Великие романы

ИОГАНН ФРИДРИХ СТРУЭНЗЕ И КАРОЛИНА-МАТИЛЬДА Скорая медицинская помощь

Роман с чужой женой – дело не очень-то хорошее, но не самый кошмар. Полюбила другого – ну так разведись и вступи в новый брак, неприятно, конечно, но ничего страшного. Неприятно, конечно, будет – и в суде, и когда имущество придется делить, и отношения с детьми, если есть, надо будет выстраивать не в очень простой ситуации, но если бы это было самым большим несчастьем в жизни, все бы только в ножки поклонились. А что делать, если ваша любовь – супруга такого человека, с которым развестись невозможно? Во всяком случае, без неприятностей, плохо совместимых с жизнью. Учтите, такие люди есть и сейчас, а раньше они и не сильно прятались – например, короли. Для королевы развод – почти всегда ссылка, часто тюрьма, а иногда и плаха. Турецкий султан, например, разводился с надоевшими супругами очень просто: их зашивали в кожаный мешок и отправляли этот мешок в Босфор поплавать, после чего бывшую звезду гарема никто нигде почему-то больше не видел. Я слышал много стихов и песен о любви то ли шута, то ли пажа к прекрасной королеве – и народных, и профессиональных, у Михаила Щербакова, например, есть такая. Кончаются они все одинаково – от любви герой теряет голову, причем не только фигурально. Не думайте, что авторы просто нагнетают эмоции. Прочтите эту историю – она кончается именно так.

Господи боже мой, как мало мы знаем, как мало понимаем! Как мы уверены, что более драматические события, чем с нами, ни с кем не происходят, как ключевым моментами в жизни нашей становятся защита диссертации, назначение зав лабом и неделя в турецком отеле ускоренного откорма, а трагической и рискованной страстью становится интрижка с женой сослуживца. Разве смогли б мы вообще примерить масштаб настоящих страстей на свой захудалый аршин? Вряд ли, и слава богу! Правда, почитать о них мы любим – как, мол, славно, что это все не с нами! Будут вам страсти, мало не покажется. И еще одно: реформы… Под гнетом этого слова мы живем уже много лет и уже начинаем свирепеть, только его услышим. А все потому, что даже самые лучшие и прогрессивные реформы – это не все, этого мало, самые толковые и полезные реформы можно позорно дискредитировать, если запихивать их народу не в рот, а в другие, неподходящие для этого отверстия. И еще об одном хочется напомнить: как часто любовь и политика связаны и идут рука об руку. Так, как, например, в поразительном романе датской королевы Каролины-Матильды и придворного врача Иоганна Фридриха Струэнзе.

В 1758 году, за четыре года до воцарения Екатерины II, молодой доктор Струэнзе в двадцать один год становится окружным врачом маленького немецкого города Альтоны. Человек он неглупый, способный, но какой-то слишком бойкий да активный, до всего ему есть дело. В советское время быть бы ему неформалом – комсомольская карьера у него бы не получилась: мало почтительности к властям. Зато в перестройку вполне мог бы сделать карьеру, вот только не ясно, к какой бы партии он примкнул – могло бы занести куда угодно. А в середине века Просвещения он лечит людей и пишет трактаты о реформах – благодаря усилиям философов-энциклопедистов представления о мире меняются буквально на глазах. Струэнзе даже начинает выпускать журнал «Полезный и увеселительный ежемесячник», который власти немедленно запрещают, хотя и без больших последствий для расшалившегося медикуса. Они сами в совершенной растерянности, им еще неясно, как реагировать, вот и прусский король вроде поддерживает этих странных людей, и российская императрица скоро начнет высказываться очень либерально – прикроем на всякий случай, но без последствий! Словом, окружной врач Альтоны ведет жизнь обычного бюргера, разве что малость чудаковатого. Кто б мог подумать, что уже через десять лет по протекции графа Рантцау он получит место при дворе датского короля Христиана VII? Вот так всегда: все, кому положено, бдят денно и нощно, но обязательно кто-то на секунду бдительность ослабит – и в номенклатуру просочится махровый диссидент. Даже в Дании.

Быть врачом этого короля, с одной стороны, легко: умственное расстройство совершенно очевидно, диагноз поставлен давно. Лечить такие поражения психики врачи и сейчас не особенно умеют, а уж тогда несчастному пациенту имело прямой смысл порадоваться, что он все-таки король – больных попроще ввиду того, что до изобретения транквилизаторов оставалось еще два столетия, дюжие санитары просто фиксировали веревочкой покрепче и лечили кулачным массажем до полного исчезновения симптомов. С королем так вести себя не решались: он все-таки помазанник Божий, еще прикажет голову отрубить – и ведь отрубят. Так что он вел себя весьма вольготно – скажем, время от времени высовывался на радость верным подданным из окна своего дворца совершенно голым. По этой причине сказку датчанина Андерсена его соотечественники воспринимали гораздо более конкретно, чем мы, – для них это был еще и политический памфлет с совершенно конкретным адресатом.

Зато, с другой стороны, работа у Струэнзе была скверная: хворал его высокопоставленный пациент тщательно, не сачкуя, и большой приятности поведения монарха эта хворость не способствовала. Всегда надо помнить, что перед тобой не только пациент, но и король: укусит – терпи. Конечно, и жалко его, но трудно было ожидать чего-то иного от сына буйного алкоголика Фредерика V, который так и умер, не выходя из запоя. Граф Ревентлов, назначенный воспитателем малолетнего принца, был несомненным садистом и избивал несчастного ребенка по малейшим поводам, явно чтобы получить удовольствие – в общем, сходили с ума и люди с менее отягощенной биографией. При всем этом король далеко не всегда агрессивен и иногда не лишен проблесков разума – даже переписывался с Вольтером, и тот в 1771 году посвятил ему оду, в которой называл его «носителем света и разума» (ну-ну, господин Вольтер). Но руководить страной он конечно же способен не больше, чем, скажем, управлять космическим кораблем. Впрочем, ничего страшного – есть и без него кому этим заниматься. Его дело – расписаться здесь и здесь. А дело врача – добиться того, чтоб король мог это сделать и не сильно привередничал. Все очень просто.

И что хорошего могло обломиться при такой жизни его супруге Каролине-Матильде, молоденькой сестре английского короля? От нее, собственно говоря, кроме появления на свет наследника престола, никто ничего и не ждет, но даже с этой нетрудной вещью все оказывается не так просто. Царственный супруг, как ему и подобает, безумно сексуально активен, но не по отношению к собственной супруге. В ее постель короля загоняют с огромным трудом – собственно, это одна из обязанностей королевского врача. Нужно быть или очень старым, или очень хладнокровным королевским врачом, чтоб не решить интимные проблемы более простым и приятным способом. А Струэнзе горяч и молод, ему тридцать три года, королеве – двадцать. Не задавайте нелепого вопроса, кто из них сделал первый шаг к сближению. Такие вещи всегда взаимны. Ничтожный шажок одного, шажок навстречу другого – и вот обе стороны уже бегут друг к другу с распростертыми объятиями.

Прошел всего год, и все устроилось прекрасно – королева была счастлива, Струэнзе был счастлив, королю было плевать, да и подумать он не мог ничего такого, это было бы для него совершенно непосильным умственным напряжением. Те времена, конец восемнадцатого века, были временами фаворитов. В России правила Екатерина, на которую главное влияние оказывал актуальный любовник. Чем Дания хуже? Например, чем хуже той же Англии, король которой Георг III был тоже безумен – потому и Америку проворонил… Но Струэнзе мало власти над королевой, через нее он добивается власти над королем. Человек образованный, умный, с прекрасными манерами, он обворожил всех. Король настолько почитает своего лейб-медика, что сначала спрашивает его совета по всем вопросам, требующим решения. Потом он требует от него, чтоб тот сам возникающие вопросы и решал. В итоге он задумывается, а чего же в таком случае его тревожат всякими пустяками, с которыми его лейб-медик великолепно справляется сам? У него все прекрасно получается – так пусть работает! И он предоставляет Струэнзе полномочия издавать указы от своего имени, скрепляя печатью тайного королевского кабинета, без участия короля – тот все равно ведь со всем согласен! Главой кабинета, чтоб не создавать бессмысленных задержек в государственных делах, король назначает самого Струэнзе. Что это практически означает? Да то, что вся власть в государстве переходит к нему.