Страница 8 из 17
Нѣкоторые изслѣдователя Шекспира, придающіе чрезмѣрное значеніе роли личныхъ переживаній Шекспира въ исторіи его творчества, считали себя вправѣ предположить какія то очень мрачныя событія въ жизни великаго писателя, относящіяся къ самымъ послѣднимъ годамъ XVI столѣтія и къ первымъ годамъ ХVІІ столѣтія. Этимъ они хотятъ объяснить мрачную и мизантропическую окраску пьесъ, написанныхъ между 1599–1609 гг.: "Какъ вамъ это понравится" (As you like it), "Юлія Цезаря", «Гамлета», "Троила и Крессиды", "Отелло, "Мѣра за мѣру", «Макбета», "Лира", "Тимона Аѳинскаго". Едва ли, однако, есть возможность поддерживать эту точку зрѣнія въ настоящее время, когда новѣйшая шекспирологія собрала такъ много, хотя и очень мелкихъ фактовъ, но въ общемъ вполнѣ обрисовывающихъ намъ великаго писателя со стороны его очень великой практичности. Какія это, спрашивается, особенныя несчастія могли такъ мрачно настроить Шекспира? Смерть отца въ 1601 г.? Но вѣдь смерть единственнаго сына не помѣшала ему создать черезъ годъ самое жизнерадостное изъ своихъ произведеній — эпопею Фальстафа. Могли, конечно, имѣть мѣсто какія нибудь такія интимныя событія душевной жизни Шекспира, которыя не оставили никакого слѣда въ біографическихъ извѣстіяхъ о немъ, вродѣ, напримѣръ, таинственной "Черной дамы" сонетовъ (см. дальше). Но какъ же, однако, сочетать въ одно представленіе міровую скорбь и разбитыя иллюзіи съ тѣмъ, что одновременно съ «Гамлетомъ» Шекспиръ съ присущею ему осмотрительностью и тщательностью былъ занятъ пріобрѣтеніемъ новой земельной собственности? Какъ, наконецъ, соединить въ одно личное представленіе величественную безнадежность «Отелло», "Мѣры за мѣру", «Макбета», "Лира" съ такимъ мелкосуетливымъ и не совсѣмъ чистоплотнымъ занятіемъ, какъ относящійся какъ разъ къ тѣмъ-же годамъ откупъ городскихъ поборовъ (церковной десятины)? Очевидно, ни въ какомъ случаѣ не слѣдуетъ смѣшивать въ одно представленіе Шекспира-человѣка, Шекспира-дѣльца съ Шекспиромъ-художникомъ. Очевидно, что Шекспиръ-художникъ жилъ въ своемъ особомъ волшебномъ мірѣ, гдѣ-то на недосягаемой высотѣ, куда голоса земли не доходятъ, гдѣ художественное прозрѣніе его освобождается отъ условій времени и пространства.
Но если, повидимому слѣдуетъ совершенно отвергнуть гипотезу мрачныхъ событій въ личной жизни Шекспира, какъ источникъ мрачнаго періода его творчества, то, становясь на точку зрѣнія психологическаго воздѣйствія общественныхъ событій на всякаго впечатлительнаго человѣка, нельзя не усмотрѣть нѣкоторой связи этого періода съ потрясающими событіями мрачнаго конца царствованія Елизаветы (ум. 1603). При дворѣ устарѣвшей, но все еще крайне тщеславной, какъ женщина, и неустававшей думать о любовныхъ успѣхахъ 70-лѣтней "дѣвственницы" разыгралась теперь страшная трагедія гибели графа Эссекса. Недавній всесильный фаворитъ, потерявъ милость своей покровительницы, задуманъ совершенно безумное возстаніе, которое кончилось полнѣйшею неудачею. Эссексъ поплатился головою (1601), но не легко досталось Елизаветѣ подписаніе смертнаго приговора. Замерла теперь совершенно недавняя веселая придворная жизнь. И Шекспиръ такъ тѣсно соприкасался съ этой жизнью, что охватившая придворныя сферы тоска до извѣстной степени является даже событіемъ личной его жизни. Но больше всего должно было произвести тягостное впечатлѣніе на Шекспира то, что Эссексъ вовлекъ въ свое безумное предпріятіе человѣка, которому Шекспиръ былъ чрезвычайно обязанъ — графа Соутгэмптона. Онъ, несомнѣнно, былъ ревностнымъ покровителемъ Шекспира, онъ ввелъ его въ высшія сферы общества, съ общеніи съ которыми — тогдашняя аристократія была также аристократіей ума и высшей образованности — писатель-самоучка пополнялъ недостатки своего школьнаго образованія. И вотъ страшное зрѣлище мимолетности скоропреходящаго земного величія, неблагодарности, всегда особенно ярко дающей себя знать, когда кто нибудь сваливается съ большой высоты, разрушеніе самыхъ, повидимому, крѣпкихъ узъ, смрадъ придворнаго предательства и интригъ — все это не могло пройти безслѣдно для необыкновенно-впечатлительнаго и воспріимчиваго писателя. Къ тому же онъ вообще находился теперь въ томъ критическомъ возрастѣ, когда молодость отцвѣла, вкусъ къ радостямъ жизни притупился, a примиренность и уравновѣшенность старости еще не пріобрѣтена.
IX
Послѣдніе годы
Скоро, впрочемъ, Шекспиръ пріобрѣтетъ эту уравновѣшенность, и она отразится на трехъ послѣднихъ произведеніяхъ — такъ называемыхъ «романтическихъ» пьесахъ его — "Цимбелинѣ", "Зимней сказкѣ" и "Бурѣ", написанныхъ между 1609-12 гг. Шекспиръ оставляетъ теперь театръ и окончательно поселяется въ кругу семьи въ Стратфордѣ.
Безоблаченъ былъ закатъ его жизни. Въ 1607 г. онъ удачно выдалъ замужъ старшую дочь Сузанну за доктора Голя и скоро сталъ дѣдушкой. Состояніе было округлено; поэтъ мирно доживалъ свой вѣкъ, окруженный славой, семейными радостями и всѣми удобствами жизни.
Сношеній съ Лондономъ Шекспиръ окончательно не порывалъ. Дѣлецкая жилка была такъ сильна, что онъ не устоялъ противъ того, чтобы въ это время выгодно купить домъ въ Лондонѣ. Не забывали его и лондонскіе пріятели — актеры и писатели и не разъ посѣщали удалившагося на покой товарища. По мѣстному преданію, смерть Шекспира была результатомъ горячки, схваченной на пирушкѣ, которую онъ устроилъ въ честь пріѣхавшихъ къ нему изъ Лондона друзей, поэтовъ Бенъ Джонсона и Драйтона. Трудно, конечно, сказать, сколько въ этомъ преданіи правды, но самое возникновеніе такого преданія не лишено нѣкотораго значенія и даетъ извѣстное основаніе заключить, что, удалившись въ Стратфордъ, творецъ Фальстафа велъ жизнь не аскетическую.
Шекспиръ умеръ 23 апрѣля 1616 г. Незадолго до смерти онъ въ два пріема составилъ обстоятельное завѣщаніе, рисующее его съ самой симпатичной стороны. Никто изъ сколько-нибудь близкихъ людей не былъ забытъ и даже бѣднымъ города Стратфорда было оставлено 10 фунтовъ, т. е. рублей 800-1000. Изъ друзей кому оставлено на память золотое кольцо, кому серебряная чаша и т. д. Вся же родня получила богатое наслѣдство, сестра, напримѣръ, кромѣ вещей и дома, 22 фунта. Младшей дочери Юдиѳи оставлялось въ приданое цѣлыхъ 150 фунтовъ (12–15 тыс. руб.), а главными наслѣдниками были назначены зять д-ръ Голь и его жена Сузанна. Одно только лицо на первый взглядъ не только обойдено, но даже прямо оскорблено — собственная жена завѣщателя. Ей оставлялась всего лишь "вторая по добротѣ кровать". Этотъ странный пунктъ завѣщанія цѣлыя столѣтія подавалъ поводъ къ самому превратному толкованію: въ немъ усматривали недопускающее сомнѣній доказательство дурной супружеской жизни. Но теперь все это представляется въ совершенно иномъ освѣщеніи. Дѣло въ томъ, что о женѣ не было никакой надобности дѣлать спеціальныхъ распоряженій, такъ какъ ей по закону причиталась 1/3 часть всего имущества. A "вторая по добротѣ кровать", повидимому, есть проявленіе теплаго чувства: первая, лучшая кровать въ домѣ тогда назначалась для гостей, вторая же — это супружеское ложе. Лучшимъ доказательствомъ того, что ни о какой обидѣ тутъ не можетъ быть и рѣчи, служитъ послѣдняя воля пережившей Шекспира семью годами (ум. 1623) вдовы его: она просила похоронить себя рядомъ съ мужемъ.