настояли на том, чтобы с десяти лет он начал понемногу прирабатывать. Они были убеждены, что работа дисциплинирует человека, делает его стойким, сильным; они учили его делать любую работу хорошо.

В семье Ника никогда не говорили о религии. Формально они были прихожанами Методистской церкви. Ник верил в добро и зло и в то, что на свете есть все же кто-то могущественнее человека. Но вот Библии он не верил. «Что же ел библейский Иона в животе у кита все эти долгие дни и ночи? – спрашивал себя Ник. – Почему Иисус, говоривший о том, что, получив по одной щеке, надо подставлять другую, набросился на менял в храме? Если всеми делами в мире ведает Господь, то почему же есть люди, место которым в аду?»

Эти каверзные вопросы расширяли пропасть между Ником и его знакомыми. Его приятели были прихожанами двух других церквей – римско-католической и лютеранской. Евреев в их городе не было. Из цветных там жила только одна бездетная семья: они происходили из индейского племени чиппева. Дальние предки его матери тоже происходили из этого племени. Ник страшно гордился этим.

Уже в подростковом возрасте он научился водить машину и с огромным наслаждением разъезжал по вечерам на старом отцовском «шевроле». Иногда на бешеной скорости он уносился за пределы города, настраивал приемник на волну Чикаго или Нью-Йорка и начинал мечтать о другом мире – огромном мире за пределами его крохотного городка с затхлыми офисами, о мире, в котором живут герои, совершающие немыслимые подвиги. Тогда же Ник стал писать геройские рассказы. Правда, эти рассказы, которые он печатал на старенькой машинке, были больше похожи на волшебные сказки.

В 1964 году, когда Нику исполнилось пятнадцать, в город с вьетнамской войны прибыл Джо Баргер. Прибыл в цинковом гробу, покрытом государственным флагом Соединенных Штатов. Нику раньше не очень-то нравился этот парень, который сумел избежать наказания за хулиганство, только вступив в Корпус морской пехоты. Но теперь Джо Баргер стал для него непререкаемым героем из волшебной сказки, которую Ник сам же и придумал. Во Вьетнаме погибли еще два парня из Бутвина; Ларри Бенсон потерял там ногу; Майк Кокс вернулся глухим.

В 1967 году в университете Мичигана Нику не удалось пройти военную медкомиссию: помешала сделанная ранее операция на колене. Операция потребовалась после серьезной раны, которую он получил, играя в футбол. Он не стал «зеленым беретом» и так и не прикоснулся собственными руками к созданному его воображением волшебному миру героев.

Живя в Бутвине, Ник был предельно старомоден. Однажды он и его подружка Шарон Джонс напились пива, и Шарон, раздевшись догола, полезла к нему в объятия. Ник отверг ее приставания. «Пьяная любовь – это и не любовь вовсе», – подумал он тогда, но главная причина была все же в том, что он не хотел обременять себя семейными узами в городке, из которого ему мучительно хотелось вырваться. Вырваться, чтобы оказаться в ином мире, где вершились великие дела, где он мог писать, где он мог дотронуться до людей, которые приводили этот мир в движение.

«Один из таких людей – Джуд Стюарт», – подумал Ник, сидя в зале библиотеки.

Ник сумел дозвониться до Дина – этого оборотня из своей прошлой жизни. Он сбивчиво сообщил Дину, что если тот сможет, то пускай передаст Джуду, что Ник просит его позвонить.

– На работу, – добавил Ник. – У него есть мой номер. Домой пусть не звонит. Только на работу.

– Угу, – промычал Дин в ответ.

О Джуде он ничего не знал. Впрочем, Ник и не задавал прямых вопросов. Он только хотел понять, какая опасность угрожает его старому приятелю и велика ли эта опасность, но так ничего и не установил.

– Вы все еще писатель? – спросил Дин.

– Да.

– А в морге-то уже побывали?

Ник не ответил, а Дин засмеялся и повесил трубку.

«Вот так, – подумал Ник, – здесь полный тупик».

Он закрыл лежавшие перед ним на столе папки с документами. Хватит заниматься призраками. Все его поиски какой-либо новой информации о Джуде, которая объяснила бы, почему он позвонил в то утро, результата не дали. Он только набрал вдоволь цитат и расхожих объяснений для статьи, которую обязался написать в газету Питера Мерфи. Обязался, чтобы иметь формальный повод заняться делами Джуда.