Пятая авеню, дом один

– Минди Гуч вняла наконец моему совету и взяла на работу Тайера Кора, – сообщила однажды Инид. – Больше он не будет нам докучать. А у Джеймса тем временем роман с Лолой Фэбрикан.

– Бедняжка! – произнесла Шиффер.

– Кто, Минди или Лола? – спросила Аннализа.

– Обе, – решила Шиффер.

– Лола вовсе не бедняжка, – возразила Инид. – Это настоящая золотодобытчица, побойчее Флосси Дэвис. Ей одно было надо: жить у нас в доме и транжирить деньги Филиппа.

– Вы не считаете, что были с ней жестковаты? – спросила Шиффер.

– Совершенно не считаю! К таким, как она, надо проявлять твердость. Она спала с Тайером Кором, обманывая Филиппа, в его же постели. По-моему, она как вирус – от нее трудно избавиться, – сказала Инид.

– Но зачем она вернулась? – спросила Аннализа.

– Ее бы решительность – да на благие цели! Ничего, она далеко не уйдет, вот увидите, – предрекла Инид.

Вспоминая сейчас тот разговор, Аннализа поймала себя на мысли, что не может осуждать Лолу за желание жить в доме номер один. Она сама, подобно Инид и Шиффер, любила этот дом. Единственной проблемой оставался Пол. Узнав про обручение Шиффер и Филиппа, он предложил жене воспользоваться своим влиянием и вынудить Филиппа и Инид продать им, Райсам, свои квартиры под тем предлогом, что молодоженам понадобится больше места, да и Инид захочет переехать. Аннализа решительно отказывалась. Существовал другой план: Шиффер и Инид обмениваются квартирами, после чего Филипп и Шиффер объединяют свое жилье на тринадцатом этаже в одну квартиру. Тогда Пол предложил, чтобы они, Райсы, переехали в квартиру побольше, миллионов за сорок. Против этого Аннализа тоже возражала: «Это явный перебор, Пол». Оставалось гадать, куда заведет его бешеное стремление к большему и лучшему.

Обсуждение временно отложили, когда Пол загорелся идеей купить самолет «Джи-6», который обещали доставить через два года. Пол заплатил двадцать миллионов долларов задатка, но горько жаловался на несправедливость жизни: как же, он был в списке ожидания только пятнадцатым, а не первым! Его мании, как замечала Аннализа, все больше выходили из-под контроля. А на днях он швырнул в Марию хрустальную вазу только за то, что та немного запоздала с докладом о доставке двух рыбок для его аквариума! Каждая рыбешка стоила сто тысяч долларов и была специально привезена из Японии. Мария оставила рыбок в упаковочных контейнерах с водой на целых пять часов, за это время они вполне могли бы испустить дух! Мария уволилась, и Аннализа выплатила ей двести тысяч долларов – годовую зарплату, – чтобы та не подала на Пола в суд. Теперь Аннализа наняла двух горничных и этим как будто умилостивила Пола, который потребовал, чтобы одна из них круглосуточно дежурила при рыбках. Это вызвало у Аннализы тревогу, но еще больше ее волновало отношение мужа к Сэму.

– Это его работа, – заявил Пол как-то вечером, за ужином, вспомнив о перерезанных кабелях. – Маленького негодяя Сэма Гуча.

– Не сходи с ума, – сказала Аннализа.

– Знаю, это он, – уперся Пол.

– Откуда ты знаешь?

– Он на меня посмотрел. В лифте.

– Тринадцатилетний мальчишка посмотрел на тебя в лифте – и ты решил, что это он перерезал кабели? – спросила Аннализа, с трудом сдерживаясь.

– Я установил за ним слежку.

Аннализа положила вилку на стол.

– Брось это! – сказала она твердо.

– Из-за него я потерял двадцать шесть миллионов долларов.

– В тот день ты все равно стал богаче на сотню миллионов. Что такое по сравнению с этим двадцать шесть миллионов?

– Двадцать шесть процентов, – ответил Пол.

Слова Пола о слежке за Сэмом Аннализа сочла преувеличением, но через несколько дней, готовясь ко сну, увидела, как Пол читает непривычный документ – не таблицы и не графики, с которыми муж обычно знакомился на сон грядущий.

– Что это? – спросила она.

Пол поднял глаза.

– Донесение по Сэму Гучу. От частного детектива.

Аннализа вырвала у него из рук бумагу и стала читать вслух:

– «Подозреваемый находился на баскетбольной площадке на Шестой авеню... Подозреваемый посещал с другими школьниками Музей науки и технологии... Подозреваемый явился в дом номер 742 по Парк-авеню и провел там три часа, после чего вышел, сел в метро на Лексингтон-авеню и доехал до Четырнадцатой улицы...» Ты что, Пол? – С гримасой отвращения Аннализа порвала донесение в клочки и выбросила в корзину.

– Напрасно ты это сделала, – сказал ей Пол, когда она легла.

– И ты напрасно. – С этими словами она выключила свет.

Теперь всякий раз при мысли о Поле у нее все замирало внутри. Постепенно выявилась обратно пропорциональная зависимость между количеством зарабатываемых им денег и его умственными способностями. Чем больше Пол зарабатывал, тем менее стабильным становилось его душевное равновесие. Сэнди Брюэр погрузился в подготовку к судебному процессу, а больше никто не мог укоротить Пола.

Аннализа отложила схему рассадки и пошла наверх, переодеваться. Суд над Сэнди начинался уже скоро, велся сбор письменных свидетельских показаний, и Аннализа с Полом, принадлежавшие к тем немногим, кто видел крест, попали в список. Пол дал показания накануне: следуя совету адвоката, он утверждал, что не помнил ни креста, ни разговоров, с ним связанных, и ничего не может сказать по поводу причастности к этой истории Билли Личфилда. Более того, он якобы и самого Билли не знал, а только в курсе, что у его жены был знакомый, носивший это имя. Сэнди Брюэр, присутствовавший при допросе Пола, испытал облегчение из-за его слабой памяти. Но Пол знал гораздо меньше, чем Аннализа. Хуже того, адвокат сообщил, что ее показания будут сниматься в присутствии Конни Брюэр. Они с Конни не виделись уже несколько месяцев.

Аннализа выбрала белый габардиновый брючный костюм, который одобрил бы Билли. Ее мысли о нем теперь всегда окрашивала горечь. Какая бессмысленная смерть! Он должен был жить!

Дача показаний происходила в офисе юридической компании Брюэра, в помещении для совещаний. Сэнди отсутствовал, зато Конни сидела между двумя членами команды его защитников. Во главе стола расположился представитель штата. Бледная Конни выглядела испуганной.

– Начнем, миссис Райс, – сказал представитель штата. На нем был бесформенный костюм, кожа лица имела нездоровый вид. – Вы видели когда-нибудь крест Марии Кровавой?

Аннализа посмотрела на Конни, но та сидела, не поднимая глаз.

– Не знаю, – ответила Аннализа.

– В каком смысле не знаете?

– Конни показывала мне крест, это правда. Но я не знаю, был это крест Марии Кровавой или какой-нибудь другой.

– Как она его назвала?

– Она сказала, что это вещь королевы. Но он мог попасть к ней откуда угодно. Я подумала, это дешевое украшение.

– У вас были разговоры о кресте с Билли Личфилдом?

– Нет, не было, – твердо солгала Аннализа. Билли умер из-за этого дурацкого креста, разве не достаточно?

Допрос продолжался час, потом Аннализу отпустили. Конни проводила ее к лифту.

– Спасибо тебе, – прошептала ей Конни.

– Что ты, Конни! – Аннализа обняла подругу. – Это такая мелочь! Как ты сама? Может, пообедаем вместе?

– Может, и пообедаем. Когда все это кончится, – ответила та.

– Конец уже близок. Все будет хорошо.

– Всякое может случиться. Федеральная комиссия по связи отстранила Сэнди от биржевых торгов, поскольку он под следствием, так что поступление денег прервалось. Я выставила на продажу нашу квартиру. Адвокаты выписывают огромные счета. Даже если Сэнди выпутается, мне вряд ли захочется и дальше жить в Нью-Йорке.

– Как жаль! – сказала Аннализа.

Конни пожала плечами:

– Это всего лишь один город, один из многих. Я подумываю о переезде туда, где нас никто не знает. Например, в Монтану.

Вечером Аннализа попыталась рассказать вернувшемуся домой Полу о том, как прошел у нее день. Он стоял в кабинете перед гигантским аквариумом.

– Конни говорит, они собираются продать квартиру, – начала она.