Страница 41 из 47
Олег остановился. Процедил:
— Блин точно… Что же делать?!
— Я придумал, — вдруг сказал Севка. Обвёл взглядом старших ребят: — Нет, правда придумал!…
… Трактор с прицепом, нагруженным сеном, ворча и порыкивая, въезжал на мост. Тракторист с самокруткой в углу рта и кепкой пол Лужкова весело проорал:
— Очищай дорогу, оккупанты! Не разъедусь!
Охрана лениво очистила мост, отхлынув от берега. Покачиваясь на неровностях давно нечиненного настила, трактор вполз на середину.
— Йо! — только и смог сказать Джек — именно он командовал охранной сменой — когда из сена прямо на мост выскочили пятеро. В следующую секунду его обожгло градом ампул, с краской, и он, понимая, что его НАДУЛИ, заорал, падая: — Да тревога же!!!
Трактор, всё ещё ползший по мосту, мешал охране ударить в спину диверсионной группе. Лихорадочно спеша, свесившись с настила, севка закреплял пакеты на сваях, остальные, присев у перил, вели огонь по берегу. Сашко крутанулся на пятках и, разбросав руки, свалился на мост. Оставшись верен себе, подёргал ногами — на груди его алели сразу два пятна. Но на берегу лежало уже человек шесть!
— Севка, скорей! — завопил Олег. Но тот плачуще ответил:
— Не могу, я убит!
Он тоже лежал на мосту, отбросив руку с зажигалкой — закрепить пакеты успел, а поджечь непромокаемый шнур не получилось. Трактор съехал на берег, тракторист остановил маши и, вывесившись из кабины, с неподдельным интересом уставился на побоище, подбадривая "своих"
полуцензурными выкриками. Артур бросился к пакетам, Олег и Данила вели
107.
ураганный огонь по обе стороны моста…
— Псс… бамп! Бамп! Пи-иу-у! Бамп!
Фейерверк не подвёл. Лица охранников из азартных и злых стали несчастными, кто-то бросил автомат под ноги. А наши диверсанты, сидя на мосту, весело и облегченно хохотали, глядя на ошеломлённых и растерянных товарищей по клубу.
Мост был взорван. Взорван в наглую, на глазах у охраны.
…Главный плюс нормального привала — костёр. Около него можно высушиться. Когда Данила сказал об этом Олегу, тот засмеялся и заявил, что в этом заявлении есть лапотная мудрость. Данила не обиделся. Трудно обижаться на того, с кем отмахали по лесам и болотам, лугам и полям несколько десятков километров, а сейчас сидишь у огня и сушишь кроссовки и одежду.
Подошёл, присел рядом Джек. Печально сказал:
— Да-а… — и подбросил в костёр веток. Он был на "разборе полётов2 у Тимура и выглядел так, словно об него вытерли ноги. Может, так оно и было — Данила уже успел убедиться, что Тимур может быть очень вредным, если дело касается ротозейства. Но Джека было жалко, и Данила сказал:
— Ты не обижайся…
— Да я на себя обижаюсь, — грустно ответил Джек, — поймали, как маленького… Мы ведь сначала проверяли все эти машины! Но за сутки столько наслушались — люди-то торопятся… Да и лень стало. Жара.
Он снова вздохнул и устроился поудобнее. Данила проверил стоящие у огня кроссовки — носы обуви были набиты сеном.
Костров на опушке разожгли штук тридцать, не меньше. Три сотни парней возле одного просто не поместятся. Вокруг некоторых костров было тихо, возле других — гомонили во всю, кое-где уже спали, а рядом пели. Завтра утром ещё предстоял пеший марш до города — теперь уже всем вместе.
Олег вдруг коротко рассмеялся. Данила лениво спросил:
— Ты чего?
— Не хуже тебя — подумал, как мало нужно для счастья человеку, — весело откликнулся Олег. — Сытый, сухой, огонь горит. И комарья нет… - он ловким ударом прихлопнул на руке одного кровопийцу, — почти. А прошлая ночь?! Слышишь, а?
Данила слышал, только почему-то не отвечалось. И ещё услышал, как Джек сказал:
— Не ори, он спит.
А потом почувствовал, как его накрыли сухой, тёплой курткой. И, кажется, действительно уснул.
… - День-ночь, день-ночь —
Мы идём по Африке! — рявкали мальчишеские голоса — может, не очень музыкально, зато слаженно. Им отвечали другие:
— День-ночь, день-ночь —
Всё по той же Африке!
И — вместе:
Пыль, пыль, пыль, пыль
От шагающих сапог!
108.
Отпуска нет на войне!
Колонна шагала через поля в облаках не африканской, а вполне русской, но от этого не менее надоедливой пыли. Приторочив к рюкзакам автоматы и куртки, "Хорт" шагал с самого утра, по временам останавливаясь на привал по обочинам. Тогда пыль оседала — а остальное время висела в горячем воздухе, припудрив лица, тела, одежду и снаряжение тонким серым слоем. Всей колонной орали песни — не те, которые поют у костра, а другие под которые хорошо шагать. Артур не уставал их вспоминать. Закончили про то, что "вновь барабаны по площади бьют — старый король начинает войну, а молодые на гибель пойдут…" — Артур секунду помолчал, и вот уже колонна распевает:
— У похода есть начало —
А конца походу нет!
Мы прошли дорог немало —
Но огромен белый свет!
Ты никогда, пожалуйста,
На белый свет не жалуйся —
Он переполнен тайнами
Необычайными!
И у края пропасти,
И у тигра в масти
Не теряйте бодрости
И верьте в счастье!
— Подтянись! — вдруг зычно скомандовал Тимур в голове колонны, и песни смолкли. Данила увидел на вершине появившегося полого, но небольшого холма памятник.
Похоже, он стоял прямо в траве, без ограды и без высокого постамента — четырёхгранная белая игла, особенно яркая, будто светящаяся на фоне неба, похожая на проросший из-под земли старый штык русской винтовки. Алела венчавшая памятник звезда — каплей крови на штыке.
— Это памятник партизанам того отряда… — успел шепнуть Олег Даниле, и Тимур скомандовал:
— Смирра! Рав-не-не на… прав!
"Ух, ух, ух, ух!" — в лад дружному шагу отзывалась полевая дорога.
Когда памятник остался позади, и Тимур скомандовал "Вольна!", Артур помолчал и дернул:
— Птенчики окраин поднялись —
Полетели стройным клином!
Прямо в поднебесье вознеслись —
Как их деды
под Берлином!…
….Отгадайте, что Светлана Александровна сказала, увидев своего ненаглядного сыночка, когда он бесшумно вошел домой и крался в сторону ванной?
109.
ГЛАВА 13.
Проснулся Данила в отличном настроении. Настолько отличном, что даже не встал — откинув одеяло, выстрелил себя пятками в потолок, кувыркнулся и заслужил одобрение Люськи, заглянувшей посмотреть, что происходит:
— Псих.
Данила засмеялся в ответ и пообещал поймать ей в подвале живую мышь. Люська сгребла в охапку Куся (чтоб не набрался придури!) и умелась к подружкам. Значительную часть времени эта мелюзга проводила, потеснив с лавочек местных бабулек и занимались тем же, чем они — обменом сплетнями.
— Упускаем молодёжь, — задумчиво сказал ей вслед Данила
Он успел привести себя в порядок, поесть и одеться, когда явились Олег и Клара. Данила удивился — эти двое вместе никогда не ходили. Впрочем, Клара тут же пояснила:
— Мы у калитки встретились…. Ты только встал, что ли?
— Вроде того, — покосился на Олега Данила. Вообще-то он рассчитывал провести весь день с Кларой. Похоже, Олег это понимал. Он был в форме и сразу сказал:
— Я долго не зависну. Проводи до бригады, я по пути кое-что покажу.
Они вышли на улицу. Данила шагал в середине, Клара — справа, Олег — слева. На ходу он достал журнал: тот же, где была статья об "ЭсЭсовцах", молча сунул Даниле. Номер был другой, а статья похожая, подписанная заковыченным псевдонимом "Скальпель".
"Эти парни в форме ненавидят всех, кто отличается от них. Они могут избить вас за то, что вы одеты иначе, говорите иначе — если вас заподозрят, что вы думаете иначе. Главный критерий отношения к человеку для них — похожесть на них самих. Если вы не обладаете похожестью — берегитесь. Вам не будет пощады. Ненависть к врагу является для них смыслом жизни — а врагов они изобретать умеют."