Охотники за диковинками

И теперь уже я пробиваюсь к архимагу, зная, что только мне дано остановить дракона. Пусть я и не произнесла клятву стража, но уже давно чувствую за него ответственность. А это значит только одно: связь между нами есть, хоть и очень слабая. И я должна использовать этот шанс, чтобы не позволить Алексу приблизиться к артефакту.

— Тиана! — Крик Арадара не останавливает меня ни на мгновение.

Есть ситуации, в которых нет решений и каждое из тех, что ты принимаешь, оказывается неправильным. Но… не в этот раз. Я знала, что должна это сделать. Не только для того, чтобы уничтожить Око, в чем поклялся отцу мой муж, не только потому, что должна была защитить того, кого искренне полюбила, но и…. Моя бабушка опозорила имя рода, к которому я когда-то принадлежала. И я, будучи кошкой, была обязана исправить допущенное ею зло.

Рядом с Сираном мы оказались почти одновременно. Почти… потому что в руке Алекса уже находилась обтянутая бархатом коробочка.

— Алекс, нет. — Закричала я, заметив, как он поднимает крышку. — Нет! Ты этого не хочешь! Очнись, Алекс!

И он, словно преодолевая сопротивление, посмотрел на меня. И хотя в его глазах все еще плескалось безумие, искре разума удалось пробиться сквозь густой туман зова.

— Алекс, нет. — Теперь уже шептала я, боясь спугнуть ту ниточку, что протянулась между нашими взглядами.

— Я не могу, Тиана. — Хрипло выдавил он, и его рука вновь потянулась к артефакту.

— Нет!

Мои пальцы коснулись гладко отшлифованного кристалла первыми.

И боль пронзила тело, лишая дыхания, скручивая в узел кости и разрывая на куски внутренности.

И огонь…. Много огня, в котором всполохами вспыхивали мгновения моей жизни, скукоживаясь горящей бумагой и обращаясь в пепел.

И яркий свет, который острым лезвием ударил в глаза. И последнее, что увидела я, прежде чем скользнуть в пришедшую на смену ослепительной белизне тьму — прижимающееся ко мне упругое тело снежного барса, в вертикальном зрачке которого царило отчаяние.

Эпилог

— Ты первая из стражей, кто осмелился потревожить мой покой.

Мужчина, стоящий в центре храма четырех стихий, сделал приглашающий жест, предлагая мне приблизиться.

— Где я? — С трудом произнесла я, чувствуя, никак не желающую меня отпускать слабость.

— А где бы ты хотела быть? — Вопросом на вопрос ответил он и, неожиданно, оказался рядом.

— Дома. — Слова вырвались еще до того, как я осознала суть его вопроса.

И лишь после того, как они прозвучали, поняла, что не покривила душой. Я, действительно, хотела бы оказаться дома. Вот только… где он был?

И вновь, прежде чем я попыталась это понять, перед глазами встало тончайшее белое кружево с искрами вставок из ограненных камней, которое ниспадало водопадом, создавая иллюзию сверкающего на солнце потока и уединенности внутри таинственного грота. И темно вишневый бархат балдахина. И нежный шелк белья. И…. Да, замок Арадара был единственным местом, которое я могла бы теперь считать своим домом. И не потому, что я была его женой, а потому… там я ощущала ни с чем несравнимый покой.

— А как же возрождение анималов, их величие? — Попытался убедить меня в ином незнакомец. — Сначала ты, а затем и твоя дочь, и дочь твоей дочери могли бы стоять за правым плечом правителя, храня его жизнь.

— Так вот кому власти-то хочется. — Насмешливо фыркнула я, вглядываясь в его зрачки, которые каждое мгновение меняли то форму, то цвет.

— А тебе? — Он подмигнул мне, как старой знакомой.

— Я бы предпочла любовь и нежность мужа. — Воспоминание о нем тут же отозвалось в сердце болью.

Как он? Успела ли появиться помощь до того, как мы с Алексом оказались выведенными из строя Оком?

— А ведь я не думал, что тебе удастся обойти мое проклятие. — С неожиданной для меня легкостью заметил мой собеседник, беря меня за руку и ведя туда, где стоял до моего появления.

— Я его сняла? — Позволила я себе вопрос, надеясь, что он не сочтет это обидным для себя.

— И да, и нет. — Хмыкнул он. — Ты освободила зверя мужа, но не избавила род. Хотя теперь, когда вместо сыновей имя будет продолжаться дочерьми, можно считать, что сняла.

— Ты жалеешь об этом?

— Я не желал зла, но должен был потребовать цену. Иначе слишком много окажется желающих воспользоваться Оком для своих не всегда благородных целей.

— И власть….

Я не закончила, уверенная в том, что суть моего вопроса ему ясна и без пояснений.

— Я бы и хотел ответить тебе, но не могу. — Он не улыбался, но… его улыбку я чувствовала душой. — Если я тебе отвечу, не смогу потребовать цену за твою жизнь.

— Я думала, что артефакт меня убьет. — Заметила я, понимая, что уже не раз рисковала вызвать его гнев.

Кем бы он ни был, из нас двоих именно он мог диктовать условия. Да только должного смирения во мне не было никогда. И теперь начинать было уже поздно.

— Ты приняла себя стражем правителя и искренне считала, что защищаешь его жизнь. Да и он не желал твоей смерти, а я не могу пойти против его воли.

— Значит, я могу идти? — Фыркнула я смешком, дав понять, что я не упустила ни одного слова из его последней фразы.

— А разве он приказал мне тебя отпустить? — Насмешливо уточнил он у меня. И тут же добавил. — Боюсь, он теперь не скоро решиться взять меня в руки.

— И что же нам делать? — Улыбнувшись, пожала я плечами.

— Договариваться. — Хохотнул он, став удивительно похожим на деда, который учил меня дипломатии.

— Твои предложения? — Сделала я серьезный вид, но, не пряча веселья в своих глазах.

— Ты даешь мне шанс когда-нибудь воплотить в жизнь Пророчество и не позволишь мужу уничтожить Око. — Не стал он шутить и тянуть с ответом. — Старший де'Марк не потребовал с сына клятву. Он лишь просил уничтожить артефакт.

— Откуда ты все знаешь? — Задумчиво произнесла я, удивляясь тому, что незнакомцу известно так многое.

— Я не просто исполняющий желания, я — хранитель анималов. И все, что касается твоей расы и тех, кто с ними связан, не является для меня секретом.

— И как же ты позволил случиться насилию? — Выдавила я сквозь вспыхнувшую во мне ярость.

— Я не волен над поступками. — Он не только говорил равнодушно. Он таким и был. И я не хотела знать, был ли он заключенным в камень духом ушедшего в небытие великого мага, продолжавшим исполнять то, что было ему предначертано, или это стремление к цели вложили в созданную ими сущность наши предки. Потому что и я, и любой из тех, кто касался Ока до меня, были для него лишь средством для ее достижения. Несмотря на то, что казался он почти живым. — Каждый выбирает свой путь и отвечает за совершенное на нем. Я лишь должен сохранить расу, дав ей возможность существовать и дальше.

— И если тебя уничтожить?

— Тебе не придется узнать то, что случится тогда.

— И тебе тоже.

— И мне тоже. — С ухмылкой подтвердил незнакомец. — Но меня никто не ждет, а тебя…

— Я согласна. — Легко вздохнула я, понимая, что шанс, действительно, должен быть у всех.

И к тому же, я хорошо помнила сказанные Арадаром слова, о том, что он нашел возможность возродить анималов в этом мире. А значит…

— Я рад, что в тебе хватило любви, чтобы изменить его судьбу. — С легкой грустью, словно ему жаль было расставаться со мной, ответил незнакомец и….

— Она жива!

Лицо склонившегося ко мне мужа было бледным и напряженным, но… на нем еще робко, но уже проявлялась нежная улыбка. Даря мне надежду на то, что все уже позади. Ну а то, что еще только предстоит…

Омск

Январь — март 2010