Страница 3 из 4
Ни стонов, ни мольбы – нам чудится измена,
А это нам самим вдруг изменяет мера,
И мы впадаем в бред духовной глухоты.
Барахтаемся в нем с боязнью пробужденья,
Предчувствуя за ним основ души крушенье -
Нам нужно, чтобы мир наш был несокрушим.
Цепями бытия крылатый конь стреножен,
Возможно доказать, что он и был таким,
Но человеком быть и счастьем – невозможно.
4.
Но человеком быть и счастьем – невозможно:
Несовершенен мир, несовершенны мы,
А счастье – идеала свет в хаoсе тьмы,
Что душу жжет тоской в прозренья час тревожный.
Мы понимаем вдруг, насколько безнадежны
Надежды обрести нетленный жизни смысл,
Кормушку бытия отвергнув, к звездам взмыть,
Душою мира став, бессмертной и безбрежной.
Нет, мы умрем с тобой. Банальней смерти – жизнь.
Вот сердце, вот рука – они твои, держись!
Пока мы вместе – мы на миг любви бессмертней.
Иной к спасенью путь в своей основе ложен -
Чем старше мы, тем нам становится заметней:
Из радужных надежд костер сомнений сложен.
5.
Из радужных надежд костер сомнений сложен:
Вот розовым горит сон славы – жаркий прах,
Пылает голубым космический размах,
А мира доброта чернеет осторожно.
Всесилие ума в золе краснеет, съёжась,
И бесконечность чувств желтеет на углях,
С бессмертием дымясь, уходит смерти страх,
Чтоб жизни белый свет огонь костра продолжил.
Я подойду к тебе. За плечи обниму.
Сомнений тяжкий крест на краткий миг сниму -
Пусть отдохнет душа в тени любви и веры.
Давай же на костер с улыбкой поглядим:
Надежды в нем горят? А, может быть, химеры?..
Свивается над ним иллюзий едкий дым.
6.
Свивается над ним иллюзий едкий дым
Чуть видимой тропой в любви скале отвесной,
И застилает мир слез скользкая завеса,
И ничего душа не видит впереди.
Повсюду вдоль тропы – падения следы:
Лоскутья синевы, линялой, но небесной.
Мы падали с тобой, но поднимались честно,
И честно ввысь ползли, презревши боль беды.
Но в час, когда душа теряла направленье,
Когда случайный взлет был горше, чем паденье,
И Вечное Движенье швыряло наземь нас -
Мы были не нужны в тот час друзьям своим.
Обидно нам, и все ж, ничтожна их вина:
Казалось – счастлив тот, кто любит и любим.
7.
Казалось – счастлив тот, кто любит и любим,
Но мир не исчерпать ни Делом, ни Любовью.
Насквозь пронизан он Несбывшегося болью:
Мы сбывшимся живем, Несбывшимся грустим.
И завтрашним пером сегодня мир творим,
Но мир, живя сейчас, быть завтрашним не волен.
На поле бытия идет разведка боем.
Что уцелеет в нас? Кого мы победим?
Любимый спутник мой! Мой гений путеводный,
Мы знаем, что в любви все равно несвободны,
И то, что без любви свобода не нужна.
Неразрешимость нас тоскою хищной гложет.
Мы падаем в любовь, стремясь достигнуть дна,
Но и в любви душа покой найти не может.
8.
Но и в любви душа покой найти не может -
В ней вечности зерно стремится дать росток,
Но почва так скудна, и так ничтожен срок,
Что не успеть зерну себя в ростке продолжить.
Прольется ли над ним животворящий дождик?
Продлит ли нашу жизнь хотя б одна из строк?
На ниве суеты бессмертья колосок -
Вот нашей жизни смысл – простой и невозможный.
Вся горечь слез твоих, мной выстраданный стих -
Сигналы, что зерно бессмертия в живых,
И, значит, можно жить и в наше счастье верить.
Еще жива душа! Еще не кончен бой!
И, значит, быть должны победы и потери,
Любимая моя, пойми – в душе любой.
9.
Любимая моя, пойми – в душе любой
Всегда живет мечта по имени Надежда,
Что море одинокой грусти не безбрежно,
И каждая волна отыщет свой прибой.
У нас одна судьба – быть берегом с тобой,
Чтоб страждущим волнам спасительно забрезжить.
Они объятья рук косы прибрежной взрежут
И, плача, ткнутся в грудь усталой головой.
И обретя покой, расслабившись, душа их
Вернется в океан. А берег, разрушаясь,
Им улыбнется вслед, спокоен и суров.
Лишь галька и песок волнами будут смыты,
А берег устоит – в основе монолита
Есть Первая любовь, Последняя любовь.
10.
Есть Первая любовь, Последняя любовь,
Крушение и взлет, боязнь и одичанье,
И в хаосе страстей согласное звучанье
Двух жизней, двух тревог, двух строчек, двух миров,
Мы двуедины, но безмерен мир оков -
У каждого из нас есть множество причалов,
У каждого свои есть крылья за плечами,
Зачем же ищем мы единство вновь и вновь?
По воле сил земных, по воле сил небесных
Досталась нам с тобой – всего одна душа…
Я чувствую, что нам в ней и вдвоем не тесно.
Так хочется, любя, жалеть, не сокрушать.
Любовь любая – мир в самой своей основе,
Но каждая – лишь часть Единственной Любови.
11.
Но каждая – лишь часть Единственной Любови.
Дано ли в жизнь ее нам, смертным, воплотить?
Друг в друге жаждем мы свой Идеал найти,
И каждый штрих его в словах и взглядах ловим.
Возлюбленных своих к бессмертью мы готовим,
От пут небытия пытаясь защитить:
Пусть я умру, но Вам, любимым, дoлжно жить!
А с вами, может быть, воспряну к жизни вновь я.
Нас бережет любовь от холодов и пуль,
От страха и тоски, от озверевших бурь,
От низости владык и ханжества бескрылых.
За то, что я – твое начало и конец,
За то, что жизнь вершим мы на пределе силы,
Прости меня, мое творенье, мой творец.
12.
Прости меня, мое творенье, мой творец.
Для счастья мы, любя, друг друга сотворили.
Прости, что виражи мои опасны были,
Но разве наша жизнь – не долгий взрыв сердец?
Мне мил тот мир, где я – безоблачный юнец,
До нашей седины еще года и мили,
Еще всесильны мы, еще бездумны крылья,
Еще не добежал до нас тоски гонец…
Но этот мир, где мы с тобой неразлучимы,
Где музыкой одной для всех веков звучим мы,
Любимая моя, милей мне во сто крат.
Чем дольше вместе мы, тем больше ты мне внове.
Чтоб жизни и строки не допустить разлад,
В венке твоя душа живет в строке и в слове.