Не устоять перед соблазном

Джаспер ушел.

И унес с собой пищу для размышлений.

Глава 10

В следующий раз Кэтрин встретилась с бароном Монфором на садовом приеме в Ричмонде.

Гостей на приеме было много. Большая их часть пила чай на широкой террасе перед домом, или прогуливалась по лужайкам, тянувшимся между домом и Темзой, или каталась в лодках по реке. Вечеринку устраивала чета Адамс, прославившаяся роскошью своих приемов, а также красотой своих садов, которые в это время года утопали в цветах различных оттенков пурпурного, красного и розового.

Маргарет вместе с маркизом Аллингемом отправилась кататься на лодке, Стивен наслаждался вниманием барышень, Ванесса и Эллиот вместе с миссис Адамс ушли в дом, поэтому Кэтрин вольна была делать что угодно. И она неторопливо пошла к очаровательному небольшому стеклянному павильону, из которого открывался вид на розовый сад.

День был теплым, но солнце спряталось за облаками и дул прохладный ветерок. Кэтрин слегка озябла, пока шла к павильону. Пройдя внутрь, она села на кованую скамью и решила недолго, пока угрызения совести не вынудят ее вернуться к гостям, насладиться теплом и полюбоваться розами.

Кэтрин сразу же ощутила сладковатый аромат цветов, и ее душа наполнилась покоем.

Однако ее уединение вскоре было нарушено.

Повернув голову, они увидела лорда Монфора. Недопустимо, чтобы мужчина был так красив, особенно когда к этому мужчине все относятся, мягко говоря, с неодобрением.

Вчера его не было на концерте у леди Кранфорд. И здесь днем его не было. Кэтрин радовалась и первому, и второму. В нем было нечто, нарушавшее ее душевный покой.

А ведь ей действительно хотелось немного побыть в одиночестве.

Однако не суждено. Их взгляды встретились, и стало ясно, что его цель – именно Кэтрин. Увы, стеклянный павильон не обеспечивает надежного укрытия. Наверняка кто-то из гостей подглядывает за ними.

Кэтрин весьма огорчилась, поняв, что ее сердце забилось учащенно, едва она увидела лорда Монфора.

Он остановился в широком дверном проеме и, привалившись плечом к косяку, сложил на груди руки. Именно таким она его и запомнила, подумала Кэтрин, – расслабленным, с полуопущенными веками, изогнутой бровью и непокорной прядью волос, упавшей на лоб.

– Наверняка все сделано намеренно, – сказал он. – Платье в тон цветам, соломенная шляпка придает туалету сельскую пикантность, стеклянные стены свидетельствуют о желании уединиться и одновременно намекают на то, что это одиночество можно и прервать, расслабленная, грациозная поза – наверняка все это сделано намеренно.

Только он был способен на такое возмутительное предположение – пусть даже оно и было правдой.

– Естественно, намеренно, – согласилась Кэтрин. – Не думаете же вы, что я приехала на сельскую вечеринку, предварительно не посоветовавшись с хозяйкой и не уточнив, какого цвета у нее в саду цветы и имеется ли у нее стеклянный павильон, видный и с террасы, и с лужаек, где я могла бы картинно расположиться для отдыха. Естественно, намеренно.

Ее платье было сшито из муслина глубокого розового цвета. Тулью шляпки с широкими полями украшали розовые бутоны более бледного оттенка.

Лорд Монфор хмыкнул.

– Тогда вы превзошли все свои самые смелые ожидания, – сказал он. – Однако меня удивляет, почему джентльмены не выстроились в очередь у павильона в надежде выказать вам свое восхищение и провести с вами несколько приятных мгновений. Что до меня, то я только что приехал. Возможно, они приступили к этой процедуре с самого начала и лишь недавно закончили? Вы позволите?

Пройдя в павильон, он указал на свободное место рядом с Кэтрин. И, не дожидаясь ее разрешения, сел. Кэтрин сразу поняла, как узка скамья. Она чувствовала тепло его тела, несмотря на то что он не прикасался к ней. И ощущала его мускусный запах.

– Присаживайтесь, лорд Монфор, – сердито произнесла она. – Вам нет надобности стоять в моем присутствии.

Джаспер хмыкнул.

– Чем вы недовольны, мисс Хакстебл? – осведомился он. – Я вас чем-то оскорбил? Или сказал что-то не то?

– Вы? – с деланным изумлением проговорила Кэтрин. – Вы, само олицетворение вежливости? Скажите, идея пригласить меня в Седерхерст-Парк на две недели принадлежала вам или мисс Рейберн?

– Боже мой! – воскликнул лорд Монфор. – В тот день, мисс Хакстебл, когда я примусь составлять список гостей для празднования восемнадцатилетия, меня нужно будет немедленно прикончить выстрелом в голову. Это избавит меня от страданий и от позора быть упрятанным в Бедлам.

А ответа на ее вопрос он так и не дал, верно? Впрочем, нет смысла настаивать на нем.

– Очаровательный сад, – сказала Кэтрин. – Глядя на него, я начинаю скучать по Уоррен-Холлу. И по Трокбриджу. Так хочется жить за городом, правда? Вы скучаете по Седерхерсту?

– Я страстно его ненавидел первые двадцать пять лет своей жизни, – ответил лорд Монфор.

– Да? А почему? – удивленно спросила Кэтрин, поворачиваясь к нему.

– Наверное, – произнес он, – потому что он был зримым символом моей неволи.

– Неволи? – нахмурилась Кэтрин. – Я бы сказала, что на свете мало людей свободнее вас, лорд Монфор. Ведь вы имеете все, в чем можно нуждаться или что можно хотеть.

Он улыбнулся своей ленивой улыбкой.

– Ваш брат, мисс Хакстебл, везучий человек, – заявил он. – Не потому, что неожиданно унаследовал графский титул Мертонов в возрасте… сколько ему было?

– Семнадцать, – ответила Кэтрин.

– …в возрасте семнадцати лет, – продолжил лорд Монфор, – а потому, что все годы до этого он был свободен жить так, как хотел.

– После смерти отца мы жили в маленьком домике, – с негодованием произнесла Кэтрин. – Мег приходилось напрягать всю свою изобретательность, чтобы сводить концы с концами.

– И Кон Хакстебл везучий, – сказал лорд Монфор. – Каким-то образом ему удалось родиться за два дня до того, как его отец, старый граф, смог получить специальное разрешение и жениться на его матери. Поэтому, хотя он и рос старшим сыном в семье, он был лишен права наследования и знал об этом с самого начала.

Вот уж это возмутило Кэтрин до глубины души.

– Вы называете это везением? – гневно осведомилась она. – Да ничего хуже с ним просто случиться не могло. Сознание всего этого приглушило радость Стивена от столь счастливой перемены в его судьбе. Уж я-то знаю. Он не хотел получать выгоду от чьего-то несчастья.

– Ваш брат был свободен мечтать до семнадцати лет, – сказал лорд Монфор, – и когда пришла весть о наследстве, для него это, должно быть, выглядело как осуществление мечты. И у Кона всегда была свобода мечтать.

– А у вас не было? – снова нахмурилась Кэтрин.

– Я был старшим и единственным сыном своего отца, – ответил он. – Он умер до моего рождения. Я родился с титулом барона Монфора. Седерхерст и все остальное всегда принадлежали мне.

– Большинство на вашем месте, – едко произнесла Кэтрин, – всю жизнь считали бы, что им повезло.

– Наверное, так, – тихо проговорил он. – А вот я, мисс Хакстебл, всю жизнь считал везением то, что я не относился и никогда не буду относиться к большинству.

– О, вот уж это правда! – согласилась Кэтрин, хлопая себя по коленям.

Ей понадобится время, чтобы проанализировать мысли, которые только сейчас пришли ей в голову. Что такое свобода? Естественно, не бедность. Бедность надевает на людей страшные оковы. Ее семья никогда не была настолько бедной, чтобы голодать, однако она достаточно хорошо познала бедность, чтобы понять – в ней свободы нет. А в богатстве, высоком положении и привилегиях? Разве они не суть свободы? Разве это плохо – владеть большим домом и поместьем и управлять состоянием?

Но если у человека есть все, что ему нужно и что он хочет, о чем же тогда мечтать? Раньше этот вопрос никогда не приходил ей в голову.

Кэтрин заметила, что кто-то отошел от террасы и направился к павильону. Повернувшись, она обнаружила, что это два джентльмена. Одного из них – сэра Айзека Керби – она узнала. Увидев, что она наблюдает за ними, мужчины остановились. Спутник сэра Айзека в приветственном жесте поднял правую руку, а затем оба повернулись и пошли обратно к террасе.