Страница 191 из 195
15 мая 1945 г. японское правительство аннулировало свой союз с отныне не существовавшим германским правительством и другими фашистскими правительствами. Советское правительство увидело в этом подготовку к новому ряду мирных зондажей, которые намеривались предпринять японцы. Ничто, однако, не показывало, что оно собиралось благоприятно реагировать на эти шаги. В конце мая Гарри Гопкинс обнаружил, что русские крайне неуступчивы в таких вопросах, как вопрос о Польше, но в то же время проявляли полную готовность сотрудничать в том, что касалось Японии. 28 мая он телеграфировал в Вашингтон, что, по словам Сталина, «к 8 августа Советская Армия займет уже позиции на маньчжурской границе»; что Сталин повторил свое заявление, сделанное в Ялте, что «русский народ должен иметь солидное основание для вступления в войну» и что это зависит от готовности китайцев согласиться на ялтинские предложения. Поэтому он просил Сун Цзывеня прибыть в Москву «не позже 1 июля» и настаивал, чтобы США (как это обещал Рузвельт) поставили этот вопрос перед Чан Кайши.
В свете последующих событий представляют особый интерес взгляды Сталина на Китай, как о них сообщил Гопкинс.
«Он [Сталин] категорически заявил, что сделает все возможное, чтобы способствовать объединению Китая под властью Чан Кайши. Его руководство сохранится и после войны, так как никто другой не обладает для этого достаточной силой. Он подчеркнул, что никто из коммунистических лидеров не является достаточно сильным, чтобы объединить Китай. Несмотря на имеющиеся у него оговорки в отношении Чан Кайши, он намерен поддерживать его»[278].
В другом послании в Вашингтон Гопкинс заявил, что Сталин целиком стоит за политику «открытых дверей» для Соединенных Штатов в Китае, ибо только они в состоянии оказать этой стране широкую финансовую помощь, России же придется позаботиться о собственном восстановлении.
Полная история событий, приведших к капитуляции Японии, - одна из самых сложных во всей Второй мировой войне. Ясно, что в Ялте как Рузвельт, так и Черчилль все еще очень хотели, чтобы Советский Союз как можно скорее вступил в войну против Японии. После того как президентом стал Трумэн, положение стало куда менее ясным. Судя по миссии Гопкинса в Москву в мае, Трумэн все еще желал, чтобы СССР вступил в войну, и это же было одной из главных причин, по которым новому президенту хотелось встретиться со Сталиным в Потсдаме. Теперь, однако, советские историки утверждают, что Трумэн еще до того, как он получил атомную бомбу, всеми силами стремился добиться безоговорочной капитуляции Японии или по крайней мере японских вооруженных сил до вступления СССР в войну. Возможно, русские подозревали об этом в то время на основании американских радиопередач на эту тему, начавшихся еще 8 мая, но отдавали себе отчет в том, что без разгрома Красной Армией Квантунской армии в Маньчжурии Японии нельзя нанести поражение, по крайней мере в короткий срок. В Ялте они узнали от Рузвельта, что без участия Советского Союза война против Японии затянулась бы до 1947 г. и стоила бы американцам и англичанам еще не меньше миллиона человек.
Уже в феврале - марте японцы пытались заручиться посредничеством СССР, желая кончить войну с США и Англией. В советской «Истории войны» говорится о нескольких таких мирных зондажах:
«В феврале - марте 1945 г. японское правительство через «частных» лиц - японского генерального консула в Харбине Миякава и крупного рыбопромышленника Танакамару - обратилось к СССР с просьбой о мирном посредничестве между Японией и США. В беседе с послом СССР в Японии Я.А. Маликом 4 марта Танакамару заявил, что «ни Америка, ни Япония не могут взять на себя смелость заговорить о мире. Должна прийти на помощь какая-то, так сказать, божественная сила извне и рекомендовать им помириться». Этой силой, по его мнению, является только Советский Союз.
После сформирования кабинета Судзуки подобные визиты в советское посольство участились… Во время официального приема у Я.А. Малика 20 апреля 1945 г. Того заявил, что он хотел бы лично встретиться с министром иностранных дел СССР».
Стремясь избежать безоговорочной капитуляции перед США, Того 3 июня направил к Малику бывшего премьер-министра Хиротака Хирота. Он подчеркнул желание Японии улучшить отношения с СССР. Вторая встреча состоялась на следующий день, а две другие - 24 июня[279].
В советской «Истории войны» все эти визиты Хирота к Малику и его предложения о широком советско-японском экономическом сотрудничестве характеризуются как наглость со стороны клики, виновной в стольких вероломных актах по отношению к Советскому Союзу. Тем не менее остается фактом, что Малик согласился четыре раза увидеться с Хирота.
Несмотря на все это, миссия Хирота провалилась, и японское правительство теперь пыталось установить непосредственный контакт с Советским правительством в Москве. 12 июля император решил послать в Москву принца Коноэ, и японскому послу в Москве Сато было поручено уведомить Советское правительство о желании императора. Но все было напрасно. В советской «Истории войны» говорится:
«Предложение японских правящих кругов осталось без ответа со стороны Советского правительства, которое в те дни готовилось к Берлинской конференции руководителей трех великих держав. На конференции советская делегация полностью проинформировала своих союзников о «мирных» маневрах Японии. Все попытки японских империалистов вызвать раскол антифашистской коалиции остались безуспешными»[280].
В Потсдаме американские военные поинтересовались, когда точно Красная Армия нанесет удар на Дальнем Востоке. Начальник советского Генштаба генерал Антонов подтвердил, что все будет готово к 8 августа, но что многое зависит от результатов советско-китайских переговоров, начавшихся в Москве незадолго до Потсдамской конференции.
Как мы сейчас знаем, американцы в период Потсдамской конференции уже не были, в сущности, заинтересованы в участии СССР в войне с Японией.
Вот что пишет Черчилль:
«17 июля [в Потсдам] пришло известие, потрясшее весь мир… Это значит, сказал Стимсон, что опыт в пустыне Нью-Мексико удался. Атомная бомба создана».
Первой же мыслью Черчилля было, что теперь в войне против Японии можно обойтись без Советского Союза.
«Нам не нужны будут русские. Окончание войны с Японией больше не зависело от участия их многочисленных армий… Нам не нужно было просить у них одолжений… Я сообщил Идену: «Совершенно ясно, что Соединенные Штаты в настоящее время не желают участия русских в войне против Японии».
Не было никакого сомнения, писал он, что атомная бомба будет использована.
«Сложнее был вопрос о том, что сказать Сталину. Президент и я больше не считали, что нам нужна его помощь для победы над Японией… Мы считали, что эти войска [советские войска на Дальнем Востоке] едва ли понадобятся и что поэтому козырь Сталина в переговорах, которым он так успешно пользовался против американцев в Ялте, исчез».
А далее следовало любопытное признание:
«Но все же он был замечательным союзником в войне против Гитлера, и мы оба [Черчилль и Трумэн] считали, что его нужно информировать о новом великом факте, который сейчас определял положение, не излагая подробностей»[281].
В конечном счете был избран следующий образ действий. Решено было ничего не писать. Взамен этого Трумэн предложил:
«Я думаю, что мне следует просто сказать ему после одного из наших заседаний, что у нас есть совершенно новый тип бомбы, нечто совсем из ряда вон выходящее, способное, по нашему мнению, оказать решающее воздействие на волю японцев продолжать войну».
Черчилль согласился с этим «планом»[282]. И вот как это было сделано:
278
Sherwood R. The White House Papers of Harry Hopkins. Vol. II. London, 1949. p. 892.
279
ИВОВСС. Т. 5. с. 536-537.
280
Там же. с. 538.
281
Churchill W. Op. cit. Vol. VI. p. 552-554.
282
Ibid. p. 554.