Страница 23 из 34
– Ловко ты с ней разобрался, – пробормотал вор, глядя на лежащую на траве и удивленно разевающую рот рыбью голову.
– Хочешь попробовать? – спросил, энергично жуя, ныряльщик.
– Ну, разве что немножко, – все еще колеблясь, согласился Квазимодо.
На этот раз фуа извлек нож и несколькими точными движениями вырезал из рыбьей спины длинные и тонкие ломти мяса.
Упругая мякоть хорошо жевалась. Проглотив, Квазимодо сразу сказал:
– Соли не хватает.
– Здесь не море и не трактир, – неразборчиво пояснил уплетающий за обе щеки фуа.
– Эх вы, лягушки. Умные, но уж очень бедные. – Квазимодо покопался в своем мешке и вытащил мешочек.
С солью рыба пошла куда как лучше.
– Я слышал, что кашу почти не солят, потому что соль кончается, – сказал ныряльщик, обгрызая рыбий хвост.
– Ну, не то чтобы совсем кончается, – кивнул одноглазый парень на свой мешок. – В походе соль вещь необходимая. Пусть лучше у меня будет – так надежнее.
– Тебя когда-нибудь убьют за такое, – убежденно сказал маленький ныряльщик.
– За соль? – Вор хмыкнул. – Помнится, в последний раз меня чуть не убили за то, что барана привел. Что такое соль по сравнению с бесплатным бараном? Сущая мелочь. К тому же должен же я был присолить змеиную шкуру? Ведь завонялась бы.
– Ты шкуру змея с собой несешь? – поразился фуа.
– Не всю, конечно. Так, кусочек содрал на память. Отдам обработать – закажу ножны или еще что полезное.
Ныряльщик покачал головой.
– Тебя не просто убьют. Долго это будут делать.
– А я никуда не тороплюсь, – серьезно сказал вор.
В лодке с Квазимодо, кроме фуа, оказались Бубен, Уэн, и один из «желтков». Носильщик, по стечению обстоятельств, без особого труда организованному вором, оказался именно старый знакомый – Тонкий. В последнее время Квазимодо ограничил норму орехов, но прикормленный носильщик по-прежнему оставался покорно и бессмысленно послушным. Впрочем, уже все «желтки» одинаково отощали и приобрели безучастный вид ходячих мертвецов. В Скара много болтали о зомби – теперь вор был готов поверить в такие байки.
Бубен и Уэн оказались в экипаже вроде бы по своему желанию.
– Ты парень хваткий, – заговорщицки прошептал Уэн, – если что – зевать не будешь. Мы в твой глаз верим.
Как же – друзья-товарищи. Помним, помним… Вор был практически уверен, что парочку приставил сотник для присмотра за сильно умным уродом.
Квазимодо, криворото ухмыляясь осколками зубов, хлопнул солдата по плечу:
– А что нам станется? Мы, парни Глора, везде пройдем. Главное – вместе держаться.
Зато грести Квазимодо не пришлось. Он сидел на носу лодки у собранного и установленного эвфитона. Глири лично приходил проверить орудие. Наорал и огрел плетью за несмазанные «плечи» и вал. Квазимодо знал, что у второго эвфитона имеется куда больше проблем – там и тетиву подмочили, и штифт расшатался. Но какой смысл оправдываться? Не нравимся начальству – переживем. На поясе Глири рядом с кинжалом самым наглым образом висел кукри. Такой бесстыжести вор не собирался прощать, пусть даже сотник теперь каждый вечер пивом начнет угощать.
Пока о пиве не могло быть и речи. Палило солнце, особенно беспощадное посреди речной глади. Сопели гребцы – двигаться приходилось против течения, и лодки-скрадухи, не предназначенные для длинных походов, двигались медленно. Квазимодо смотрел вперед и на ближний берег. Там тянулись однообразные заросли тростника, сам берег за ними почти не был виден, только торчали в отдалении те горы-холмы, которые за плоские верхушки солдаты прозвали «столами». Иногда в тростниковой стене появлялся просвет и был виден песок, истоптанный звериными лапами и копытами. Самих животных отряд почти не встречал – очевидно, движение десяти лодок распугивало осторожных тварей. За два дня продвижения вверх по реке Квазимодо видел только стадо каких-то крупных, похожих на коров, вооруженных слишком длинными рогами животных. На воде жизни было куда больше: то и дело всплескивали, выпрыгивали, блестя яркой чешуей, быстрые рыбины. Мелкие рыбешки гонялись за насекомыми, за ними самими гонялись рыбы чуть покрупнее. Иногда из воды поднимались и громко лопались воздушные пузыри – Квазимодо опасался, что там неосторожных пловцов подстерегает кто-то крупный. Фуа еще перед отплытием предупреждал товарища, что в реке обязательно водится кто-то любящий свежее мясо в больших количествах. Но пока крупные хищники ничем себя не выдавали. У границы тростника спокойно бродили цапли и еще какие-то забавные горбоносые птицы. Торопливо извивались по водной поверхности мелкие змеи, да стаи назойливых коричневых птичек устраивали в зарослях у воды оглушительный гвалт.
– Как гребешь, морда бестолковая?! – снова не выдержал Бубен. – Руки тебе пообрывать и в задницу вставить.
Квазимодо услышал звук удара, но не обернулся. Опять Бубен принялся «желтка» воспитывать. А что от носильщика требовать, если дохляк едва весло в руках удерживает? Устал сам Бубен – орет, потому как получается, что он на левом борту в одиночку гребет. Лодку все время в ту сторону увидит.
– Не ори на него, – неожиданно сказал фуа. – Или нож в него сунь, или за борт выкинь. А орать и бить зачем?
– Ты еще мне посоветуй, жаба недоделанная, – возмутился Бубен. – Каждый хер медузий командовать начинает. Сейчас самого возьму за ноги и в воду суну.
– Не сунешь, – огрызнулся ныряльщик. – «Желток» не сегодня-завтра околеет, а ты его еще колотишь. Жопосид ты тупой, трахнутый, нас бы пожалел – втроем грести придется.
– Это я-то трахнутый?! – взъярился Бубен. – Вот жабенок гнойный, едва со своих островов загаженных нос высунуть успел, а уже указует. Да я тебя сейчас на весло по самые уши натяну…
– Слышь, Бубен, ты потише, – посоветовал Квазимодо. – Ныряльщика мне велено охранять. Сломаешь ему чего – нас с тобой Глири точно повесит.
Бубен засопел еще громче:
– Дойдем, я тебя, жаба, поимею.
– А отсосать не хочешь? – поинтересовался фуа.
Лодка заколебалась – Бубен ухватил маленького ныряльщика за рубашку.
– Сейчас кто-то по тупой башке карро[22] получит, – пригрозил Квазимодо.
– Чего разорались? – поддержал одноглазого парня Уэн. – Лучше гребите. Опять налево заваливаемся…
Вечером, расстилая плащ, Квазимодо сказал:
– Ты поосторожнее. Вояки тяжелее тебя раза в три. И злые. Бубен двинет разок, и будет у тебя рожа как мое личико.
– Не будет он меня бить, – упрямо сказал ныряльщик. – Пока я нужен – и пальцем не тронут.
– А потом? – с интересом спросил вор. – Когда достанешь то, что им нужно?
– Потом уйду. Я здесь, на реке, и так проживу. На Флот возвращаться мне незачем.
– Ну-ну. Ты лучше про такие планы помалкивай. И не ругайся. Парни могут и забыть на мгновение, что ты нужен.
– Все ругаются.
– Все – не ты. Они всегда ругались, а ты раньше молчал. За словами обидными часто сталь в ход идет. Я урод, и ростом с тебя, но Бубен меня задевать постесняется. Знает, что может и нож под лопатку заполучить. А ты готов кровь не только из рыб пускать?
– Я не трус, – прошептал фуа.
– Да я знаю. Но знают ли остальные? Вдруг доказывать придется?
– Я справлюсь.
– Ну как знаешь. Давай спать.
Утром вышла задержка. Одна из лодок потекла. Пока чинили, Квазимодо с ныряльщиком забрались в заросли тростника и неплохо позавтракали тремя тут же выловленными рыбами.
– Здорово ты ловить умеешь, – сказал вор, осторожно разжевывая мелко порезанную рыбу. – Они что, к тебе сами идут?
– Нет. Это я знаю, куда они плыть собрались.
– Здорово. Я вроде рядом с морем вырос, но таких ловких рыбаков не видел.
– Люди рыбу не ловят, – с презрением сказал фуа. – Они ждут, когда самая тупая рыба в сети зайдет или на крючок сядет. Время теряют. Бессмыслица.
22
Карро – толстая стрела с четырехгранным наконечником. Одна из разновидностей стрел для метательных машин.