Братья Кип

Карл молча слушал брата. Очень многое внезапно открылось ему. Ему никогда не приходило в голову ничего подобного.

— Но допустим, убил кто-то из матросов, но ведь капитан был убит кинжалом…

— Да, Карл, и притом нашим. Это совершенно очевидно, ведь кольцо от рукоятки было найдено в лесу Керавары!

— Но как кинжал мог попасть в руки убийц?

— Его у нас украли, Карл! И именно тогда, когда мы осматривали затонувшую «Вильгельмину».

— Украден кем?

— Кем-то из матросов, кто был с нами на корабле.

— А ты помнишь, кто именно был с нами?

— Довольно смутно. Нат Джибсон, а вот кто из матросов…

— А был ли с нами боцман?

— Нет, брат, почти наверняка… нет.

— А Лэн Кэннон?

— Да, мне кажется, я его там видел. Ну да, он или кто-то другой мог войти в нашу каюту и увидеть там кинжал, которого мы не заметили. Когда мысль об убийстве созрела в умах негодяев, они решили им воспользоваться, а потом опять положили в наш сундук.

— Но мы бы его там увидели, Питер!

— Он попал туда перед самым судом!

— Это похоже на правду, Питер, но как доказать, что кинжал был украден на корабле, а потом подброшсн к нам. Это приводит меня в отчаяние!

Тем временем, по ходатайству капитана Скиртла, администрация Соединенного Королевства разрешила использовать братьев Кип в тюремной канцелярии. И хотя после рабочего дня они должны были возвращаться в ужасающую тесноту каторжного барака, все равно это было для них большим облегчением. Их новое положение немедленно вызвало зависть их товарищей по бараку, и лишь недюжинная сила Карла в какой-то мере останавливала тех от открытой расправы. Тем более что братья уже были не одни. Среди разношерстного населения колонии выделялись двое ирландцев. Они всегда держались вместе, не смешиваясь с остальной братией, и благодаря своей исключительной физической силе умели заставить себя уважать. Они, как и братья Кип, не выглядели обычными каторжниками, и однажды, увидев, что орда человек в двадцать приготовилась напасть на братьев, немедленно встали на их сторону. Нападающие замешкались, и пока к ним подтягивались другие заключенные, подоспела стража и разогнала всех по баракам. Через день, когда братья вновь увидели ирландцев во дворе тюрьмы — те подвозили кирпич для строительства нового флигеля, — они подошли к ним, чтобы поблагодарить их за помощь. Ирландцы, люди резкие и малоразговорчивые, на этот раз были еще более холодны, чем обычно. Один из них только коротко бросил, что исполнил долг, не более, другой вовсе не взглянул на братьев. И оба на протянутые руки не ответили рукопожатием.

Когда братья остались одни, Карл воскликнул:

— Я не знаю, за что осуждены эти двое, но безусловно не за убийство, ибо они отказались пожать руку убийцам, каковыми нас считают! Гнев душил его: — Мы убийцы! И нет способа доказать нашу невиновность!

— Не теряй надежду, Карл, придет день, и правда восторжествует!

В марте 1887 года исполнился ровно год с тех пор, как братья были сосланы в Порт-Артур. На что еще, кроме смягчения режима, могли они рассчитывать? И как бы ни верил в Провидение Питер Кип, а страх навсегда остаться жертвой юридической ошибки никогда не покидал их. И все-таки они вовсе не были забыты. Миссис Скиртл не переставала интересоваться судьбой братьев, желая, насколько возможно, облегчить их участь. После бесконечных разговоров о них с Хаукинсами во время своих поездок в Хобарт она все больше сомневалась в их виновности, и вещественные доказательства уже не казались ей столь убедительными. Да и могла ли она забыть, чем обязана Карлу Кипу? Добрая женщина постоянно думала о несчастных и в конце концов добилась для них права на отдельную камеру.

Мистер Хаукинс не прекращал своих поисков. Он постоянно переписывался с Зигером и Гамбургом, требуя новых поисков и расследований. Если не туземцы совершили убийство, может быть, следует подозревать еще кого-то рабочих фактории, матросов с других судов. Так постепенно мистер Хаукинс пришел к мысли о возможности искать виновных в экипаже «Джеймса Кука». Он тоже думал о Лэне Кэнноне, о Флиге Балте, но это были лишь предположения, которые он не мог подтвердить.

Однажды он почувствовал непреодолимое желание поехать в Порт-Артур, чтобы повидаться с Карлом и Питером Кип. Девятнадцатого марта, крайне удивленные неожиданным вызовом, братья предстали перед комендантом. Войдя в его кабинет, они увидели мистера Хаукинса. Первым движением Карла было броситься к нему, но Питер удержал его. Мистер Хаукинс тоже не двигался, и арестанты остались стоять молча и неподвижно, ожидая, когда с ними заговорят.

Мистер Скиртл стоял в стороне с бесстрастным видом, желая дать мистеру Хаукинсу полную свободу действий.

— Господа… — наконец начал судовладелец.

Для братьев это слово прозвучало как дружеская поддержка: в течение последнего года обращением к ним служили исключительно их каторжные номера.

— Господа Кип, я приехал в Порт-Артур, чтобы поговорить с вами о предмете, интересующем вас.

Братья затаили дыхание, ожидая услышать новости с Керавары. Увы, они ошиблись. Никаких доказательств их невиновности не было обнаружено. Мистер Хаукинс продолжал:

— Речь идет о вашем торговом доме в Гронингене. Я вошел в контакт с некоторыми торговцами, их мнение о вас весьма положительно.

— Мы не виновны! — воскликнул Карл Кип, не желая больше поддерживать светский тон беседы.

— Но, продолжал мистер Хаукинс, который тоже едва сдерживался, вы ведь не имели возможности привести ваши дела в порядок. Ваше отсутствие не пошло им на пользу. И я взялся за это…

— Мистер Хаукинс, как благодарить вас, это еще одно доброе дело, которое прибавилось к стольким другим! — воскликнул Питер.

— Я должен сказать вам, что товары были проданы за хорошую цену. Все закончилось в вашу пользу.

На лице Питера отразилось удовлетворение, ибо даже в ужасной жизни каторжника он не переставал думать о том, что банкротство их торгового дома бросит тень на честное имя отца! И вот мистер Хаукинс сообщал им, что все счета оплачены и их интересы соблюдены. И тут снова заговорил Карл Кип:

— Мистер Хаукинс, мы даже не знаем, как благодарить вас! Но не мы виновны в том, что дела были запущены. И мы не виновны в преступлении, за которое осуждены! Мы не убийцы капитана Джибсона!

И как когда-то перед судьями, братья взялись за руки и призвали небо в свидетели.

Мистер Скиртл пристально смотрел на них и не мог не чувствовать уважения к обоим. И тогда мистер Хаукинс, оставив свой тон делового человека, воскликнул:

— Нет! Я никогда не верил в виновность братьев Кип! И не поверю, но, к несчастью, никаких доказательств пока нет. След убийц напрасно искали среди туземцев! Но никто не теряет надежды на то, что удастся добиться пересмотра дела.

Пересмотр! Это слово впервые было произнесено при двух осужденных, которые уже не надеялись его услышать… Смогут ли новые судьи найти новые доказательства?

Они рассказали мистеру Хаукинсу о своих предположениях. Да! Капитан Джибсон был убит кинжалом, взятым в их комнате. Но они не находили его на затонувшем судне и, выходит, не могли принести его на борт «Джеймса Кука». Если Джим видел кинжал в их каюте, значит, туда его принес кто-то другой, тот же, кто положил в их сундук деньги. Этот другой и был убийцей капитана Джибсона!

Теперь все подозрения падали на кого-то из матросов брига. Только один из них мог найти кинжал на «Вильгельмине», один из тех, кто был вместе с ними на затонувшем судне.

— Был ли там Флиг Балт? — воскликнул Хаукинс.

— Нет, ответил Питер, — память мне не изменяет, он оставался на бриге.

— Да, пожалуй, — вспоминал судовладелец, он не покидал судно…

— А кто же был с нами в лодке?.. — вновь спросил Карл. — Может быть, Лэн Кэннон?

— Лэн Кэннон, кажется, нес вахту, — неуверенно ответил Хаукинс. — Итак, в лодке гребли Хоббс и Виклей…

— Но эти двое вне подозрений.

— Да, — подтвердил Хаукинс, — но кто же третий? Третьим был Вэн Мод!