Страница 12 из 47
Не то чувствовала Екатерина, взлетевшая из прачек в царицы так быстро, что частью разума еще осталось прачкой. В результате она обнаружила, что царь прислушивается к ее словам, причем в вопросах весьма спорных. А раз ее голос так много значил, его можно продать! И деньги потекли к ней от тех, кто желал решения вопросов в свою пользу. А если цена этого вопроса – возможная ссылка или даже смертная казнь? Денег не жалели! Теперь сомнения в этом нет, Екатерина держала свои доходы – втайне от Петра, разумеется, – в амстердамском банке, и ее бумаги за триста лет никуда не девались. Кстати, позвольте предположить, что если бы Петр это узнал, это бы его окончательно не рассердило – ну, покричал бы, ну, побил бы, ну, перестал бы слушать! Дело этим не ограничилось. В этот момент в биографии царя вновь всплывает фамилия Монс.
Анна Монс была первой любовью молодого царя, отставленной за измену, естественно женскую, а не государственную. Говорят, что на ее попытки вернуть милость царя Петр ответил: «Чтобы любить царя, надо иметь царя в голове». Впрочем, Анна Монс уже мертва, успев побывать замужем за саксонским посланником, а ее младший брат Виллем делает карьеру, становится заведующим канцелярией императрицы. Как выяснилось, не только заведующим канцелярией… Петр существенно старше Екатерины, заездил себя окончательно, здоровье у него не ахти, этой женщине одного такого мужчины мало. Виллем Монс становится ее фаворитом, причем вряд ли только из расчета. Судя по всему, он ее любил и даже посвящал ей вполне приличные немецкие стихи. Надо думать, сближал их и родной язык. Как вы понимаете, не только их счастье, но и их жизнь зависела от того, удастся ли скрыть их связь от Петра. Но это всегда трудно сделать, особенно при дворе. Говорят, что все началось с анонимного доноса, который, собственно говоря и этой темы не касался. Но следствие, проведенное Петром, открыло все.
Сказать, что Петр был в бешенстве, означало бы ничего не сказать! Сам он считал себя вправе изменять Екатерине, сколько ему хочется – как мы видим, она и не возражала, – но ее он таким правом не наделил. Монса быстро осудили за взятки и казнили, никаких более серьезных обвинений не выдвигалось. Рассказывают, что Екатерина попыталась заступиться за Монса. Это взбесило царя, он схватил зеркало и закричал: «Это простое стекло облагородили работой, и оно украшает мой дворец, но я захотел – и разбил его! Так может случиться не только со стеклом!» И хряснул драгоценное зеркало об пол. В ответ на это Екатерина спокойно сказала: «И что? От этого Ваш дворец стал лучше?» Петр не ограничился жестами, он повел супругу смотреть на отрезанную голову Монса. Екатерина хладнокровно сказала: «И поделом этому взяточнику за его преступления» – и бровью не повела: во все свои игры она играла до конца. Гнев Петра существенно ее задел. Супруги не виделись, не разговаривали, не спали вместе. На средства Екатерины наложен был секвестр, и она вынуждена была занимать у придворных дам. Во всяком случае, идея указать в завещании Екатерину как наследницу престола была решительно отставлена. Если они как-то и пытались объясниться, никто этого не видел и не знал. Свести их сумела только веселая, добрая дочка Елизавета. Придворный лекарь Лефорт пишет: «Царица долгое время стояла на коленях перед царем, испрашивая прощения своих проступков, они поужинали вместе и разошлись». Времени помириться у них не оставалось: меньше чем через месяц Петра не стало. Во время всей его болезни она была около постели умирающего, а после его кончины сорок дней не давала его хоронить и дважды в день оплакивала так, что придворные удивлялись – откуда у человека может взяться столько слез? Может быть, тут и произошло их окончательное примирение – кто знает? Уже не узнает никто.
Между тем положение с престолонаследием после смерти Петра было совершенно неясным. Сына-наследника царственная чета не оставила, любимый сынок Петр Петрович, «шишечка», как его называли, умер на четвертом году жизни, из одиннадцати детей Петра и Екатерины дожили до взрослых лет всего две дочери. Был внук Петра, сын царевича Алексея наследник по прямой линии. Но он был еще несовершеннолетним. И из этой ситуации Екатерина выжала все, что могла. Когда представители знатнейших родов Голицын и Репнин заговорили о передаче короны маленькому Петру и регентстве императрицы и сената, раздался барабанный бой, и высшие чины империи увидели, что гвардейские полки выстроены у дворца под ружьем. Против гвардии во время переворота козыря нет. Екатерина вступила на престол. Несогласные предпочли промолчать – для их же здоровья лучше…
Теперь несколько грустная часть моего рассказа. Хорошо, когда ровность, вежливость, веселость, внимание к словам мужчины исходят из души, тогда они естественны. Екатерина явно заставляла себя изо всех сил, рассердить Петра было для нее гибели подобно. Когда ей стало некого бояться рассердить, началось безумие. Петр, как известно, был человек более чем сильно пьющий. Пить приходилось и Екатерине. Но зная, во что ей может обойтись мельком сказанное неосторожное слово, она язычок свой придерживала. А теперь зачем? Первые ее слова каждое утро были одни и те же: «А чего бы нам выпить?» Женский алкоголизм развивается взрывообразно и почти не лечится. Десять процентов всего государственного дохода – семьсот шестнадцать тысяч рублей семь алтын и одна копейка уходят в царствование Екатерины на закупку устриц и венгерских вин, в первую очередь обожаемого еще Петром токая. Только не упрекайте Екатерину за то, что она плохо занималась делами государства – она не занималась ими вообще. Беспрерывное пьянство, балы и мужики, мужики, мужики: Левенвольде, Девиер, граф Сапега… Ни один мемуарист не может перечислить всех, потому что имена различных солдат и сержантов гвардии история просто не сохранила. Она выдерживает такую жизнь шестнадцать месяцев и умирает, толком не протрезвев.
Она настолько плотно связала свою жизнь с жизнью Петра, что все, что было после его смерти, строго говоря, жизнью не назовешь. Скверный фильм ужасов. Ноша, которую она пыталась нести, была слишком тяжела, и она надорвалась. Но история сохранит не только ее ужасный и бездарный путь вниз, но и блистательный путь наверх, как напоминание о том, что любая прачка может стать императрицей, если даже знает очень немногое!
И не только знает, но и умеет этим воспользоваться. Попробуйте и вы стать императрицами, если очень хочется. Или миллионершами – разница, в сущности, не такая уж и большая. Это не обязательно ведет к таким перегрузкам – их надо только уметь избегать, с тактом, терпением и, разумеется, любовью. Но об этом – следующий рассказ.
ЕЛИЗАВЕТА РОМАНОВА И АЛЕКСЕЙ РАЗУМОВСКИЙ Карьера бандуриста
Все чаще мы задаем себе один и тот же вопрос: неравный брак – хорошо это или плохо? То, что привлекает именно неровня, мы отлично понимаем – точно такие, как я сам, и дома надоели. Проявятся ли иное воспитание, иные привычки, незнакомые нам правила поведения, впитанные с детства вместе с другим молоком или радикально отличающейся по цене молочной смесью моральные нормы, или никто и не заметит, тоже сомневаться не стоит – проявятся, да еще как! А вот насколько оживленно вы на это среагируете, ограничитесь легкой улыбкой, разъясните, как именно здесь принято, или сразу заедете сковородкой по кумполу – совершенно не ясно, да и предсказывать крайне рискованно. Особенно щекотно, когда парочка оказалась с разных крайних ступенек социальной лестницы и сверху вниз начинают кричать о вороне, залетевшей в высокие хоромы, а снизу вверх от обиженной вороны сыплется в ответ свое кра – обычно инвективы о кровопийцах и эксплуататорах, которые еще непременно дождутся проскрипций, гильотины и ликвидации кулачества как класса. Некоторые говорят, что этого не избежать и от осинки не родятся апельсинки. Я вас умоляю – просто им так удобнее… На самом деле при наличии некоторой доли терпимости и такта прекрасно уживались люди, выросшие в очень разных условиях, чему, как говорилось у Крылова, в истории мы тьму примеров слышим. Уверенность в том, что, скажем, дочь царя и сын землепашца нипочем не уживутся, совершенно ни на чем не основана. А тем, что будет изложено ниже, опровергнуто вообще напрочь.