Страница 27 из 29
Таков был воздушный поцелуй маркиза де Санта Клауса, который мог бы с тем же успехом называться маркизом де Карабасом, — ведь ни его имя, ни его родовое имение не были упомянуты в Готском альманахе[16],— да, жаль, что этого поцелуя не видела Золушка, увлеченная настоящим бароном, чье имя чуть не попало в полицейские протоколы.
В гостинице «У святого Николая-батюшки» еще горел свет. Служанка вязала, г-жа Копф читала газету. Копф и Хаген состязались в силе, поднимая стулья на вытянутых руках.
— Господин маркиз, вас повсюду ищут. Вам телеграмма.
Телеграмма была из Нанси, из епископства:
Разочарованы не оправданным доверием тчк сожалеем скандалах тчк ждем вашего немедленного приезда.
«Кажется, это не похоже на поздравления», — с насмешкой подумал маркиз.
Он спросил:
— Когда уходит первый поезд в Нанси?
— В четверть девятого, господин маркиз. А в полвосьмого из Мортфона идет машина.
— Я уезжаю. Приготовьте счет и не забудьте меня разбудить.
— Господин маркиз так скоро от нас уезжает. Вот беда! — вздохнула г-жа Копф.
— Не в обиду вам будь сказано, господин маркиз, — шутливо заметил Хаген, — но если вы собираетесь уехать с первым поездом, у вас в запасе не много времени, чтобы отыскать Золотую Руку.
— Что же делать? Увы, придется смириться… Кстати, о Золотой Руке, — господин Копф, я сожалею, что у меня не будет времени попрощаться с Каппелем. Будьте столь любезны передать ему от меня вот это. Единственный в своем роде прибор для поиска сокровищ!
Маркиз положил на стойку бара свой детектор.
Следующим утром на Большой площади, когда маркиз де Санта Клаус уже располагался в старой колымаге, к нему подошел учитель.
— Ба! Да никак вы уезжаете? В самом деле?
— Нет таких добрых друзей, господин Вилар, которым не приходилось бы расставаться.
— Я очень огорчен, господин маркиз. Очень.
Не зная, что еще добавить, учитель с минуту поразмышлял, а потом без всякой иронии спросил:
— А ковчег? Знаменитая Золотая Рука? Да вы отступаетесь, как я вижу?
— Думаете, отступаюсь? — живо отозвался маркиз. — Вы меня плохо знаете!
Он постучал по своему чемодану, покрытому наклейками, и по-шутовски продекламировал:
Каково? До меня столько людей хотели это узнать! Однако надо уметь разговаривать со светилами. Я нашел Золотую Руку. Она здесь, в моем чемодане.
Учитель расхохотался.
В это время появился г-н Нуаргутт. Он широким жестом приветствовал маркиза де Санта Клауса, не удостоившего его ответом.
Когда маркиз явился в епископство, монсеньер Жибель принял его с таким выражением лица, которое предвещало все что угодно, за исключением поздравлений.
— Я не хотел бы говорить ничего для вас обидного, мэтр Лепик, — сказал прелат, — но не могу утаить от вас разочарования, которое вызвано вашим двухнедельным пребыванием в Мортфоне. Весьма печальные новости. В надежде предотвратить похищение бриллиантов мы недвусмысленно рассчитывали на вас, и все-таки похищение произошло…
— Монсеньер, — холодно возразил Лепик, — прошу позволить вас поправить. Произошло не одно, а два похищения. Бриллианты были украдены дважды.
Епископ нахмурил брови. Если эти слова — всего лишь грубая шутка, то такие шутки не в его вкусе.
— Хорошо, — осторожно заметил он. — К похищению мы еще вернемся. Я вам высказал свое разочарование. Мы вас предупредили: «Главное, никаких скандалов». Однако они последовали один за другим. Хуже того, произошло убийство!
— Прошу позволения еще раз вас поправить, монсеньер, — тон Лепика становился все холодней. — Произошло не одно, а два убийства.
Епископа передернуло. Это было уж слишком!
— Сударь! — возмутился он. — Сударь!..
Лепик вытащил из-за кресла чемодан, покрытый наклейками. В чемодане оказались белье, несколько книг, записная книжка, набор отмычек, электрический фонарик, два пистолета и несколько свертков.
Он развернул один из них, потом другой. В них оказались два драгоценных камня. Под изумленным взглядом епископа адвокат положил их на письменный стол.
— Монсеньер, вот бриллианты, которые украшали раку святого Николая. Настоящие. Я получил их из рук того, кто совершил первую кражу. В данном случае речь идет о сохранении честного имени, и я поклялся не открывать тайну.
Епископ в благословляющем жесте поднял руку.
— Мэтр, — воскликнул он, — прошу вас, забудьте мои прежние слова! Вы поклялись сохранить тайну, и мы не будем искать ее разгадку. Камни были похищены у церкви, к ней они и вернулись. Не будем больше о них говорить.
— И все-таки, монсеньер, нам придется немного продолжить эту тему, поскольку я сказал: две кражи, и первая проясняет вторую. Первая произошла вечером двадцать четвертого декабря, в половине одиннадцатого. Для того чтобы ее совершить, похититель оделся в маскарадный костюм Деда Мороза.
Но он был не одинок в своем страстном желании завладеть бриллиантами. Второе похищение произошло несколько позже, и тоже благодаря маскарадному костюму, — этот нехитрый прием позволяет, по крайней мере в принципе, избежать кражи со взломом или грабежа. Когда закончилась рождественская месса, сторожа святого Николая увидели священника: он появился из ризницы и прошел за алтарь. Ростом и чертами лица он был весьма похож на аббата Фукса. Но это был не Фукс. Аббат, чувствуя, что ему нездоровится, отправился домой. Спрятавшись позади алтаря, на котором была выставлена рака, человек в костюме священника отогнул золотые закрепы точно так же, как это сделал два с половиной часа назад вор, одетый Дедом Морозом, чтобы заменить настоящие бриллианты фальшивыми.
— Очень странно, — пробормотал епископ. — Но вот в чем вопрос. Допускаю, что человек, одетый священником, мог подменить один из камней, но как он мог похитить второй бриллиант, тот, что находился спереди раки, на стороне, обращенной к сторожам?
— Нет ничего проще. Вынув камень на задней стороне, он повернул раку к себе и…
— Позвольте! И что же, ни один из стражей не услышал этого?
— Признаться, монсеньер, ни один.
— Что же они, по-вашему, спали?
— Ни в коем случае, монсеньер! Они бодрствовали. И тем не менее вор мог вертеть раку как ему вздумается.
Епископ был удивлен, но не проронил ни слова. Адвокат продолжал:
— Монсеньер, в Мортфоне живет один весьма достойный человек, учитель. Правда, бывает, что его суждения…
— Вы говорите о господине Виларе? Понимаю, о чем идет речь. Это тот самый Вилар, который каждый значительный религиозный праздник отмечает исполнением «Песни отправления»…
— Именно так, монсеньер. И второй похититель знал об этом. Он знал, что мощные звуки оркестра, доносящиеся с площади перед церковью, наверняка отвлекут на мгновенье внимание сторожей, тем более что они были приучены к музицированию учителя. На то самое предполагаемое и ожидаемое мгновение, когда рака и была повернута!
— Какое коварство! — вскричал прелат. — Чудовищная изобретательность и расчетливость!
— Не так ли, монсеньер?
— А что же убийства, те два убийства, о которых вы говорили?
— Я как раз подхожу к ним, — ответил Лепик. — Вначале рассмотрим первое из этих преступлений, убийство того неизвестного, который из-за своей внешности был прозван «немцем».
В мэрии, в темной комнате, я изучил при свете моего электрического фонарика череп этого немца. Он был острижен очень коротко, и сквозь волосы просвечивала белесая кожа. Мои наблюдения привели к тому, что на темени я обнаружил едва заметное круглое пятно. На первый взгляд было непонятно, почему я сразу не обратил на него внимания. Но это более темное пятно так мало отличалось по цвету от остального кожного покрова, что увидеть его было почти невозможно. Оно могло стать заметным только при исключительных обстоятельствах — в темной комнате, под лучом фонарика.
16
Готский альманах — генеалогический справочник европейского дворянства, издававшийся с 1763 г.