Страница 9 из 13
Он медленно прошел вперед. Гроувнор не мог видеть его лица, но в его манере держаться явно был вызов.
— Прошу поднять руки тех, кто принимает и поддерживает методы мистера Гроувнора, которые требуют пяти дополнительных лет пребывания в космосе, — сказал он.
Не поднялось ни одной руки.
— Хоть бы дали немного подумать, — проворчал кто-то.
Кент не стал спешить с ответом и, выдержав небольшую паузу, сказал:
— Нам важно составить мнение, мнение лучших ученых корабля, — он остановился, затем воскликнул: — Теперь прошу поднять руки тех, кто «против».
Все, кроме троих, подняли руки. Воздержались Корита, фон Гроссен и Маккэнн. Чуть позднее Гроувнор увидел, что не поднял руки и капитан Лич, стоявший рядом с Кентом.
Гроувнор обратился к нему:
— Капитан Лич, сейчас настал именно тот момент, когда вы, опираясь на конституционное право, можете требовать контроля над кораблем. Опасность очевидна.
— Мистер Гроувнор, я непременно сделал бы это, если бы видел врага, — медленно ответил капитан. — А так я могу действовать только руководствуясь советом ученых, экспертов.
— На борту корабля есть только один такой эксперт, — холодно заявил Гроувнор. — Остальные — всего лишь горстка дилетантов, которые барахтаются на поверхности моря фактов.
Заявление Гроувнора, казалось, ошеломило большинство в зале. В первый момент послышались возмущенные выкрики, но вскоре все погрузились в мрачное молчание.
— Мистер Гроувнор, я не могу разделить ваше голословное утверждение, — сказал капитан Лич.
— Теперь вы знаете истинное мнение о нас с вами этого человека, — не удержался от ехидства Кент.
Он, по-видимому, не воспринял слова Гроувнора, как оскорбления в собственный адрес и адрес ученых, забыл и о том, что как исполняющий обязанности директора должен поддерживать атмосферу корректности и вежливости.
Мидер, руководитель отдела ботаники, сердито напомнил ему:
— Мистер Кент, не понимаю, как вы можете оставить без внимания подобные оскорбления.
— Все это верно, — согласился Гроувнор, — отстаивайте свои права. Пусть вся Вселенная на краю гибели, зато удовлетворите свое чувство собственного достоинства.
Впервые с тревогой в голосе заговорил Маккэнн.
— Мистер Корита, — обратился он к археологу, — если существует цивилизация, которую описал Гроувнор, то как она согласуется с цикличностью истории?
— Боюсь, никак, — покачал головой японец. — Можно постулировать примитивные формы жизни, — он оглядел аудиторию. — Меня гораздо больше огорчило то, что мои друзья и коллеги своим поведением подтвердили правильность теории циклического развития: им доставляет удовольствие нанести поражение человеку, который вселил в нас тревогу из-за обширности своих знаний. А этот человек, решив, что он преуспел больше других, позволил себе проявить эгоманию, — он с упреком посмотрел на изображение Гроувнора. — Мистер Гроувнор, ваше заявление разочаровало меня.
— Мистер Корита, — с горечью ответил Гроувнор, — если бы я избрал другую линию поведения, то, уверяю вас, я не имел бы чести выступить перед высокочтимыми мною джентльменами, многими из которых я искренне восхищаюсь.
— А я убежден, — сказал Корита, — что члены экспедиции сделают все необходимое, даже невзирая на личные жертвы.
— В это трудно поверить, — возразил Гроувнор. — Необходимость оставаться в космосе лишних пять лет во многом определила их выбор. Признаю, это жестокая необходимость, но другого выбора, уверяю вас, у нас просто нет, — голос его стал жестче: — По правде говоря, я ожидал подобного результата и готовился к нему. Джентльмены, вы вынудили меня к акциям, о которых, уверяю вас, я сожалею больше, чем мог бы выразить это словами. Выслушайте меня внимательно. Вот мой ультиматум.
— Ультиматум?! — воскликнул, вдруг побледнев, Кент.
Гроувнор не обратил на него внимания.
— Если к десяти часам завтрашнего дня вы не примете мой проект, я беру в свои руки управление кораблем. Каждый, кто находится на борту корабля, будет делать то, что я прикажу, хочет он того или не хочет. Я, естественно, подумал и о том, что ученые постараются использовать свои знания, чтобы помешать мне. Но любое сопротивление будет тщетным.
Поднявшаяся тут буря восклицаний и ругательств еще продолжалась, когда Гроувнор отключил связь.
Прошло около часа после совещания, когда Гроувнора вызвал Маккэнн.
— Я бы хотел подняться к вам, — сказал геолог.
— Давайте, — весело пригласил Гроувнор.
Лицо Маккэнна выразило сомнение.
— Коридор-то вы, наверно, заминировали?
— Ну-у-у, предположим, что-то в этом духе, — согласился Гроувнор. — Но вас это не должно тревожить.
— А если я иду к вам с тайным намерением вас убить?
— Здесь, в моих помещениях, — с уверенностью, которую должны были почувствовать все, кто слышал его, проговорил Гроувнор, — вам не удастся сделать этого даже дубинкой.
Маккэнн с сомнением хмыкнул.
— Я сейчас поднимусь к вам, — все же сказал он и выключил связь.
Вероятно, он находился где-то поблизости, потому что не прошло и минуты, как спрятанные в коридоре детекторы известили о его приближении. А вот его плечи и голова показались на экране коммуникатора, и главное реле переключилось на исходную позицию — сработало автоматическое оборонительное устройство. Гроувнор вручную отключил его.
Через несколько секунд в дверях появился Маккэнн; потоптавшись у порога, он заявил:
— Несмотря на ваши уверения, у меня все время было ощущение, будто на меня направлены дула орудий. Но я при этом ничего подобного не заметил, — он впился в Гроувнора испытующим взглядом. — Уж не блефуете ли вы?
Гроувнор медленно проговорил:
— Я и сам немного обеспокоен, Дон, вы поколебали мою веру в вашу добропорядочность. Честно говоря, я не ожидал, что вы придете сюда с бомбой.
— Я — с бомбой? — Маккэнн растерялся. — Если ваши приборы показали… — Он замолчал, снял куртку и стал себя ощупывать. Вдруг движения его замедлились, лицо побледнело. Он вытащил серый предмет толщиной с вафлю и длиной около двух дюймов. — Что это? — удивленно спросил он.
— Устойчивый сплав плутония.
— Радиоактивный?!
— Нет, он не радиоактивен, по крайней мере в таком положении. Но его можно превратить в радиоактивный газ — лучом из высокочастотного передатчика. В результате мы с вами получим радиоактивные ожоги.
— Гроув, клянусь, я ничего не знал об этом!
— Вы говорили кому-нибудь, что собираетесь ко мне?
— Конечно… Весь этот отсек заблокирован.
— Другими словами, вам необходимо было получить разрешение?
— Да, у Кента.
— Прошу припомнить. При разговоре с Кентом у вас не было ощущения, что в помещении слишком жарко?
— Э… да, кажется, да. Теперь я вспомнил. Мне даже показалось, что я задыхаюсь.
— Сколько времени это продолжалось?
— Секунду, чуть больше.
— Хм, это значит, что вы пробыли без сознания минут десять, — заключил Гроувнор.
— Как? — Маккэнн хмуро посмотрел на него. — Черт меня побери… Этот негодяй подсунул мне таблетку.
— По анализу крови я мог бы точно определить, какую дозу вы получили.
— Пожалуйста, сделайте анализ. Он докажет…
Гроувнор покачал головой:
— Он докажет только, что вы приняли таблетку. Он не докажет, что сделали это принудительно. Я убежден в вашей искренности скорее потому, что ни один здравомыслящий человек не согласится, чтобы в его присутствии был распылен Пуа-92. А согласно показаниям моих автоматических аннуляторов, они уже в течение минуты пытаются это сделать.
Маккэнн совсем побелел.
— Гроув, отныне я порываю с этим стервятником. Да, в какой-то мере я был против вас и даже согласился передать ему суть нашего разговора с вами, но я намерен был предупредить вас об этом.
— Хорошо, Дон. Я верю вам, — улыбнулся Гроувнор. — Присаживайтесь.
— А что делать с этим? — Он протянул ему серый кубик.