Меч Владигора

— Имя тебе понадобилось? — решил потянуть время Демид. — Выйди да сам посмотри, с кем дело имеешь. Меня в здешних краях каждая собака знает.

— Неужто и с кобелями обнюхиваешься? — засмеялись в темноте. — Вот не знал за тобой такой привычки!..

Смех неожиданно прервался. Затрещали кусты, кто-то громко охнул, а затем кубарем вылетел на лесную прогалину и беспомощно распластался возле ног вороного коня Демида.

Старшой мгновенно соскочил на землю и приставил меч к горлу лежащего перед ним человека. Тот сразу раскинул руки в стороны, показывая, что в них нет оружия.

— Сдаюсь, Демидушка, сдаюсь! Глянь-ка получше, разве не признаешь?

— Ставр?! — удивился Демид, всматриваясь в кряжистого мужичка с пышными усами и окладистой бородкой. — Так вот кто надо мной изгалялся! Переплут тебе в глотку, недобиток хренов! Какого лешего ты игрища в ночи затеял?

Из темноты неслышно возник синегорец.

— Старшой, он здесь не один. Я еще восьмерых насчитал. Только все они для нас не опасны: вооружены кое-как, не бойцы.

— Глазастый у тебя спутник, — сказал Ставр, поднимаясь на ноги и цепко оглядывая Владигора. — И ловкий, как дикая кошка. Это он меня сюда выбросил. А уж как подобраться сумел, того не знаю… Ты, парень, там дружка моего не зашиб насмерть?

— Скоро очухается, — заверил его Владигор. — Я ведь не знал, кто вы такие — друзья или враги.

— Друзья, — подтвердил Демид. — Да только с придурью… Нашли время для шуток!

— Извини, Демид, — примирительно сказал Ставр. — Мы ведь поначалу не знали, что за гости к нам пожаловали. Караульный в лесу всадников приметил и сигнал подал…

— Филином ухнул?

— Ага, два раза. То есть — вооруженный отряд, но небольшой. Я и велел своим людям встретить вас на подходе к обозу. А тебя, дружище, только по сердитому голосу признал.

Видя, что на прогалине вместо ожидаемой схватки идет вполне мирная беседа, а всадники вложили мечи в ножны, из-за деревьев стали настороженно выходить люди Ставра. В руках держали кто нож охотничий, кто дубинку суковатую, кто рогатину крепкую.

В иных обстоятельствах их грозный вид мог бы рассмешить Демида, но сейчас он был не расположен к веселью. Грызла досада. Дважды его облапошили: и врасплох сумели застать, и едва на испуг не взяли.

Однако вслух он ничего не сказал. Взяв коня под уздцы, направился вместе со всеми к купеческому обозу.

Ставр, чувствуя себя немного виноватым, с готовностью поведал Демиду о своих заботах: о богатых товарах, которые почти без охраны везет нынче — аж на пяти телегах! — на Преславскую ярмарку, о том, сколь большую цену заломили мужики, коих он собирался нанять в стражники (испугались, оглоеды, лесных разбойников атамана Серко, что недавно вновь объявились у Горячих Ключей), а посему пришлось тех брать, кто посговорчивей и до серебра не жаден. Так что в охране у него только восемь простолюдинов, не считая возничих.

— В общем, Демид, мне тебя сами боги послали, — закончил он свой рассказ. На что старшой ответил с хорошо разыгранным удивлением:

— А с чего ты взял, будто я в Преслав направляюсь?

Владигор понял — начинается торг. Быть свидетелем того, как дружинный сотник и ушлый купец стараются объегорить друг друга, ему не хотелось. Поэтому он отошел в сторонку и, высмотрев укромное местечко возле крытой сыромятными кожами большой двухколесной повозки, вознамерился немного отдохнуть.

Он не сомневался, что Меченый согласится сопровождать купеческий обоз, но не знал, сколько времени продлятся споры о цене. А до их завершения венедские дружинники, разумеется, пальцем не шевельнут, чтобы ночные караулы назначить или хотя бы телеги составить в круг, удобный для обороны.

Прислонясь к внушительному колесу повозки и с удовольствием вытянув натруженные ноги, Владигор сквозь полуприкрытые веки наблюдал за обозниками, о чем-то оживленно беседующими с воинами Демида. Он усмехнулся при мысли, что все хитрости старшого сейчас насмарку пойдут: кто-нибудь из дружинников наверняка проговорится, куда их отряд путь держит. Ну, так и есть! Один из деревенский парней, покинув прочих, торопливо шмыгнул к Ставру и, к явной досаде старшого, что-то зашептал на ухо своему хозяину.

В это время прямо над Владигором раздался негромкий смех и веселый женский голос произнес:

— Опять дружинники пролопухались! Теперь Меченый никуда не денется — сбавит цену.

Владигор задрал голову и посмотрел на выглядывающую из-за кожаного полога кибитки молодую женщину. Она без малейшего смущения встретила его взгляд, затем легко спрыгнула на землю и вновь рассмеялась.

— Хитрюга Ставр всегда при торге тягомотину затевает, чтобы его люди смогли тем временем из болтунов сведения вытянуть. Неужто соратники твои об этом не знают?

Владигор промолчал. Он с таким нескрываемым интересом уставился на молодуху, что она, выгнув бровь, не без язвительности спросила:

— Давно девок не видал?

Не дождавшись ответа, весело махнула рукой:

— Э, ладно, глазей, коли охота напала! Я не жадная — за огляд плату не беру.

Она, безусловно, была красива — но той красою, которая не всем по нраву. На смугловатом обветренном лице ярко выделяются большущие светло-карие глаза, а точнее, даже не карие — янтарные, золотистые. Белокурые, серебрящиеся в лунном свете волосы туго перехвачены ремешком и — не девичьей косой, а своевольным конским хвостом — падают за спину. В плечах, пожалуй, тоже отнюдь не по-девичьи крепка и осаниста. Да и ростом — Владигору вровень. В довершение всего, одета по-мужски, в груботканые штаны и холщовую рубаху, а на ременной перевязи, перекинутой через высокую грудь, — полдюжины боевых метательных ножей.

Это вызвало у Владигора непроизвольную ухмылку. На бабу в мужском наряде и при оружии на его вотчине показывали бы пальцем.

Молодуха, ответно рассмотрев его с головы до ног и зацепившись острым взглядом за насмешливую улыбку, небрежно бросила:

— Извини, дружок, ошиблась. Не разглядела впотьмах. Думала — ратник, оказалось — так, паренек какой-то…

Владигор растерялся. Будь она мужиком, не спустил бы явной издевки. А как молодухе ответишь? Содрать бы порты да всыпать розгами!

Подавив раздражение, он встал (а ведь верно прикинул: всего на вершок незнакомка уступала ему в росте!) и, сколь мог вежливо, произнес:

— И ты извини, ратница, за беспокойство. Не разглядел впотьмах красну девицу, думал — неумный гусляр скоморошится.

Ее громкий, заливчатый смех поразил Владигора.

— Ну, касатик! Вот ущучил!.. Метил в небушко, попал в солнышко. Дедуля, слезай-ка сюда, веселиться будем! Тут один чужеземец меня скоморошкой охаял, надо же!..

Вконец запутавшись, Владигор на шаг отступил от кибитки, не зная, чего еще ожидать. И вовремя. На голос молодухи из-за полога сперва показалась лысая, но весьма крупная башка, а затем и все остальное — невысокий кряжистый старикан звероподобного вида. Он резво спрыгнул на землю и подслеповато осмотрелся. Уткнувшись выцветшими глазами в предполагаемого обидчика, небрежно положил крепкую пятерню на рукоять кинжала.

— Чего-то я не понял тебя, Олюшка… Забижает кто, али напротив — твои побасенки хвалит? Резать мне сего молодца али миловать?

— Сама не разберу, дедушка, — продолжая посмеиваться, ответила молодуха. — Давай у молодца спросим.

Только теперь Владигор понял, что его разыграли — беззлобно, да с умом. Еще чуток — и стал бы посмешищем для всех, кто, привлеченный нежданным весельем, поспешил к скоморошьей кибитке.

И как он сразу не сообразил, что за девица перед ним выкобенивается? Все дело в том, наверное, что синегорские скоморохи, которых ему встречать доводилось, всегда были мужеского обличья, к тому же — увечные и малорослые. Лысый старикашка, хотя и без видимых изъянов был, скоморошеству вполне соответствовал. Но вот внучка его…

Ничего лучшего не придумав, Владигор поклонился обоим и чистосердечно признался:

— Каюсь, люди добрые! Уели вы меня, чужеземца, до косточек. Никогда бы не подумал, что среди венедских скоморохов столь велеречивые да прекрасноликие…