Страница 55 из 95
– А как тебе удалось заработать миллиард долларов, Лайн?
Лайн, естественно, не воспринял этот вопрос всерьез. Снял трубку и велел дворецкому принести две водки с тоником, а потом уселся на длинный полукруглый диван, обитый бежевым шелком и явно выполненный на заказ. Салон – несомненно, любимая комната Лайна – находился на верхнем этаже, из него открывался вид на Центральный парк, а при взгляде на восток виднелась серебрившаяся гладь реки. Отделано помещение было в современном азиатском стиле – шторы на окнах коричневато-красные, с бахромой, подобранной с большим вкусом, шелковые подушки, лошадки и воины эпохи династии Тан, расставленные на полке, идущей вдоль одной из стен. Дверь из комнаты вела на огромную террасу с идеально подстриженными деревцами в громадных терракотовых горшках и опять-таки азиатской скульптурой.
– Я задала вопрос, Лайн, – проговорила Виктория, глядя на парк. Листья уже опали, и она видела зеркальный пруд, где в хорошую погоду дети устраивали гонки радиоуправляемых парусников. – Я действительно хочу знать, как ты это сделал.
– Как я сделал или как вообще это делается? – уточнил он.
– Вообще.
– Ну, это просто. Ты не сможешь.
– Я не смогу? – Она, прищурившись, посмотрела на него. – Не смогу – чего? Скажи мне!
Вошел дворецкий, неся напитки на красном лаковом подносе – Лайн распорядился, чтобы его использовали только в этой комнате.
– Сделать это. – Лайн проглотил водку.
– И почему же?
– Потому, Вик, – самоуверенно заявил он, скрестив ноги и нажав кнопку сбоку на кофейном столике, от чего комната наполнилась звуками музыки. – Это как клуб. Клуб миллиардеров. Ты работаешь много-много-много лет, и в какой-то момент другие миллиардеры решают сделать тебя членом.
Виктория, хмурясь, размышляла над его словами.
– Ну и почему они не решат сделать меня членом?
– Все не так просто, – улыбнулся Лайн. – Это частный клуб. Никаких женщин и меньшинств. Тебе это, вероятно, не нравится, но таковы правила.
– Он нелегальный?
– Почему? – беспечно усмехнулся Лайн. – Это же не официальная организация. Правительство не вправе указывать, с кем тебе дружить. – Он пренебрежительно пожал плечами. – Для этих людей женщины – лишь то, что они трахают, а не те, с кем ведут дела.
– Это отвратительно.
– Да? – Лайн приподнял брови. – Так все устроено. Когда только женщины поймут, что не в силах изменить образ мыслей мужчин? – Он встал и побренчал кубиками льда в стакане. – Кстати, к вопросу о…
Виктория коротко рассмеялась. Если Лайн думает, что она ляжет с ним в постель после всего, что он сказал, то ошибается. Виктория встала, подошла к телефону и заказала дворецкому еще водки с тоником.
– Серьезно, Лайн. Что, если я захотела бы заработать миллиард долларов? Как это сделать?
– А зачем тебе миллиард долларов? – удивился Лайн.
– А зачем другим? Почему ты захотел его заработать?
– Потому что, – со страстью заговорил он, – если ты мужчина, это самое большое, что ты можешь сделать в жизни. Это как стать президентом или королем. Но для этого не нужно принадлежать к определенной семье, не нужно, чтобы тебя выбирали. Тебе незачем стараться понравиться толпе неудачников, чтобы они выбрали тебя.
Виктория засмеялась:
– Но ты это сделал, Лайн, ты только что сам сказал. Ты сказал, что единственный способ стать миллиардером – быть принятым в клуб.
– Ты права. Но мы говорим о десятке человек, не больше. Если ты не способен убедить этих людей поддержать тебя, значит, ты неудачник. – Он помолчал. – Теперь мы можем идти в постель?
– Через минуту. – Виктория вглядывалась в его лицо. «Каково это – быть Лайном Беннетом? – подумала она. – Не сомневаться в том, что занимаешь свое место, чувствовать себя вправе брать все, что захочешь… думать, как тебе нравится, жить в мире, где никто никогда тебя не ограничивает ни в действиях, ни в том, сколько тебе позволено заработать…» – Дорогой. – Виктория прошла мимо Лайна и села на кушетку, обитую темно-бордовым шелком. – Что, если я хочу сделать… ну, не миллиард долларов… ясно, что в ваш клуб мне никогда не попасть, но, скажем, несколько миллионов?..
– Что у тебя есть? – Лайн начинал принимать их разговор всерьез. Его всегда можно было отвлечь беседой о деле, и иногда Виктория пользовалась этим средством, чтобы развеять дурное настроение Лайна. Но на этот раз она действительно желала получить информацию.
– Не утверждаю, что это может произойти, – ответил он. – Но это похоже на «Монополию», чего женщины никак не поймут. Это игра. Тебе нужна собственность, которую хотят другие… и я не о Медитерениан-авеню говорю. Тебе нужен Парк-плейс или Борд уок… Как раз это у меня и есть, понимаешь? Мой косметический бизнес находится на Парк-плейс.
– Но на самом деле не ты владелец «Белон косметикс», Лайн, – заметила Виктория. – Верно?
– Это все пустые слова. По возможностям и намерениям – владелец я. Мне принадлежит не все, но значительная часть. Тридцать процентов. Таков, по случайности, контрольный пакет.
– Но ты вступил в эту игру, не имея Парк-плейс, – улыбнулась Виктория. – Ты сам говорил, что начал с нуля. Значит, когда-то ты сидел на Медитерениан-авеню.
– Ну да, сидел, – кивнул Лайн. – Много лет назад я начинал дистрибьютором, когда только что закончил колледж в Бостоне. Я распространял скромную косметику, которую одна старая дама изготовляла у себя на кухне. Конечно, та леди была Нана Ремменбергер, а та пудра для лица превратилась в «Ремчайлд косметикс»…
Виктория оживленно закивала.
– Но разве ты не понимаешь, Лайн? У меня уже есть моя Медитерениан-авеню… моя компания – «Виктория Форд кутюр»…
– Не обижайся, но это мелочь, Вик. Такие предприятия, как твое, обходятся небольшими деньгами и быстро вылетают из бизнеса.
– Но я в бизнесе больше двадцати лет.
– Да? И каковы твои доходы? Сто, быть может, двести тысяч в год?
– В прошлом году мы сделали два миллиона долларов.
Лайн с интересом посмотрел на нее.
– Этого достаточно, чтобы привлечь инвесторов. Чтобы кто-нибудь вроде меня вложил в тебя наличные и ты, увеличив производство, продала больше одежды. – Он допил стакан и поставил его на боковой столик, как будто теперь уже в самом деле собрался в постель. – Разумеется, сначала я, как любой хороший бизнесмен, попытался бы заключить сделку, наиболее выгодную для себя и наименее – для тебя. Другими словами, попытался бы надуть тебя. – Лайн обнял Викторию и вывел из салона. – В общих чертах я захотел бы забрать твою марку и всю твою власть. И не потому, что ты женщина. Точно так же я поступил бы и с мужчиной, явившимся ко мне с подобным предложением.
Виктория посмотрела на него и вздохнула. Вот потому она никогда и не вступит с ним в деловые отношения.
Высвободившись, Виктория остановилась перед маленьким лифтом. Он располагался напротив лестницы, ведущей в спальню Лайна.
– Но наверняка не все такие хищники, как ты, Лайн. Наверняка есть способ заполучить инвесторов, не теряя контроля.
– Конечно, есть. Если тебе удастся заставить людей поверить, что твоя компания на подъеме – убедить в возможности сделать деньги без особого риска, – тогда ты и командуешь.
– Спасибо, дорогой. – Виктория нажала кнопку вызова лифта.
– Ты не останешься? – удивился Лайн. Виктория с улыбкой покачала головой:
– Не могу. Завтра рано утром я лечу в Даллас.
– Возьми мой самолет, – предложил Лайн, – завтра он никому не нужен. Ты быстрее доберешься до места. Сэкономишь не меньше двух часов…
Предложение было соблазнительным, но Виктории не хотелось использовать Лайна.
– Прости. – Она покачала головой. – Я предпочитаю действовать самостоятельно.
Лайн явно обиделся – вероятно, его задело не то, что Виктория не осталась. Главное – она отказалась воспользоваться его самолетом.
– Как угодно, – холодно произнес он.
Лайн развернулся и пошел вниз по лестнице, не попрощавшись.
А на следующее утро, когда самолет на Даллас два часа простоял на взлетной полосе из-за ошибки авиадиспетчеров, Виктория на минуту пожалела, что отказалась от предложенного Лайном секса и самолета. Насколько это упростило бы ей жизнь! Почему она должна зависеть от недобросовестной работы других людей, два часа оставаясь на взлетной полосе без еды и воды? Но предложение Лайна облегчило бы ей существование лишь на короткий период. Виктория знала, как легко привыкнуть к образу жизни Лайна и вообразить, что ты особенная и весь мир у твоих ног. А от этого недалеко и до опасного поворота. Не потому, что все может исчезнуть в мгновение ока. Вопрос состоит в том, на что ты согласишься пойти ради сохранения этих благ. Можно, например прибрать этого мужчину к рукам и больше не работать.