Страница 31 из 64
На рассвете подул южный ветер. Ярый вешний Стрибог отмыкал пути в Сваргу, он крушил хрустальные мосты зимы и наполнял паруса облаков, он нес к северу птичьи караваны, плавил ледяные засовы и раздувал искру любви в сердцах людей и в каждой живой твари.
Аким вышел из кузни с девушкой на руках, вдыхая резкий студеный ветер, и она очнулась и задышала жадно и трепетно, точно только что вышла из горной реки. Они заново рождались в чистый березовый мир, пахнущий печным дымком и сыроватым вешним снегом.
Выпив крепкого чая и закусив прошлогодними баранками – а иного угощения в избушке не нашлось, – Велигор собрался уходить, чтобы хотя бы к ночи добраться до столицы.
– Погоди, я тебя довезу, – пообещал Аким, – не до Москвы – до станции: боюсь ее надолго оставлять.
– Советую тебе бояться, когда она окончательно проснется, – проворчал Велигор. – Кто ее знает, даже Сталин так и не смог переупрямить этот народ. Не знаю, как тебе это понравится, – ворчал Велигор, с трудом умостившись на переднем сиденье, – но твоя ненаглядная, по всей видимости, из подразделения волчиц-оборотней.
– Расскажи все, что знаешь, – попросил Аким.
– Этих женщин учат убивать без дрожи. Их даже зовут «суками» из-за их кровожадности и отвязанной злости. Большинство из них прошли через сексуальное насилие, и вовсе не со стороны федералов…
– Почему они так относятся к своим женщинам?
– К своим женщинам они относятся нормально, как… к своим женщинам. А вот роль женских военных формирований не укладывается ни в один в кодекс чести. «Сук», или «волчиц», во все времена использовали не столько для оперативно-технических задач, сколько для культовых действий и военной магии.
Аким едва не выпустил руль:
– Не понял… для каких действий?
– Глубинный страх перед женщиной работает на уровне инстинкта, – пояснил Велигор. – Далеко не каждый закаленный боец способен ударить женщину. Опять же, их интуиция и чувствительность, их природное умение обворожить и лишить противника силы могут быть использованы в военном деле наравне с нейтронными бомбами и пси-оружием.
Но при всей их красоте и нежности женщины кровожаднее и последовательнее в мести, чем мужики. Они и есть идеальные воины! Бабий отряд охранял Фиделя Кастро. Женский батальон смерти был сформирован при Керенском. «Победа или смерть!» Так, кажется, звучал девиз их предводительницы Марии Бочкаревой, так бездарно оклеветанной в фильме об адмирале Колчаке.
Участие женщин в войне придает ей священный характер. В Древнем Риме в парадах на Марсовом поле участвовали нагие весталки – девственные жрицы Беллоны. Женская сексуальная энергия нужна для разжигания священной ненависти к врагу и воли к победе.
Кстати, Вождь народов это прекрасно понимал. В трудные для страны дни он возродил великую богиню матриархата – Родину-мать, а символом героизма стала Красная Дева, русская Жанна д’Арк: Зоя Космодемьянская. Эти вечные символы пробудили в мужчинах бессознательное мужество и высочайшую жертвенность, то самое «русское чудо», перед которым низко склонились Рузвельт и Черчилль.
В наше подлое время тот же самый прием используется уже на другом, животном уровне. К примеру, в психологическую подготовку современного спецназа перед выполнением особого задания, например перед избиением беззащитных русских детей во время «Марша несогласных», входит просмотр специального эротического фильма с одной-единственной обнаженной женщиной. При помощи несложных приемов нейролингвистического программирования половое возбуждение канализируется в русло безудержной агрессии.
– Кобь, это тоже кобь! – пробормотал Воронов. – Использование половой энергии в целях военной магии!
– Молодчина, просекаешь с полуслова, – похвалил его Велигор и продолжил учительствовать: – Через привлечение женского контингента к военным операциям решаются сразу две оперативно-психологические задачи: сексуальная сублимация воинского духа собственной армии и торможение полового инстинкта у армии врага. Кому охота быть битым бабой, даже если она острижена наголо и дерется как черт? Во все века женщин использовали в ритуале натравливания. В современной войне, к примеру второй чеченской, это роль отводится «черным вдовам» и чеченским смертницам-шахидкам, а также накачанным наркотиками беременным бабам, взрывающим себя в местах скопления живой силы противника. Будь осторожен, брат, держи поближе свою волчью плетку, а лучше АКМ, ну и пряник подогрей на всякий случай, – невесело пошутил Велигор.
Аким молчал, вцепившись обеими руками в руль.
Проводив Велигора, он вернулся в избушку, разжег остывшую печь и поставил чайник, и только тут заметил, что девушка открыла глаза и смотрит на него вопросительно и тревожно. Он кивнул ей без улыбки, ему ни о чем не хотелось спрашивать ее, даже как ее зовут. Они молчали, это тоже был разговор: разговор взглядов, жестов, тонких, едва уловимых движений бровей и губ. Он потрогал ее лоб, и она ответно коснулась его руки еще слабыми, но теплыми пальцами.
За окном падал беззвучный снег. Священную тишину этого вечера нарушали только шорох пламени и потрескивание углей в печи, и Аким знал, что она благодарна ему за это молчание.
– Укрой меня, – вдруг прошептала она, – мне холодно!
Он поправил на ней лоскутное одеяло.
– Собой укрой, – едва слышно вывели ее губы.
Он сбросил одежду и прилег рядом, вдыхая терпкий запах ее молодой кожи и дикие ароматы из своих охотничьих снов.
Удерживая ее лицо в ладонях, он наконец-то рассмотрел его до конца. Глаза очень широко расставленные, но не карие, а светло-желтые, почти тигриные. Узкие стежки бровей оттеняли белизну высокого, выпуклого лба. Трепетные ноздри тонкого носа чуть приоткрыты, чтобы издалека чуять все запахи мира. Небольшой чувственный рот, не знавший помады, быстро посвежел и зарумянился.
– Кто ты? – спросил Аким. – Я хочу все знать о тебе!
– Я – Тамира Ингибарова…
– Почему твои называли тебя Элан?
– Элан – по-чеченски «княжна» или… «принцесса»… – Она говорила с легким изысканным акцентом, и Аким впервые понял, что никогда не узнает всей правды о ней.
– Принцесса, я хочу услышать твою сказку, – попросил Аким.
– Наш тейп очень древний, он считается привилегированным, в отличие от лайских, «рабских», тейпов. По материнской линии в моих жилах течет кровь Пророка, по отцовской – я наследница хазарских царей… – Она говорила медленно, преодолевая трудность этой первой в ее жизни исповеди. – Мой отец носил титул Шода и считался тайным князем. Я долго жила в Англии, училась в частной школе, потом в Оксфорде, там много наших… – Она умолкла, переводя дыхание. – Потом приехал Ильяс, мой двоюродный брат. Он рассказал мне об издевательствах федералов над телом моей любимой сестры и подруги Альмаз Хунгаевой, о ее позоре. Ее казнили ритуально, как ведьму, как вампира… как…
– Заложного покойника, – подсказал Аким.
– Видишь, тебе все известно, – прерывисто вздохнула Тамира. – Так пришло мое время отдать долг Ичкерии и отомстить за родную кровь. Тебе, наверное, это трудно понять?
– Я тебя хорошо понимаю, – кивнул Аким. – Для меня Родина и мой народ – это святыни, и мне близки люди такого же понимания. Но почему на твоем месте оказалась другая девушка?
– Она появилась, когда отец захотел спрятать меня за границей. Мы, Ингибаровы, чтим особый свод законов, очень древний кодекс, – продолжила Тамира. – Он включает убийство чести: в случае насилия над дочерью отец или старший брат обязаны убить ее. И есть только один способ оставить ее в живых. В глубокой древности у хазарских царей практиковалась заместительная жертва, когда принцессу заменяла на алтаре другая девушка.
– Значит, Илга должна была заменить тебя на алтаре Судьбы?
Тамира промолчала, и Аким не посмел допытываться до мрачной родовой тайны.
– За что ты убила электрика? – Его голос прозвучал слишком резко, так что изба, казалось, испуганно притихла в ожидании ответа.