Страница 2 из 45
Еще одно предварительное замечание. Мы не считаем себя компетентными в вопросах русской истории настолько, чтобы [181] вмешиваться в спор, снова поднятый уважаемым Д. И. Иловайским. Небольшое исследование, которое мы посвящаем Византийским Варягам, нисколько не касается существа норманской теории, и выводы, которые из него позволительно будет сделать, могут быть обращены в свою пользу как норманистами, так и с таким же правом противниками их. Мы совсем не касаемся вопросаотом, что такое была Русь, о которой говорится в беседах патриарха Фотия и в договорах Русских князей с Греками, — равно как и вопроса о том, кто была та служебная Русь в Византии, о которой упоминается в сочинениях Константина Багрянороднаго, — и отправляемся от того положения, в настоящее время признаваемого, кажется, обеими сторонами, что в XI веке Русь есть не иная, какая Русь, как славянская, православная.
II. Варяги, отправленные в Константинополь Владимиром, и первые свидетельства исландских саг о Норманнах, вступивших в варяжскую дружину
Первый из двух вышеозначенных пунктов, подлежащих здесь исследованию, состоит в том, что появление на страницах византийской истории имени Варангов объясняется прибытием в Царьград дружины, находившейся до тех пор на службе Киевских князей, в частности — Киевского князя Владимира; или, другими словами: первые Варанги в Константинополе суть те Варяги, которые были приведены Владимиром из-за моря, а потом, недовольные им, ушли в Царьград. Положение это основывается на сопоставлении двух явлений, связь между которыми открыта только комбинирующею силой ума известного и замечательного русского исследователя. В 980 году отправились из Киева в Византию Варяги; в 1034 году у византийских историков в первый раз упоминаются Варанги, до сих пор им неизвестные; следовательно, Византийцы узнали Варангов незадолго до 1034 года и всего скорее познакомились с ними в лице тех Варягов, о [182] прибытии которых в Константинополь мы имеем положительные /110/ сведения. Законность такого вывода и вообще такого приема в историческом исследовании не может быть отрицаема. Но к нему нужно прибегать только в том случае, когда нет никаких других прямых указаний, объясняющих вопрос более положительным образом, и особенно — когда ничего не противоречит выводу. Мы оставляем в стороне довольно насильственное понимание г. Гедеоновым первоначальной летописи. Услышав, что Ярополк убил Олега, Владимир бежал за море, то есть, по объяснению г. Гедеонова, не к Шведам, а, без сомнения, к своим западным однокровникам (на Балтийском поморье), быть может, в Юмну. Через два года он пришел с Варягами к Новугороду, при помощи их взял Киев; в его войске преобладал вендо-варяжский элемент (Отрывки, стр. 162). А между тем Варяги, отправившиеся в Константинополь, были Скандинавы. Такое довольно натянутое толкование находится в связи с теорией г. Гедеонова о призвании князей с Балтийского поморья, которая не подлежит здесь обсуждению. Наш вопрос состоит в том, существует ли действительно связь между рассказом первоначальной русской летописи, помещенным под 980 годом, и первым упоминанием Варангов у византийского писателя. В летописи мы читаем:
«Варязи (при помощи которых Владимир одержал верх над Ярополком и овладел Киевом) реша Володимеру: «се град наш; мы прияхом и, да хочем имати окуп на них по две гривне от человека». И рече им Володимер: «пождете, даже вы куны сберуть, за месяц». И ждаша месяць, и не дасть им, и реша Варязи: «сольстил еси нами, да покажи ны путь в Греки»; он же рече им: «идете». И избра от них мужи добры, смыслены и храбры, и раздая им грады; прочии же идоша Царюграду в Греки. И посла пред ними слы, глаголя сице царю: «се идуть к тебе Варязи, не мози их держати в граде, оли то створять ти зло, якоже и сде, но расточи я разно, а семо не пущай ни единого».
Сопоставляя это свидетельство с толкованием г. Гедеонова, заметим: [183]
Во-первых, на каком основании мы будем думать, что Византийский император не послушал данного ему совета? Само собою понятно, что летописец, кто бы он ни был, никак не имел в виду рассказывать о каких-либо бесплодных дипломатических сношениях Киева с Константинополем. Совет Владимира предполагает исполнение или даже есть только живая летописная (эпическая) форма для передачи факта, /111/ совершившегося в действительности. Варяги, отправившиеся из Киева в Византию, не остались в городе, не остались при дворе императора, следовательно, не сделались его телохранителями или лейб-гвардией, то есть, тем, чем, по общепринятому мнению, были Варанги в Византии. Они были рассеяны, расточены розно; следовательно, не могли образовать какого-либо отдельного военного корпуса.[5] Мы знаем, что действительно в Византии не всегда благосклонно принимали вооруженную толпу, приходившую из Киева. Пример Хрисохира известен и будет приведен ниже.
Во-вторых, мы можем обратить внимание и на то обстоятельство, что между 980 и 1034 годами приходится все-таки слишком значительный промежуток. С той поры, как Варанги в первый раз были упомянуты в византийской истории, они являются в ней беспрерывно, постоянно и довольно часто. Отчего нет никаких следов их существования в первые пятьдесят четыре, или, принимая в расчет и невизантийские источники, в первые тридцать лет их предполагаемого пребывания в Константинополе? Правда, византийские источники очень скудны именно за последние годы X столетия. Но они восполняются летописями армянскими, грузинскими, а потом южно-итальянскими, наконец, — исландскими сагами, обильным источником именно для истории Варягов и Варангов. [6] [184]
В-третьих, эти же самые исландские саги и опровергают окончательно мысль, пущенную в оборот г. Гедеоновым. Спешим, однако, заметить, что свидетельства исландских саг опровергают не только теорию г. Гедеонова о происхождении Византийских Варангов, но точно также и все возражения, сделанные на нее из противного лагеря, именно на основании исландских саг.
А. А. Куник, с некоторою резигнацией принявший многие из ударов (часто действительных, иногда мнимых), нанесенных норманнской теории автором «Отрывков о Варяжском вопросе», делает следующие замечания относительно византийских «гвардейских секироносцев»: «Относительно поездок в Византию надобно различать Шведов и Норвежцев строже, чем это делает г. Гедеонов. Первое известие о Шведах, явившихся в Византию, относится к 838 году, и даже г. Гедеонов допускает это, хотя и старается этот неудобный для него факт всячески перевернуть и перетолковать. А когда в первый раз прибыли в Византию Норвежцы? Едва ли раньше 934 года, когда Норвежец Эгиль титуловал себя предикатом foldväringi, a вернее 40 или 50 лет спустя. Северные саги, которые, по их содержанию, конечно, должно разделить на мифические, /112/ романические и более или менее исторические, толкуют об этом довольно определенно. Как известно, они почти никогда не показывают годов, а представляют только не прямые хронологические данные. Зато в них — мы имеем здесь в виду саги исторические — называется по имени множество Норвежцев и Исландцев с их родословными, которых древние Исландцы собрали огромную массу. Иной раз установить хронологию известий помогают также введенные в саги события нескандинавских стран. Таким путем можно дойти до того, что первые Норвежцы и Исландцы отправились в Византию для поступления в военную службу, по всей исторической вероятности (курсив подлинника), лишь по смерти Святослава (ум. 972). Первый император, упоминаемый в сагах, [185] есть Jon (то есть, Иоанн Цимисхий, ум. 10-го января 976 года) победитель Святослава. Чаще же стали такие поездки лишь с начала XI столетия, как прямо дает понять одна сага. Этим подрывается положение г. Гедеонова о вступлении (норвежских) Väringjar в лейб-гвардию императоров». (Отрывки, стр. 223).
5
5) [Вовсе не важно, образовали ли они лейб-гвардию или особенный корпус; вопрос в том, были ли они в ней? Кажется, нужно будет признать первоначально отдельное существование Варангов с 980 года.]
6
6) [Удивительно, что в Византийской хронике нет никаких следов, несмотря на очень подробную повесть о военных действиях 980-го и следующих годов. Еще удивительнее, что и северные источники, Скандинавские саги, не дают определенных указаний, а оставляют большой промежуток. Однако промежуток не так велик, как мне прежде представлялось. Болле был, положим, первый норманн на византийской службе, но Варанги и их дружины были там ранее.]