Алмазная скрижаль

Бел показал Молнику, как можно погрузиться в поток их мыслей и рассечь его на разноцветные говорящие струи, и вскоре Молник различил даже отдельные голоса. Люди жаловались и страдали, негодовали и обижались. Угрюмые однообразные заботы… обида на скудную жизнь и зависть к тем, кто сумел подпрыгнуть чуть выше.

Багровый сумрак застил город. Ярко-синие и фиолетовые цвета милосердия и целомудрия одиноко сияли среди клубов мрачного тумана. «Это чистые души, незримые со стороны Яви, но большинство людей еще способно уловить их тонкий свет, – объяснил Бел. – Праведников немного, и одинокие фонарики их душ тонут, как светляки в беспредельной ночи». Несколько очагов яркого света, как прожектора, подпирали темный грозовой свод. Это были древние места Силы и Славы. Облетая город, воины веди видели воздушные храмы, окутанные в ясные, чистые цвета доброты и мудрости. Но, как дивные миражи, они тонули среди зловонных испарений.

Внизу замелькали знакомые улицы. Слабый луч света раздвинул окрестный мрак. Вот дом Гликерии, ее окно, тонкий голубой свет, сочащийся в окрестный сумрак. Не совладав с собой, Молник устремился на этот едва приметный свет. Все эти месяцы на Ясне он думал только об этой встрече. Ни аскеза, ни умопомрачительные тренировки не могли выбить влечение и память. Оставив Учителя на площади под прицелом Зверей, он летел к ней с быстротой своего желания, и тем ужаснее была расплата… Длинные, как клинки, осколки стекла вошли в его грудь, вспороли солнечную плоть воина веди. Он все еще попробовал пробиться сквозь них, но вновь ударился о невидимую преграду. Он был предан! Она уже не ждала его, не жаждала душой, духом и телом. Через зияющие раны стремительно вытекала его сила, и он медленно падал в багровый сумрак внизу.

Он не помнил, как Бел догнал его и успел остановить его падение в бездну, как после разгонял черных, слетевшихся на солнечную кровь Зверей и как нес его по полям Нави. Он проснулся лишь через несколько дней от бережного прикосновения Ведогоны. В ее ладонях, словно облитых мягким золотом, светился клубок солнечных нитей. Ведогона ткала ему рубашку из утренних лучей, и ласковая Ясна радовалась его пробуждению.

– Учитель, я должен отомстить убийце… – Молник чувствовал непривычную тяжесть, словно он заговорил о запретном.

– Пойдем к огню, Молник. Там нам будет легче принять решение…

Они поднялись к горному святилищу. Старец простер руку над пламенем, и Молник тотчас же услыхал властный голос внутри себя:

– Месть и злопамятсво – удел низких душ. При сотворении человека в его душу был вложен запрет на убийство. Убивающий человека рвет несоединимое – вселенскую цепь восхождений… Все живое обязано восходить, и нет душ, потерянных для Вселенной. После отработки за содеянное зло убийца начинает свой путь от начала, и чем скорее, тем лучше для него. Грядет время Великой Битвы, и твой поединок – ее предвестие…

Он искал своего убийцу в катакомбах призрачного города. Это был его первый поединок в полях Нави, и он мог окончиться его земной гибелью. Молник застал своего убийцу спящим. Накачанный наркотиками мозг выплавлял тягучие кошмары. Он мог бы убить его здесь, в захламленной комнате, на грязном матрасе, – заключить в петлю взгляда и сжимать, пока не сгорит подгнившее от наркотиков тело, но веди дрались только в честных поединках. И он разбил его пьяный сон, вторгся небесной молнией в гущу слипшихся бредовых пугал, в бесстыдную игру призраков-суккубов.

Он видел, как мечется черная душа убийцы, застигнутая врасплох, как собирает искры жизни, как просит защиты у демонов, что обещали потворство в обмен на подчинение. Дерзость и страх, жажда власти и животная слабость воли – все читал он в этой изломанной душе. Мгновенно, как это бывает в снах, они оказались на бойцовской площадке, высоко над городом. Это была широкая плоская крыша высотки на Садовом кольце.

Убийца ударил первым сразу по всем родникам силы, как учили его Черные Учителя. Сияющая защита, молитва Ясны, отразила удары, но то место, где когда-то навылет прошла пуля, помнило боль. Молник ощутил сильное жжение. Казалось, в груди растет, ширится, бушует черное пламя. Сквозь боль он нанес свой удар разящим лучом, руной «Зиг». Сияющая «молния нордов» распорола грудь убийцы. Туда попала пуля Юрке. Оттуда была вынута кровавая жертва.

Острие синего луча, меча веди, вошло в ямку между смуглых ключиц. Тело почернело, обуглилось. Убийца пошатнулся, но успел собрать новый заряд ненависти.

Бой, похожий на жестокий танец, продолжался. Молник был ранен, а его убийца наливался силой, вытекающей из его тела. Эта была одна из отточенных практик вурдалаков. Молник не умел пить чужую силу, но, преодолевая боль ожога, продолжал теснить убийцу к краю, отбрасывая его огненными стрелами к обрыву. Оступившись, убийца потерял равновесие, вздрогнул, пытаясь удержаться за воздух, но огненный смерч толкнул его в грудь, и через мгновение он исчез за краем бойцовской площадки. Молник приблизился к обрыву и заглянул через край. Далеко внизу дымилась бездна. Багровые клубы дыма и черный пепел поднимались со дна и вновь оседали в кровавый туман. Убийца был навсегда сброшен с солнечной земли, единственного места Вселенной, где возможна перековка душ и где земные деяния выстраивают посмертный путь в полях Нави. Молник знал, что происшедшее в сновидении с жестокой неизбежностью произойдет днем. Тело его по единщика с отключенным, пустым сознанием найдет обледенелый скат крыши и обрушится вниз…

Бел сидел у ночного костра, глядя в огонь. Резкие всполохи пламени высвечивали худое, изможденное лицо. Старик готовился к переходу, сознательно угнетая желания и силы своего тела. Веди были бессмертны и могли жить столько, сколько хотели. Они уходили, когда считали, что их долг исполнен. Молник знал, что его учитель тысячами уз связан с Русью. Ее беды, войны и катастрофы, страдания русских матерей, реки русской крови на полях сражений протекали через его сердце, и он, должно быть, устал от тысячелетней боли и больше не мог нести свою одинокую ношу.

– Твои испытания завершены, Молник. Мне пора уходить… И Даэна уже заждалась меня… Не ищи моего тела, его не будет на Ясне… Но прежде чем уйти, я открою тебе еще одну страницу Великих Вед… Древний мир знал одну истину. В Божественном плане мира женщина представляет собой Природу, и подобием Бога является не один, пусть даже самый совершенный человек, но мужчина и женщина в единении. Отсюда их могучее и роковое влечение друг к другу, но отсюда и неразрешимость мук земной Любви, так как ее совершенная форма возможна лишь в Высших Божественных мирах. Только в Любви возможно проникновение двух душ в самое средоточие жизни. Вдвоем мужчина и женщина – целая Вселенная, творящая миры. Ребенок, зачатый в мистерии любви, сотворенный в жажде красоты, бывает не только красив и счастлив, но и наделен всеми дарами Духа: благородством, талантами, красотой и жаждой творчества. Поэтому так важен духовный подбор вступающих в брак. Именно тщательный отбор – залог возрождения земной расы.

Мы – веди, и наш древний долг – сбережение знаний и разума, мы – хранители Камня Сил. Живой кристалл, средоточие разума, будет основой грядущего возрождения Земли. Тебе суждено стать его последним стражем. Я оставляю тебе Алатырь и Ведогону.

Воины веди, старик и юноша, не заметили, как прошла ночь. Небесный купол просветлел до прозрачной синевы. Это был особый зодиакальный свет. Солнце еще не скоро взойдет над землей, но его лучи уже рассеяли тьму, наполнили свечением небо. Ясна заволновалась сквозь сон, готовясь встретить Солнце. Бел протянул руки к пылающему зареву и запел древний гимн Рассвета:

– Явись, явись, круг северных Богов, Богов солнечных, ярых, светлых. Мы пришли славить вас. На златых колесницах несетесь вы к земле. И зачинали женщины от Богов, и рождали богатырей и героев. И солнечная кровь небесных воинов не иссякла в детях и внуках Бога Творца. Деяния великие и благие сотворят на Земле его сыны и дщери. И не знали прежде они греха и порока и ныне не ведают лжи и смерти. Ибо смерть – ложь о человеке, ибо он – лишь смертная искра Божества…