Наконец пришла любовь

Дункан склонился к своей спутнице и накрыл ладонью ее руку, лежащую на сгибе его локтя. Если это был чересчур интимный жест, то она сама напросилась на него.

– Вещи и факты не всегда таковы, какими кажутся, мисс Хакстебл, – заметил он.

Она слегка улыбнулась.

– Вы хотите сказать, что ни в чем не виноваты? – спросила она. – Что вы не бросали невесту, которую обещали любить? Не убегали с женой другого мужчины и не жили с ней в грехе пять лет? Конечно, сплетни лгут, но могут ли они лгать до такой степени?

– Я не любил Кэролайн, когда бросил ее, – сказал он, – хотя этот факт не извиняет моего поступка. Собственно, ничто не извиняет. Лора Тернер очень хотела убежать со мной, но этот факт не оправдывает того, что я увез ее с собой. Ничто не оправдывает. Да, мисс Хакстебл, должен признать, что, следуя вашему определению грешника, я и в самом деле грешен.

Он переплел ее пальцы со своими на виду у нескольких дам, проезжавших мимо в открытом экипаже, и еще ближе склонился к ней.

– Общепринятому определению, – поправила она.

– Как вам будет угодно.

Несколько всадников, среди которых был Константин Хакстебл, остановились, чтобы обменяться с ними приветствиями. Всех их Маргарет знала, и все они называли графа Шерри. Глядя на них, она вдруг подумала, что мужчины прощают гораздо легче, чем женщины. Возможно, в глубине души они завидуют своим собратьям, которые поступают как им заблагорассудится пренебрегая мнением общества и не считаясь со злом, какое они могут причинить мимоходом другим людям.

– Маргарет, – сказал Константин, – твоя известность возрастает с каждым выпуском газеты. Ты не возражаешь, если я присоединюсь к тебе и Шерри?

– Спасибо, Константин, – отозвалась она, – но мы идем на чай к леди Карлинг.

– И я клятвенно обещаю, Кон, – сказал граф Шерингфорд, – отгонять всех волков, которым взбредет в голову покуситься на мисс Хакстебл на пути туда.

Константин одарил его жестким взглядом, прежде чем последовать за своими спутниками.

– Наверное, приятно, – заметил граф, – когда столько людей готовы встать на вашу защиту.

– Да, – подтвердила она. – Но я предупреждала вас, что так и будет.

– Так, значит, поэтому вы решили принять меня вчера, вместо того чтобы позволить Мертону спустить меня с лестницы? И не отвергли мое предложение, когда мы встретились? Значит, поэтому вы пригласили меня вчера вечером в театр и согласились прийти на чай к моей матери сегодня днем? Всего лишь потому, что ваши защитники категорически не одобряют ваших отношений со мной? Вы скрытая бунтарка, мисс Хакстебл?

Наверное, подумала Маргарет. Сомнительная известность, которую она приобрела за последние два дня, должна была ужасать ее, однако… Она почти что наслаждалась собой.

– Я обнаружила, что не желаю отвергать вас в угоду общественному мнению и потому, что этого требует здравый смысл, – призналась она.

– В таком случае я должен быть благодарен общественному мнению и здравому смыслу, – заметил он. – А также скрытой бунтарке, которая живет в вашей душе. Но что еще вам требуется, чтобы вы окончательно убедились, что остаться старой девой не лучше, чем связаться со мной?

– Даже не знаю, – сказала она. – Но вы приняли враждебность света с определенным достоинством. Правда, я не уверена, что это говорит в вашу пользу.

– Возможно, это говорит о том, что у меня нет совести, – усмехнулся он, – или что мое положение достаточно отчаянное, чтобы смирить гордыню.

– Может быть, – согласилась она. – А возможно, это говорит о том, что двух событий пятилетней давности недостаточно, чтобы судить о человеке. Я ведь совсем не знаю вас. В этом весь смысл двухнедельного ухаживания – попытаться узнать, какой вы на самом деле.

– Думаю, вас влечет ко мне, мисс Хакстебл, – заметил он. – И вы пытаетесь найти разумное объяснение, чтобы выйти замуж за меня.

– Вы можете думать все, что вам угодно, лорд Шерингфорд, – резко отозвалась она, – но ни нежелание следовать непрошеным советам, ни притяжение, которое я якобы испытываю к вам, не заставят меня совершить поступок, противоречащий моему характеру или принципам. Брак с вами кажется самым… беспринципным поступком на свете. И пока вы ничего не сказали и не сделали, чтобы изменить оценку этого факта. Вы даже не пытались оправдать ваше прошлое поведение и не предприняли никаких усилий, чтобы показать мне, что вы исправились.

Пока она произносила эту тираду, Дункан свернул на узкую дорожку, которая вела к рощице старых дубов. Там было менее людно, чем на главной аллее, по которой они шли.

– Хватит пока публичного ухаживания, – сказал он, выпрямившись и уронив свободную руку. – Прошлое нельзя изменить, мисс Хакстебл, или простить. А если его нельзя простить, я не вижу смысла оправдываться или объясняться с совершенно незнакомым человеком, кем для меня являетесь вы, мисс Хакстебл. Если вы станете моей женой, тогда я попытаюсь изложить вам факты, которые общество никогда не узнает и в которые вряд ли поверит, даже если узнает. Но вы пока еще не моя жена, мы даже не помолвлены. Если вы решите выйти за меня замуж, вам придется довериться мне.

– Но это несправедливо, – возразила она. – Как я могу принять решение, не зная фактов?

Он увел ее с дорожки, и они двинулись через рощу, петляя между вековыми стволами, пока деревья не расступились, открыв вид на широкую лужайку. Дункан отпустил ее руку и прислонился плечом к стволу дерева, скрестив руки на груди.

– Расскажите мне, – сказал он, – о ваших отношениях с майором Дью, включая физическую близость. Сколько раз это было? Где? Когда? Насколько удовлетворительно?

Щеки Маргарет вспыхнули, глаза гневно сверкнули.

– А вот это, лорд Шерингфорд, – заявила она, раздув ноздри, – не ваше дело!

– Мое, – возразил он, – если я собираюсь жениться на вас. Разве мужчина не вправе рассчитывать на девственность своей, невесты? Или хотя бы на объяснение, почему она не девственница?

– Подробности моих отношений с Криспином Дью, – сказала она, все еще негодуя, – имевших место двенадцать лет назад, совершенно вас не касаются.

– Вот именно, – невозмутимо отозвался он. – Будем считать, что мы квиты.

– Ничего подобного, мы не на равных, – возразила она. – Ведь это вы ухаживаете за мной, а не наоборот. Это вы должны убедить меня, что вы достойны того, чтобы стать моим мужем. Я ничего не должна вам доказывать.

– Но если вы выйдете за меня, мисс Хакстебл, – сказал он, – вы будете в такой же степени моей женой, как я вашим мужем. Что, если вы так сильно любили Дью, что не сможете его забыть? Что, если вы все еще любите его, хотя и отрицали этот факт позавчера? Что, если ваш первый опыт был таким потрясающим, что вы никогда не получите удовлетворения со мной? Или все это было так ужасно, что сделало вас фригидной на всю оставшуюся жизнь? Что, если прошлое отвратило вас от полноценного брака?

– Я не буду обсуждать мои отношения с Криспином, – упрямо заявила она.

– А я не буду обсуждать свои отношения с Кэролайн или Лорой, – сказал он, приподняв брови.

Хотя их ситуации были совершенно разными, Маргарет не могла не проникнуться уважением к его позиции. Большинство мужчин в подобных обстоятельствах нашли бы кучу оправданий, чтобы добиться своего.

– Что до моего исправления, мисс Хакстебл, – сказал он, – то я такой, какой есть. Я такой, каким вы меня видите. Мне кажется, многие браки терпят крах из-за того, что во время ухаживания будущие муж и жена стремятся показать друг другу свои лучшие – и зачастую притворные – стороны только для того, чтобы обнаружить после свадьбы, когда уже слишком поздно, что они чужие люди, которые даже не слишком нравятся друг другу. Вы действительно хотите, чтобы я обхаживал вас, угождал вам и нашептывал вам на ушко нежные слова? Боюсь, вы обнаружите после свадьбы, что я совсем не такой.

В его словах был резон. Тем не менее Маргарет удивляло, что он не пытается очаровать ее – не считая вчерашнего обещания…