Страница 13 из 74
Франкская армия обошла с юга степи Соленого озера; в конце этого долгого перехода, там, где вода падала со скал, укрывшись под сенью листвы, их ожидала турецкая конница. Несмотря на огромную усталость, франки разбили их в первой же атаке. Самому Кылыч Арслану не оставалось ничего иного, как последовать за своими убегающими воинами. Это была последняя попытка сельджуков из Никеи остановить христианскую армию; западные крестоносцы полностью сломили турецкую мощь Малой Азии! Последняя битва произошла при Гераклее Каппадокийской (Эрегли), всего лишь в нескольких километрах от нынешнего Гюлекбогази, ущелья Киликийских Ворот. Это ущелье было одним из немногочисленных проходов через Тавр, оно давало возможность без особых сложностей перейти с Анатолийского плоскогорья на богатую равнину Киликии и было традиционным путем следования из западной Анатолии в Северную Сирию. Это была самая короткая и самая доступная из всех дорог, ее преимущество заключалось в том, что она пролегала через плодородные земли. Несмотря на эти достоинства, основная часть армии свернула и направилась на северо-восток, в горы Каппадокии.
Что же произошло? Для начала отбросим гипотезу о том, что крестоносцы ошиблись направлением: они отлично ориентировались на вражеской территории; местные проводники, византийские разведчики и даже сами латиняне, знавшие местность, направляли и контролировали продвижение армии. Поэтому нам следует обратиться к другим причинам: турецкое поражение представлялось столь полным, что, казалось, нужно сделать последнее усилие, дабы окончательно изгнать мусульман из Анатолии. Доверив охрану городов и крепостей восточным христианам, бароны могли рассчитывать на то, что в случае возвращения мусульман они окажут им активное сопротивление. До сегодняшнего дня некоторые историки видят в этом обходном маневре явное свидетельство следования крестоносным войском византийской политике, ссылаясь на то, что Константинополь хотел восстановить свое господство в регионе, в котором власть турок была слабее. На подобное заявление мы спрашиваем: почему же в этом регионе власть турок была слабей, чем в других? И если латинский поход проходил по указке Алексея Комнина, возвращая ему огромный регион со всеми городами и крепостями, как объяснить тот факт, что мы не находим упоминания об этом в записках его собственной дочери Анны, автора византийской хроники, в которой содержится наибольшее количество информации о событиях первого крестового похода? Не стоит ли усматривать в этом желание некоторых баронов обеспечить себе пути к отступлению, если сражения, в которых они будут участвовать, завершатся не в их пользу?
Армия пришла в Кесарию Каппадокийскую (Кайзери), повернула на восток, затем взяла прежнее направление на юг, в сторону Сирии. Близость Сирии ударяла как хмельное вино в головы предводителей войны. Воодушевленный добычей, доставшейся после первых побед, Боэмунд рыскал по округе, чтобы перехватить войска эмира Данишменда, который по донесениям разведчиков следил за продвижением христианской армии. Раймунд Сен-Жилльский направил конный отряд к Антиохии, потому что местные христиане утверждали, будто турецкий гарнизон спешно отступил из города, который будет принадлежать тому, кто захочет его занять. Но Боэмунду не удалось настигнуть турецкого эмира, а провансальский отряд с сожалением убедился в том, что гарнизон Антиохии намерен ее защищать.
Теперь дадим слово простым солдатам, составляющим основную часть армии: «Мы, остававшиеся в Коксоне, вышли оттуда и направились в дьявольские горы, такие высокие и с такими узкими проходами, что на тропинке, идущей по склону, ни один человек не смел обогнать другого; лошади срывались и падали с обрывов, и каждое вьючное животное увлекало туда другое. Со всех сторон рыцари пребывали в унынии и били себя руками от горя и отчаяния, спрашивая, что им делать с собой и своим оружием. Они продавали свои щиты и хорошие кольчуги со шлемами за три-пять денье или за какую-нибудь мелочь. Те, кто не мог их продать, просто выбрасывали их и продолжали путь. Выйдя из этих ненавистных гор, мы достигли города под названием Мараш. Жители радостно вышли нам навстречу, и мы получили много пищи и пребывали там в окружении всеобщего изобилия, ожидая прихода сеньора Боэмунда» (Аноним).
Мало-помалу в Мараше собрались различные франкские отряды: сначала Боэмунд, затем провансальский отряд и, наконец, войска двух баронов, которые отделились от основной армии у Киликийских Ворот, чуть раньше внезапного поворота на север. Нам следует вернуться к истории этих двух авантюристов и тому, что они делали, когда отделились от основной армии. Танкред, племянник Боэмунда, первым прошел сквозь Киликийские Ворота с маленьким отрядом преданных ему людей, вышел к Тарсу, обратил в бегство турецкий гарнизон, который рискнул выйти за городскую стену, завладел нижним городом, где к нему вскорости присоединились местные христиане. Тут появилось более внушительное войско Балдуина Булонского, брата Готфрида Бульонского. Он стал беззастенчиво предлагать Танкреду вместе разграбить город: «Войдем вместе и разграбим город: пусть тот, кто захватит больше, оставит все себе, а тот, кто может взять, возьмет!» Получив гневный отказ Танкреда, Балдуин изгнал маленький нормандский отряд manu militari (силой). Затем он объявил себя сеньором Тарса и установил там свое правление. В почитаемом городе, где родился апостол Павел, ему услужливо была предложена помощь одного пирата — подданного графа Булонского, отца Балдуина; тот привел в Левант целую флотилию с фламандскими паломниками на борту. Именно этому необычному крестоносцу Балдуин доверил охрану Тарса. В это время Танкред дошел до Аданы, занятой бургундским бароном, еще одним человеком, кто отправился в Иерусалим в надежде разбогатеть! Несколько дней спустя нормандец овладел крепостью Мамистра, разграбив ее до основания. Когда лотарингская армия Балдуина Булонского в свою очередь дошла до стен крепости, их встретила туча стрел: нормандцы мстили за то, что их изгнали их Тарса! Сражение вскоре приняло серьезный оборот, но простые участники крестового похода вынудили двух предводителей заключить перемирие. Братоубийственное сражение крестоносцев на границе Сирии дает возможность представить всю жадность сеньоров, вспыхнувшую при виде восточной роскоши, но также и то, что вожди забыли о своей клятве верности василевсу; когда богатые киликийские города — Таре, Мамистра — оказывались в их власти, мысль об исполнении императорской присяги даже не приходила им в голову. Действительно, Константинополь был далеко, земли были богатыми, а жители только и ждали какого-нибудь военачальника, которому можно было доверить свою защиту. Бацилла завоевания так глубоко проникла в разум Балдуина, что не прошло и сорока восьми часов после его прибытия в Мараш, как неуемный брат Готфрида Бульонского снова пустился в путь. С помощью армянских советников, проявлявших, как и он, немалую заинтересованность в этом деле, он основал княжество, первое государство крестоносцев на Востоке. Политическое устройство лотарингского графства Эдессы (нынешней Урфы) являлось своего рода результатом искусной стратегии. Несмотря на эгоистические причины, которые привели к его возникновению, графство и его основатели никогда не изменяли и не отворачивались от идеи крестового похода, ибо в действительно опасной ситуации они сумели спасти большую армию. Мы вернемся к этой теме, как и к другим франкским политическим системам, после рассказа о походе на Иерусалим.