Страница 89 из 151
А через год с небольшим в опубликованном заявлении ТАСС советская сторона выразила глубокое сожаление полякам в связи с катыньской трагедией, назвав ее одним из тяжких преступлений сталинизма. Журналисты обратились с просьбой к председателю Гостелерадио, теперь уже М.Ненашеву, отменить приказ, обвинявший их в безответственности и политической незрелости. Корреспондент «АиФ» встретился с А.Жетвиным и С.Фонтаном.
— Только через три месяца М.Ненашев передал через своих помощников, что приказ отменять не будет, хотя и признает его несправедливым, — сказал А.Жетвин. — Объяснил это тем, что не желает создавать прецедент, который повлечет за собой волну апелляций от несправедливо обиженных людей. Мы расценивали поступок председателя Гостелерадио как проявление той системы, которая существовала на ТВ и радио при А.Аксенове и продолжает существовать при М.Ненашеве. На наш взгляд, подобный прецедент необходим, чтобы люди поверили, что в Гостелерадио наконец началась перестройка и что справедливость торжествует.
— А демократична ли сама форма отстранения радиотележурналиста от эфира?
— Безусловно, она незаконна, поскольку отстранять от эфира можно только в двух случаях: за нарушение конституционных норм, другими словами, если журналист призывает к насилию, разжиганию межнациональной розни, войне или если ставится под сомнение его профессионализм. К сожалению, на радио и телевидении отстранение от эфира вошло в практику. К примеру, меня за последние не сколько месяцев отлучали не раз. В феврале — за репортаж с митинга демократических сил на Манежной площади. В июне — за то, что в сюжете «Панорамы „Маяка“ о безобразиях, творящихся в аэропортах столицы, я поинтересовался, в каких условиях совершают перелеты наши высокие руководители. И наконец, сейчас я то же отстранен от прямого эфира только за то, что в той же передаче во время работы XXVIII съезда КПСС вступил в спор с одним из партийных функционеров.
Но что удивительно, сегодня отстранение от прямого эфира приказом уже не оформляют и никаких политических оценок не дают. Просто вызывают и говорят, что ты, мол, непрофессионально работаешь.
На днях вышел Указ Президента страны „О демократизации и развитии теле видения и радиовещания в СССР“. Как отнеслись к нему работники ТВ и радио?
В целом появление такого Указа можно приветствовать, а вот в частностях он вызывает много вопросов. Не случайно, комментируя его по ЦТ, М.Ненашев не заметил, думаю, умышленно, ряд его существенных положений. Например, ни слова не сказал по поводу того пункта Указа, где говорится о недопустимости превращения „государственного телерадиовещания в средство пропаганды личных политических взглядов его работников“. А ведь этот пункт противоречит Закону о печати и других средствах массовой информации, который запрещает подобную дискриминацию даже в том случае, если личное мнение журналиста расходится с мнением руководства того органа, где он работает.
Председатель Гостелерадио говорил о необходимости сделать ТВ и радиовещание народным, признал прежний диктат над ними КПСС. Но, спрашивается, кто мешал освободиться от него сразу же после отмены 6-й статьи Конституции СССР о руководящей роли КПСС»?
На территории РСФСР имеется 86 радиодомов и 199 городских радиоредакций. Все это после бесславной кончины КПСС в августе 1991 года отошло к российскому правительству. Но начало противоборства Кремля и Белого российского дома предвещало для «Радио России» мало хорошего. О круглосуточном вещании на всю территорию страны через трансляционную радиосеть и речи не было. Согласие на рождение «Радио России» было со стороны Горбачева небольшой уступкой Ельцину и продолжением игры в гласность и демократию.
Всесоюзное радио отметило 1991 год переменой названия своих программ. Бывшая первая стала «Радио-1», информационно-музыкальная программа «Маяк» осталась без изменений, третья программа стала «Радио-2», а четвертая — «Орфеем».
«Радио России» вошло в состав только что образованной Российской независимой телерадиокомпании (председатель Олег Попцов). Утренний блок передач («Радио-1», 6.30-9.00) призван был создать хорошее настроение, дневной («Маяк», 14.00–16.00) отводился встречам с интересными людьми, во время которых работал прямой телефон в студию, вечерний («Радио-2», 22.15–24.00) посвящался различным проблемам культурной жизни.
Но «Радио России» вскоре практически прикрыли, прекратив его вещание по первой программе Всесоюзного радио и по «Маяку», что на одну треть уменьшило аудиторию «Радио России». 5 февраля 1991 года правительство Российской Федерации заявило, что оно готово принять особые меры, если правительство СССР не отменит ограничений на деятельность «Радио России». Правительство РСФСР потребовало передать под его контроль по одному из главных теле и радиоканалов. В противном случае, по его словам, оно воспользуется своим суверенным правом и конституционной обязанностью информировать население республики. В первые дни февраля были резко сокращены частоты, на которых вело передачи «Радио России», отражающее позицию Бориса Ельцина. Эти меры последовали после событий в Вильнюсе и Риге, вызвавших на «Радио России» поток критических высказываний в адрес центральных властей. «Радио России», кстати, совершило прорыв (на весь почти Советский Союз) информационной блокады по Литве — его журналисты одними из первых дали прямой репортаж из эпицентра событий, чем поставили в непростое положение коллег из программы «Маяк»: они выходили сразу после «Радио России», на тех же волнах и из одних и тех же студий, располагая тассовским дезинформационным браком. К их чести, они достаточно его откомментировали, что также стало важным поворотным моментом в текущей истории советского радио. С той поры критика в изданиях КПСС «Радио России» заметно усилилась. Председатель Гостелерадио Кравченко просто назвал эту станцию вражеской и сказал, что страшнее врага в эфире просто не знает…
После кровавого января 1991 года в Вильнюсе устроившие его большевики начали «закручивать гайки» и топить ненавистную им гласность прессы и только что образованной Российской телерадиокомпании. Интерес представляет статья москвича Олега Куприянова, написанная специально для нью-йоркской газеты «Новое русское слово» (12.2.1991):
«На первой пресс-конференции Российской телерадиокомпании 4 февраля в Москве было объявлено об очередной акции центрального правительства в войне с гласностью. По словам председателя компании, народного депутата СССР Олега Попцова, вечером 1-го февраля председатель Гостелерадио СССР Леонид Кравченко заявил ему, что „Радио России“ больше не будет позволено пользоваться 1-й всесоюзной программой, несмотря на имевшуюся ранее договоренность между Горбачевым и Ельциным.
„Радио России“ сможет выходить в эфир лишь по третьей программе, что означает слышимость практически только в крупных городах. Примерно 40 процентов населения России, прежде всего на Севере и в сельских местностях, оказывается, таким образом, лишенным возможности слушать передачи своей национальной радиокомпании.
Олег Попцов изложил аудитории аргументы „начальства“ в пользу такого решения. Существующая с 10 декабря 1990 года радиостанция критикует положения центрального правительства, не соглашается с рядом указов, принятых в последнее время президентом, дает информацию, которая „ставит правительство в тупик“ (например, о предстоящем повышении цен на продукты). Занимать позицию, противоположную линии Центра, — значит-де занимать антигосударственную позицию, критиковать несовершенство системы — значит занимать позицию антисоциалистическую, выступать за многопартийность — антипартийную.
Руководство Российской телерадиокомпании собирается подать в суд на Гостелерадио. Ситуация рассматривается как чрезвычайная. На днях ожидается заявление в этой связи российского премьера Ивана Силаева. О решительности руководства телерадиокомпании говорит и то, что оно всерьез рассматривает не только возможность создания в случае продолжения конфронтации собственной телевизионной и радиосети, но и размещение передатчиков „Радио России“ за рубежом. Олег Попцов уже обсуждал со специалистами, не придется ли опасаться глушения передач российского радио. „Конечно, такая мера выглядела бы явным абсурдом, — сказал он. — Ведь речь идет о теле- и радиовещании суверенной республики на своей территории“.