Страница 10 из 18
Уже через час на специально собранном плоту появились первые узники, с которыми пока поступали, как с военнопленными, то есть, связали шнурками от ботинок и обзывали плохими словами.
В самом центре плота был крепко примотан администратор сайта, которому несколько раз заткнули рот, потому что он упрямо молчал и не отвечал на обзывательства, но вдруг он сплюнул изо рта восьмой кляп, гордо посмотрел вдаль и радостного воскликнул:
- Земля!
***
Это долгожданное слово услышали даже те, кто в это время нырял, и все пройзайки без всякой команды поплыли к уже видневшемуся из тумана берегу. Ну, скажем, плыли они вполне организованно, согласно их месту рейтинга по числу читателей.
Уже через минуту мокрые толпы прозайков заполонили собой этот ранее необитаемый остров, и лишь последним на землю спрыгнул с плота администратор сайта и тут же авторитетно объявил, что это остров находится под эгидой АНО 'Поддержка культурного наследия'.
Все прозайки никогда не знали, что это за такая культурная поддержка и после какой рюмки она должна начинать их поддерживать, но они боялись страшных букв АНО, и потому единогласно признали его правление.
Администратор важно ходил по острову, везде говорил, что у него астральная связь с самим АНО и передавал прозайкам, что оно ему только что велело.
Остров общим голосованием тут же назвали Проза.Ру, красивыми камушками выложили его первую страницу и наметили места, где потом станут по рукам и ногам привязывать номинированных авторов, чтобы все остальные приходили на них плеваться.
Со старой оппозицией поступили великодушно. Всех выловили, откачали, и даже тех, кого еще в прошлом году утопили. Отселили их на дальний конец острова и этот поселок тут же окрестили Графомановкой.
Весь первый день на острове прозайки прожили мирно и в полном согласии, а к ночи вспыхнуло восстание, но не из-за литературы, а из-за девчонок.
- Она моя, - охнул страшным голосом эротически пишущий автор, и заскользил по траве за убегающей избранницей. Девушка-автор со страшным литературным визгом убегала от своего счастья к спасительному лесу, так как она хотела вначале подумать.
На пути преследователя выскочил другой прозайка, похожий на Илью Муромца:
- Ласты прочь, от женской литературы, - потребовал храбрый прозайка, и они оба сцепились неприятный клубок.
Ну, при виде этой дикой сцены остальные прозайки страшно разволновались, распищались, так как не знали, на чьей стороне им выступить. В это время эротоман целиком проглотил Илью Муромца и обвел окружающих победным дыханием:
- Это не литературные, а самцовые разборки, и если сейчас мы не переловим всех авторш, то на нашем острове по историческому закону развития общества первым установится матриархат.
- Я давно был против женской литературы, но молчал, - пришел в себя после удара высокий прозайка, - если фигура у авторши лучше ее литературы, то, мое мнение, их надо не читать, а ловить.
- Ловить, ловить, ловить, - радостно загалдели прозайки в штанах и косо посмотрели на прозайков в юбочках, последние даже попятились от такого пристального к себе внимания и предупредительно замахали маникюром.
- Что такое женское литература, - перешел на жесткий язык рецензий высокий прозайка, - это сопли в кружевах.
- А мужская литература, это сопли в бронежилетах, - ловко парировала его одна из авторш, - мне всегда скучно читать, что пишут противные мужчины.
- Видимо, здесь все на соплях, - невпопад высунулся со своим мнением никому не известный прозайка, но в него обидно кинулись сразу тремя рецензиями.
- Ну, все, хватит дискутировать, - прорычал окончательные итоги этого исторического спора разгневанный эротоман, - уж дальше нам нельзя выделять женскую литературу, которой якобы все можно, потому что мужчины ее не понимают, а сами женщины не читают. Все популярные женские романы написали переодетые в юбки мужики...
Его несправедливые слова встретил угрожающе поднятый вверх частокол разноокрашенного маникюра и тысячи пилочек для ногтей, матовый блеск которых и оповестил обитателей острова об окончании короткого мира и начале первой войны амазонок...
ПРОЗАЙКИ ПРОЩАЮТСЯ С ОСТРОВОМ (конец сказочной трилогии)
Уже к вечеру бережная тишина обняла остров, и совсем еще начинающий прозайка сидел на краю им же вырытого окопчика и задумчиво ковырялся в носу.
В полдень был большой бой и теперь, насколько хватало глаз, все это вытоптанное литературное поле было забросано убийственными рецензиями. Уж где-то там валялась и его небольшая рецка, отважно запущенная им в какого-то страшного прозайку.
Он вложил в эту свою коротенькую записочку целые девять слов, потом робко дописал к ним еще одно матюжное, активизировал этот заряд собственным айпишником и стал ждать, когда враг подползет. А оно упрямо надвигалось, гремя броней своих лауреатских произведений и разбрасывая вокруг себя ядовитые рецензии.
Ему показалось, что это не остановить. Он приподнялся на корточки, еще раз нетвердой рукой взвесил свою безобидную рецку и храбро метнул ее в эту дипломированную прозайку, которая едва удостоила его взглядом. Он видел, как его рецка разбилась о номинированную голову, потом закрыл глаза и приготовился недорого отдать свою литературную жизнь, как вдруг что-то отвлекло эту шедшую прямо на него махину, и она лишь одной лапой по самые уши закопала бедного прозайку в окоп, и сразу же гордо куда-то уползла.
Спустя час он выкопался из-под навалившихся на него отходов чужого таланта, и еще соскабливая с себя остатки этих испражнений, дрожащими руками отправил в рот свою первую в жизни сигарету, позаимствованную из папиной пачки.
Он жив, и никто не заметил его отчаянного подвига, его маленькой рецки, и только запах чужого помета еще упрямо лез в нос. Чья это была война, в которую он был, без спроса, втянут, как пушечное, точнее, литературное мясо. Он чудом остался жив и сейчас дрожащими лапками перебирал все, что от него осталась. Вот маленький рассказик с громким названием, про то, как он влюбился в пятом классе. А эта порубленная профессиональными рецами фантастическая пьеска о марсианских ушельцах уже стала похожа на бесплатный общественный туалет, в котором его, автора, много раз не понимали. Еще добрый стишок про майских жуков, который прочитали всего три читателя: он сам, его девушка и еще какой-то взрослый дурак с рецензией о значении русской литературы.
Солнце безобразно красивым полушарием почти плюхнулось в море, как вдруг прозайка вспомнил о соседнем окопчике, откуда во время боя он услышал чей-то отчаянный писк, но не успел прийти на помощь, потому завалили самого. Уж сейчас наш прозайка вдруг кинулся спасать соседнего прозайку, и то, что он увидел, было страшнее самой войны. Ну, над соседним окопчиком возвышалась огромная и еще теплая куча непонятного происхождения, а самого соседского прозайки нигде не было, видимо, он все еще был внутри.
'Это на него какой-то новоявленный классик находил, - решил наш прозайка, - или редактор, или гадкий руководитель жюри, или они все сюда по очереди приходили...'
Он стал отчаянно откапывать своего соседа, крепко зажав нос и стараясь не нюхать эту суровую литературную правду. Уже в полной темноте он наткнулся на почти бесчувственную ножку, потянул за нее и вытащил всклокоченную голову второго прозайки, тут же расчувствовался, обнял спасенного и, заглядывая ему в глаза, участливо спросил:
- Это кто на тебя так наехал.
- А здорово мы их, правда, - вдруг пискнул только что откопанный прозайка и вытер у себя под носом на всю длину еще грязной руки, - ты видел, нет, ты видел, я три рецы кинул, две мимо, а одна, прямо в гада попала.
- Было дело, - с видом бывало бойца, откинулся на край окопа наш прозайка, - я, кажется, тоже одного подбил, но он, того, уполз, видимо, за подкреплением.