Страница 13 из 16
— Не терзай себя так, — подбодрил его Антиох. — Это был ублюдок из ублюдков.
— Без тебя знаю, — ответил Майор. — Я просто освежил в памяти те аперитивы, которыми нас потчевал этот пидор Адельфин.
— Прошлого не вернуть, — сказал Антиох, — а нам нужно позарез разыскать иапапа.
Глава XXXVIII
В поисках утраченного Барона
Друзья-не-разлей-вода вымыли руки в инкрустированном отшлифованными карамельками кувшине, что величественно возвышался подобием трона над пламенно-красным ларем в стиле ампир, и вытерлись лохмотьями манишки Альвабреда!, которые валялись там и сям по всей комнате. Затем, взявши каждый по трупаку, переместились в кухню, оснащенную электрической мясорубкой усовершенствованной конструкции. Расчлененные до степени тонконарезашных ломтиков, упитанные мертвецы полетели в толчо к, и ручка сброса воды заработала с предельной нагрузкой.
Подобные операции повсеместно входили в моду и считались гораздо более эффективными, нежели ямы с известковым раствором и допотопные топки. Унитазы снабжались глазками из термически обработанного стекла, что позволяло вести неусыпное наблюдение за процессом спускания мяса жмуриков.
Сделав умело полезное дело, Антиох с Майором направились вниз, в подваш.
Глава XXXIX
Смотри предыдущее название
А точнее говоря, они только намеревались спуститься в подвал. Ибо крови ща редкострахуса затопляла сейчас это место вялотекущим месивом с запекающимися сгустками. Чертовски дурновонным, надо признаться. Наполовину погруженный в этот черноватый сок, растребу-шенный жохлый дерьмотин представлял собой зрелище не для слабонервных. К их числу как раз относился Майор, у которого под бронежилетом билось чувствительное сердце. Он подался назад, покачнулся, и Антиох едва успел поймать его за рукав;. К счастью, рукав был пришит насмерть, и худшего не случилось. А ведь Майор совсем не умел плавать в крови редкострахусов.
— Пошли наверх, — предложил Антиох. — Нам нужен всасывающий насос для осушки подвала, каменщик для починки стен и моторка для поисков папы...
— Но раз уж мы намылились осушать подвал, — огрызнулся Майор, — на кой ляд сдалась нам моторка?
— А как мы, по-твоему, попадем в другой подмя? — затараторил Антиох. — Там же водой пруд пруди. Иначе зачем бы редкострахус, тварь океанская, ошивался в сухом подвале?
— Беспочвенность твоего умозаключения доказывает тот факт, что редкострахус отбросил копыта, — отвечал Майор с ничем не прикрытым злорадством.
Тем не менее он поднялся наверх, и они вместе устремились к двери с низкой притолокой, куда въехали несколькими минутами ранее на Кадиллачке. Она послушно поджидала их в коридоре.
Ну до чего же погожий выдался денек! В Лилле лило как из ведра, но только не в Байонне, где стояло вёдро благодаря более милостивому морскому кчимпту. В ттом мягкомклиматории оклемываклея даже климактерические грымзы, на тропических ю СрвДМтемпоморских широтах, без перемежки оминаемых океаническими течениями, которые приносят с собой с Кем а ре к их островов вонький душок пышущего жаром, уютного птичьего гнездышка. Солнце безжалостно поджаривало плитняк, и доки медленно, но верно окунались в прибрежную воду... А может, просто-напросто приспело время прилива.
Картинно красивые белые кораблики с картинно забуревшими парусами и с карiипно нализавшимися моряками отплясывали ма i росский танец на изумрудных зыбях, а на отмели японские крабы выползали под сардинку из своих круглых жестяных баночек, где они обычно проживают (с красненькой такой этикеткой), и внаглую клеились к туземным крабихам. Представляете, какая исключительная должна стоять погода, чтобы японские крабы да вышли враскоряку погулять из своих баночек. И разве не достаточно одной этой художественной детали, чтобы убедить самых отпетых скептиков в том, что погода стояла действительно исключительная?
Нельзя сказать, чтобы в порту сейчас наблюдалось оживление, — какое, к чертям, оживление, когда там было форменное столпотворение, ибо целая флотилия — восемнадцать лайнеров компании «Д. энд И.», вытуренных бурей из Гасконского залива, — ломанулась искать пристанища в более миролюбивых водах шлюзованного портового бассейна. Пассажиры сходили на берег и, не найдя чая, тотчас поспешали обратно на борт, что приводило к небольшой давке.
Привыкшие иметь дело с неорганизованными скоплениями людей, Антиох с Майором рассекали плотную человеческую массу, без устали работая локтями и раздавая тумаки направо и налево. Они решили подавить подушку часок-другой, перед тем как пуститься на поиски, но все никак не попадался им приют отшельника, любителя полетать в медитативном дыму. Забил косяк — и всё ништяк, как выражаются на своем языке коренные опиуманы и опиуманки, а уж они-то в этом деле собаку съели.
Выкрашенная пол цвет морской волны барка не могла не кинуться в глаза охотникам за трахтрахфеями. До чего же заманчиво она выглядела, со своей блевантиновой оснасткой и набором подушечек из бумазеи без начеса, зазывавших путников опустить на них седалища. С носа барки свешивалась цепь, прикрепленная к кольцу, а кольцо было вмуровано в покрытый вековым слоем пыли гранит причала.
Неподалеку клевал носом старый морской волчара из Бельгии, с всклокоченной шевелюрой и в подчеркивающем мужские достоинства картофельном мешке, вышитом серебряными нитями. Сильный пинок в верхнюю губу заставил его вскочить с радушно приклеенной улыбочкой.
— Твое корыто продается? — закинул удочку Майор.
— Carajo![6] — ядрено выругался бельгиец. — Hasta la vista de mujer con corazon! Muy мне, seflor, немножко dos pesetas...[7]
Говоривший по-бельгийски Майор совершенно правильно понял, что моряк долгое время жил в Соединенных Штатах, и быстро ответил ему на том же языке.
Для заключения сделки потребовалось добрых десять минут, и Майор был вынужден расстаться с очень крупной суммой. Он расплатился шалушками из бумажника Адельфина и скорчил гримасу скорби лишь после того, как до него дошло, что бумажник пуст, но это случилось несколько позже.
Антиох с Майором развалились на барочных подушках, закосили и окосели, как на карусели, пока ветерок гонял барашков по банкам. Из осторожности они не отцепили цепь от кольца в гранитной стене пирса.
В районе шести часов вечера Антиох ступил на сушу, чтобы разжиться дюмашой, которая становится здоровой и питательной пищей только когда ее так много, что хоть зашейся. Он должен был также приобрести подвесной моторчик в сорок ил и пятьдесят лошалпныч сил, поскольку Майор до смерти боялся мертвого штиля.
В лавке Саломона Иоца, судового Дилера, Легиох раздобыл все, что ею душа желала. Он вернулся с семью кило дюмаши и двадцатью канистрами горючего.
Саломон изъявил согласие лично сопровождать Антиоха и сам нес электрическое кормовое мотовесло, купленное по баснословно дешевой цене.
С грехом пополам они втроем усыновили мотор на корме, стараясь закрепить его как можно выше, чтобы вода никоим образом не намочила бронзовый кипт (кстати, ужасно ломкий), поскольку от воды он мог заржаветь. Затем Антиох с Майором перемигнулись — такой у них был условный сигнал — и скинули Саломона в портовую тину, ибо захотели отомстить англичанам за те оскорбительные выпады, которые они позволили себе по отношению к Наполеону во время его заточения в Эйфелсвой башне. Они с интересом наблюдали, как он барахтается на илистом мелководье, и степенно обсуждали, чем его вытащить, ведь нужен таль с лебедкой, а где же ее взять, лебедку-то, разве что стрельнуть, да не у кого, и вообще, зачем стрелять, когда лебедки такие обезоруживающе ручные.
Когда Антиох с Майором все же удосужились вытянуть его из воды, они обошлись с ним не по-джентльменски и объяснили мотивы своего поступка.
6
А хо-хо не хо-хо! (груб. исп.).
7
До свиданья, сердечная женщина! Сеньор, дайте песет... (исп.).