Страница 12 из 17
Конечно, только благодаря пылкости романтического воображения и эксцентричности натуры Вельтмана заурядная интрижка между офицером и женой сослуживца превратилась в фейерверк неземных чувств. Александр Фомич был сильно увлечен Китти и одно время постоянно думал о совместной жизни, однако сила страсти и грандиозные душевные порывы во многом были надуманными. Вельтман частично "сочинял" неземную любовь. И если само чувство и исчезло, как воздушный замок, то результатом его явилась блестящая идея, озарившая писателя: он нашел сюжет и форму своего романа.
Тема - история молодого человека - была подсказана временем [153]. И облечь ее писатель решил в форму "свободного романа", точно подслушал строки писем А. С. Пушкина к А. А. Бестужеву [154]. И в самом деле, на замысел Вельтмана большое влияние оказали те семь глав "Евгения Онегина", которые вышли к лету 1830 г. Если произведение Пушкина явилось энциклопедией российской действительности, то из-под пера Вельтмана должна была выйти энциклопедия бессарабской столичной и провинциальной жизни. Писатель так и назвал свое сочинение в главе CCXXV, завершающей часть II.
Писатель отказался от Последовательности развертывания действия: перед ним стояла задача рассказать о бессарабских скитаниях, о кишиневской жизни, о военных днях, о похождениях героя, точными скупыми мазками набросать рисунки городов и селений, в которых он бывал неоднократно. Это был первый план повествования. Второй план - любовь офицера к замужней женщине, мечты и утраты иллюзий. Эта история также должна была излагаться не последовательно, а в виде отрывочных воспоминаний, включенных в общую мозаику действия. Третий план - внутренний мир героя, его размышления о смысле жизни, попытки понять окружающее, выявить свой взгляд на происходящее, оценить прочитанные художественные, философские и исторические произведения. То есть весь роман должен был стать повествованием о становлении личности.
Вельтман решил использовать все собранные им материалы - дневниковые записи, реляции, стихотворные и прозаические отрывки, письма к Исуповой. И это был не литературный прием, а утверждение реального факта: для героя произведения все это в самом деле составляло повседневную действительность. Писатель оказался перед любопытным явлением: приступая к созданию романа, он мог сказать, что создавал его все двенадцать бессарабских лет.
Требовалась оригинальная композиция. Нужно было организовать прозаический и стихотворный материал так, чтобы получилось динамическое повествование, скрепленное ассоциативным мышлением героя, у которого реальное смешивается с воображаемым, прошлое - с настоящим. Следовало использовать литературные находки, записанные в черновые тетради: пародии на наукообразные исследования, звукоподражания, ассонансы, аллитерации и т. п. Такая форма произведения должна была напомнить пародии на путешествия. Поэтому Вельтман решил мистифицировать читателя: роман начнется с утверждения, что путешествие происходит в воображении, по географическим картам. Для старшего адъютанта и топографа это было естественно: любую поездку он начинал с изучения плана местности. Читатель поверит, что путевые заметки выдуманы, и тогда "игра" отодвинется на задний план, а затем и отпадет. Рассказ будет вестись о тех поездках, которые совершал писатель.
Своеобразие произведения должно было навести на мысль о его близости к книге Стерна. Писатель решил было сам пойти навстречу читателю: он перенес предисловие в гл. VI, создал коня воображения (гл. XX, XCIV, XCV, CXIX), наподобие "конька" английского романиста, и даже хотел ввести в действие Тристрама Шенди, но от последнего замысла отказался[155]. В подражаниях Стерну в ту пору обвиняли чуть ли не каждое оригинальное произведение, в том числе и "Евгения Онегина" [156]. Продумав план романа и художественные приемы, Вельтман летом 1830 г. написал на листе заголовок "Путешествие по Генеральным картам", набросал первые главы и прочел их приятелям. Те пришли в восторг и хотели напечатать их в одесском альманахе[157]. Но писатель отправил рассказ о Кишиневе в "Московский телеграф", где он и был опубликован в конце года. Роман создавался быстро: к зиме уже была закончена первая часть. Вельтман решил дать произведению многозначительное название "Странник", т. е. и путешествующий, и странный, и разносторонний, и посещающий разные страны. Действие было разделено на 45 дней, по 15 дней в каждой части. Весь роман состоял из 325 глав, (правда, гл. ССХХ была пропущена), в которых прозаический текст чередовался со стихотворными фрагментами, что вообще было свойственно повествовательной манере молодого Вельтмана [158].
Завершилась работа над произведением в середине 1832 г. Третья часть была напечатана в декабре [159].
Первая часть романа посвящена эпизодам из. жизни в Бессарабии в 1818-1828 гг. Рассказ начинается с поездки на место службы. В дальнейшем Вельтман описывал свою службу в армии, ставя на первое место именно этот эпизод [160]. В первой части романа дается описание Хотина, Тирасполя, Базарджика, с большим юмором рассказывается о жизни в Кишиневе. С самого начала определяется ритм бесконечных служебных поездок героя:
(гл.X)
Ярко рисуются природа Бессарабии, уклад жизни. Герой останавливается то в молдавском селении (гл. XXVII), то у немецких колонистов (гл. XXXVIII). С симпатией говорится о жизни народа, с горечью о его тяжелом, подневольном труде (гл. XCVIII). Сатирически изображаются нравы кишиневского общества. Обращается рассказчик и к истории местности. Возникает тема Овидия, проходящая через все произведение.
Во второй части (с гл. CXXV) начинается рассказ о русско-турецкой войне. Описываются Бухарест, военные сражения (гл. CLXVII, CLXXXI, CLXXXII) и переходы войск (гл. CCI, CCXVII, CCXVIII), болезни солдат (гл. ССХХII). События развертываются у реки Прут, у крепости Браилов.
Третья часть также посвящена военной кампании. В ней изображаются лагерная жизнь, эпидемии в армии (гл. CCLXX, CCLXXIV, CCLXXV), осада Казлуджи, Шумлы, Варны. Затем рассказывается о возвращении на зимние квартиры, о пребывании в Гирсово и Галаце. Попутно перед читателем возникают картины красочных берегов Дуная. Действие переносится в Яссы. Рассказ о ясской жизни завершается отъездом героя и финалом - прибытием его в Москву.
Повествование ведется от первого лица: то от имени автора, то слово берет рассказчик, то сам герой произведения - Странник. Иногда происходит диалог между рассказчиком и героем. И все же центральный повествователь романа - протагонист, молодой офицер, озабоченный и служебными обязанностями, и личными делами. Наряду с рассказом о "годах странствий" героя, являющихся одновременно "годами учения", в текст произведения введены вставные эпизоды, тесно связанные с основными темами романа.
Стихотворная повесть о женатом обер-офицере (гл. XXXVIII) дополняет картину армейской жизни в мирное время. Повесть о Марвелицо (гл. CVII, CCXCIV) конкретизирует рассказ о быте молдаван. В сцене "Денщик - и сбитенщик" (гл. CCLXXXIV) и в других эпизодах из лагерной жизни с добрым юмором рисуются образы русских солдат. Философская повесть "Эскандер" посвящена размышлениям о смысле жизни. В драматической сцепе "Октавий Август и Назон" автор ставит задачу в художественной форме ответить на вопрос: что явилось причиной изгнания Овидия из Рима? И писатель показывает столкновение авторских самолюбий императора и поэта. Сцена "Сон с еврейским алфавитом" пародирует приемы "готического" романа.
153
"Молодой человек этот - самая значительная фигура литературы XIX века" (М. Горький. Предисловие к кн.: Р. Шатобриан. Рене. Бенжамен Констан. Адольф. М., 1932, с. 3).
154
"Роман требует болтовни, высказывай все начисто" (письмо конца мая-начала июня 1825 г.).- А. С. Пушкин. Полн. собр. соч. в 16-ти томах, т. XIII. Л., 1937, с. 180; " да возьмись-ка sa целый роман - и пиши его со всею свободою разговора или письма " (письмо от 30 ноября 1825 г.).- Там же, с 245.
155
В черновике в диалоге Человека худощавого и Человека толстого первый предлагает обратиться к герою романа Стерна. В печатный текст этот эпизод не вошел. (См.: ОР ГБЛ, ф. 47, р. I, к. 31, ед. хр. 1, л. 34 об.).
156
Так, в статье, посвященной выходу в свет глав IV и V "Евгения Онегина", говорилось: "От этого такая говорливость у него; так много заметных повторений, возвращений к одному и тому же предмету и кстати и некстати; столько отступлений, особенно там, где есть случай посмеяться над чем-нибудь, высказать свои сарказмы и потолковать о себе.- Некоторые называют затеями воображения, а другие подобные замашки - вероятно литературные староверы - поэтическою кристаллизацею, или, просто, наростами к рассказу, по примеру, блаженной памяти, Стерна" ("Атеней", 1828, ч. 1, февраль, No 4, Библиография и критика, с. 79, 80). Так же три года спустя писали о "Страннике".
157
См. письмо Вельтмана к И. П. Липранди от 5 августа 1835 г.- ОР ГБЛ, ф. 18, к. 9515, ед. хр. 4, л. 6 об.
158
Вельтман рассказывал в "Воспоминаниях": " по какой-то неопреодолимой страсти я не мог написать всего письма в прозе: непременно нечувствительно прокрадывались в него рифмы" ("Пушкин в воспоминаниях современников". , 1950, с. 232).
159
Вельтман писал И. П. Липранди 7 января 1833 г.: "Я хотел к вам послать моего Странника, но не успели переплести 3-ей части, которая на днях вышла в свет - на следующей почте". (ОР ГБЛ, ф. 18, к. 9515, ед. хр. 2, л. 2 об.).
160
А. Ф. Вельтман. Воспоминания о Бессарабии, с. 103.