Страница 115 из 118
— Ох, Гэрис не бросай меня. Я не хочу опять оставаться одна.
Она рыдала у него на плече. Он поглаживал ее по голове, вздрагивающим плечам и, не прекращая обнимать, только сильнее стискивал в объятиях, пока она не затихла.
— Ты не одна. У тебя останется наш сын.
Мэй затихла, прижалась к нему еще сильнее и тихо произнесла, не поднимая глаз.
— Я увижу тебя еще когда-нибудь?
— Да, но не так скоро как мне бы того хотелось. — Гэрис поднял ее лицо и опять поцеловал. — А теперь, когда ты перестала плакать, послушай, что я тебе скажу. Я люблю тебя. И ничто во всем мире этого не изменит. Но я не могу быть с вами и не потому что я раб. Это ничего не значит. Эния потом сама тебе все объяснит, — Мэй вздрогнула, и Гэрис понял, что Эния будет последним существом, к которому Мэй обратится за ответами. Все-таки женская ревность это не шутки, тем более у таких юных существ как оборотни. — Хорошо спросишь у Ализира. Я ему прикажу, чтобы он рассказал тебе обо мне, но только после родов. Лишние стрессы тебе ни к чему.
— Приказал Ализиру?
Бог с удовлетворением отметил, что глаза мгновенно высохли, и в них появился панический ужас, замешанный на изрядной доле любопытства.
— Гэрис, ты не можешь приказывать Эрлу. Ты же…
— Я много чего могу Мэй. — Прервал ее Гэрис, чувствуя, что времени почти не осталось, пара минут, а они болтают о всякой ерунде. — Но сейчас я хочу предупредить тебя не об этом. Наш сын… он будет очень сильный маг. К тому же чистокровный оборотень.
Мэй встрепенулась.
— Но как? Ты же человек, и даже не маг сам же признался в этом только что.
— Зато ты чудо из чудес. Мэй, можно я закончу, а то потом захочешь спросить, а будет не у кого.
Девушка испуганно замолкла.
— Ты не сможешь контролировать его силу. Никто не сможет кроме Энии или Жиля. Но только если о сам станет оборотнем.
— Нет.
Мэй вырвалась из его объятий и опять отбежала, чтобы не поддаться под воздействие его ласки.
— Вы не можете забрать у меня сына. Я не отдам его ей.
Ох женщины как же с вами тяжело, особенно в такой период. Утешало одно, ему не придется терпеть выходки беременной подруги, как это предстоит Аликаю и Зариму. Поэтому он не сделал попытки приблизиться. Может хоть так она его выслушает, иначе придется слать письма с подробнейшими инструкциями по воспитанию полубога.
«О, дорогой, я думала ты уже разучился писать, какая отрадная новость, что это не так».
Гэрис едва не расхохотался, услышав в мыслях голос матери. Значит, Богине стало любопытно, и она снизошла до того чтобы посмотреть на мать своего внука?
«Мам, ты только сюда не суйся. Мэй и так меня боится, не хватало еще, чтобы она в обморок упала от твоего появления. Это может очень повредить мальчику».
«Об этом раньше надо было думать, шалопай. Мне уже интересно».
— Мэй, никто не заберет у тебя ребенка. Аликай будет его опекуном. — Поспешил он закончить свою мысль прежде, чем здесь объявится его маман и погонит пинками домой. — Просто Эния сама маг-оборотень и поможет тебе справиться с теми силами, с которыми ты сама совладать не сможешь.
— Поклянись в этом.
— Клянусь.
Он бы сейчас поклялся чем угодно лишь бы успокоить девушку. Мэй еще недоверчиво смотрел на него, но уже без страха. Гэрис опять приблизился. Девушка потянулась к нему, как виноградная лоза тянется к солнцу, и вдруг отпрянула, шмыгнув словно испуганный заяц в кусты. Только красные шаровары и такая же рубаха мелькнули среди зарослей, и вот она уже исчезла, оставив одного стоять посреди пустынного сада.
— Ох, и шустрая она. Даже разглядеть, как следует, не успела.
Женщина вышла из-за поворота, и Гэрис с улыбкой обернулся, приветствуя мать.
— Здравствуй мама.
— Здравствуй, здравствуй.
Она обняла его как маленького. Гэрис не сопротивлялся, по-тихому радуясь, что Мэй убежала и этого не видит. Ни одной матери на свете не объяснить, что дети тоже могут быть взрослыми. Даже богиням сие понимание было недоступно.
Наконец его прекратили тискать как маленького и выпустили на волю. Чем юный бог и поспешил воспользоваться, отгородившись от матери щитами, только после этого полюбопытствовал:
— Так ты не сердишься?
— На тебя? — Женщина удивленно выгнула брови и после кивка сына, удивление появилось в ее взгляде. — За что?
— За все. — Выпалил Гэрис.
— Глупый ты еще. За что же мне на тебя сердиться?
Она медленно пошла по направлению к дому, как будто он был ее собственный, и Гэрису ничего не оставалось, как последовать за ней.
— Ты же выполнил свое обещание и вернул в мир моих детей. А то, что как всегда все сделали шиворот на выворот, так зачем нужны родители, как не указать вам на ошибки и помочь их исправить. Иди, буди их, а я пока приготовлю пастилу. Эния ее очень любит.
— А я? — Голос у бога стал совсем жалостливым и бровки заломились домиком. — Я тоже люблю твою пастилу. Значит, для меня ты не готовишь, а для Энии запросто?
Гэрис едва успел увернуться от увесистого подзатыльника, которым вознамерилась приласкать его мать и, посмеиваясь над устроенным представлением, отправился будить Энию.
От стука в дверь, Эния хотела подорваться с постели, настолько выработалась в ней привычка подскакивать от каждого шороха, но ее удержали на месте.
— Спи, еще рань несусветная. — Тихонько сказал Зарим, чтобы не разбудить Хилла и, завернувшись в покрывало, пошел сам открывать двери.
— А ты? — Она сонно моргнула и теснее прижалась к теплому боку мужчины. Без Зарима стало холодно.
— Спроважу визитера и тоже лягу. — Зарим зевнул, и потирая заспанное лицо, приоткрыл дверь, не спеша распахивать ее во всю ширь. — Гэрис? Тебе что нужно?
— Есть разговор, срочный.
Голос бога показался Энии очень странным, так что сон слетел моментально. Но на то чтобы выбраться из постели, потребовались усилия. Хилл даже во сне не хотел выпускать ее из объятий. Все мужчины собственники. Улыбнулась она и, закутавшись в халат, выглянула из-за плеча мужа.
— Что еще стряслось?
— О, Эния как хорошо, что ты уже не спишь. Хилла не видели? Я не могу его нигде найти?
Зарим молча приоткрыл дверь, позволяя богу заглянуть внутрь.
— Я уже не сплю. — Буркнул Хиллиэль, выбираясь из скомканных простыней и натягивая трусы.
Глаза у бога стали как те блюдца. Он сглотнул, переводя взгляд с одного на другую, потом на третьего, и только спустя минуту вспомнил зачем собственно пришел их будить.
— Есть разговор для всех троих. Через пол часа на кухне вас устроит?
— Вполне. — Ответил за всех Зарим и захлопнул дверь. — Вот и поспали.
Эния полезла по шкафам и сундукам, доставая свои вещи, собственные, сшитые специально для нее. Конечно, шаровары мужа и его рубашки были не в пример удобнее платьев, как и сарафан древней. Но ни первое, ни второе, ни третье и уж тем более пижама Удвина никак не годились, для того чтобы ходить на людях. В конце концов, она принцесса Беррани, а не какая-нибудь оборванка, вынужденная носить чужую одежду.
— Зарим что ты делаешь? — Удивилась она, когда муж потянул из шкафа ее штаны, и рубашку из тех, что мать недавно переправила из Ривер-Кросс.
— Разве не видно? — Рассмеялся Зарим. — Одалживаю у тебя одежду.
Эния расхохоталась, чем привела мужчин в замешательство.
— Что смешного?
— Ничего. — Еле выдавила она от смеха. — Просто ты выбрал те же самые штаны, что когда-то довелось носить Айку.
— Правда? — Почему-то обрадовался Зарим.
— Честно, честно.
Она закивала головой и закусила губу, чтобы не расхохотаться. Зарим дурашливо улыбнулся и приложил штаны к себе, примеряя длину и ширину.
— Как же Айк в них влез? Он крупней меня будет?
— Он тогда выглядел как тринадцатилетний подросток и переносил почти весь мой гардероб, исключая платья конечно.
— Правда? — Еще раз поинтересовался Зарим, и его взгляд переметнулся на Хилла. — Вот так и узнаешь о любимой женщине удивительные вещи. Слышишь, Хилл? Придется тебе сесть на диету и похудеть килограмм на тридцать.