Страница 7 из 10
– Ты не голоден? – спросил Аун То. – Рис сейчас будет готов.
Солдаты расстелили на земле циновки и каждому на банановый лист положили по горке сваренного еще утром и разогретого риса. Один из них, продираясь сквозь кусты и приговаривая: «Змей здесь нет, нет ни одной, а если есть, они не захотят меня укусить», поднялся с реки, неся воду.
– А змей здесь много? – спросил Иван.
– Очень много. Поэтому и пагода называется пагодой Трех Духов.
– А что общего между змеями и духами?
– Это старинная история, – начал солдат, довольный тем, что нашел слушателя.
– Я тоже слышал эту сказку, – перебил его Аун То. – Как три разбойника…
– Если вы позволите, господин, я сам расскажу эту историю, – сказал тот солдат, что боялся змей. – Я из этих мест.
– Расскажи, – согласился Аун То.
– Это не сказка. Это случилось в самом деле, только очень давно, когда главным городом в Бирме был славный Паган и правил им могучий царь Анируда. Жила там девушка изумительной красоты, и звали ее Ма Ни Ни. Все любили ее, потому что она была не только красивой, но доброй и ласковой. Даже птицы прилетали по утрам на ее крыльцо, чтобы спеть ей свои песни. Многие богатыри сватались к ней, но все получали отказ. Ма Ни Ни как-то увидела на празднике принца Чанзитту и решила, что отдаст свое сердце только ему…
Аун То подбросил в костер сухих ветвей, и огонь осветил неверным красноватым светом лицо рассказчика. Иван подумал, что так же сидели бирманские солдаты у костра и во времена древнего царя Анируды.
– Но Чанзитта, отважный и прекрасный воин, не знал о любви Ма Ни Ни и уехал на юг покорять город Татон. И тогда старый ростовщик Кула решил взять Ма Ни Ни себе в жены. Он был очень богатым человеком, но очень злым и многих разорил, потому что брал очень большие проценты.
– У нас в деревне ростовщик тоже берет очень большие проценты. Прошлой весной мы отдали ему половину риса, – сказал молодой солдат, сидевший в тени.
– Не перебивай, Ко Мья… На чем я остановился? Да, и решил ростовщик взять Ма Ни Ни в жены. Он пришел к ее отцу и предложил ему целую повозку золота. Но отец Ма Ни Ни был добрый и гордый человек. «Не надо мне золота, – сказал он. – Ты лучше спроси мою дочь, хочет ли она, чтобы ты был ее мужем». А Ма Ни Ни сказала: «Постыдись, отец! Твой зять будет старше тебя!» Но однажды Ма Ни Ни с отцом поехала на юг навестить свою тетю. И ростовщик нанял трех разбойников, чтобы они схватили Ма Ни Ни, убили ее отца и привезли девушку к нему в его лесной дом…
Иван слушал легенду и краем глаза поглядывал на реку. Ему показалось, что по серебряной дорожке поднимается черная полоска – лодка. Он хотел было сказать об этом Аун То, да не стал перебивать рассказчика. Черная полоска приблизилась к берегу и пропала в тени.
– Разбойники быстро доехали до того места, на котором мы теперь сидим. Вон там, под обрывом, в овраге, – солдат показал в сторону, противоположную реке, – они построили себе из камней дом и в нем ночевали. И вот однажды они слышат – стучат по дороге копыта. Это ехала повозка, в ней Ма Ни Ни, а рядом, на коне, ее отец. Разбойники бросились из засады на путников, отца девушки убили, а ее связали. Время было позднее, как сейчас, и они решили сначала переночевать, а с рассветом поехать к старику-ростовщику.
Солдаты подвинулись поближе к костру. Сказка сказкой, но ночь была темной, и в кустах что-то ворошилось и вздыхало – то ли ночные птицы, то ли змеи… Иван снова взглянул на реку. Но ничего не было видно.
– Ночью девушка обратилась с мольбой к духам лесов и гор, к зверям и птицам, чтобы они спасли ее. И тогда все змеи, что живут на холме и вокруг, вылезли из своих нор, тихо подползли к спящим разбойникам и искусали их. Страшными голосами кричали разбойники перед смертью!
Тут рассказчик сделал драматическую паузу и потом закончил совсем другим, тихим и будничным голосом:
– Девушку змеи не тронули. Она вернулась в Паган, вышла замуж за принца Чанзитту. Вот и все. А души разбойников, которые умерли так внезапно и страшно, не успокоились и долго бродили, пугая людей. Тогда и построили здесь пагоду, чтобы успокоить злых духов. Но, говорят, иногда ночами они появляются здесь и делают пакости честным людям…
– Ну и место мы выбрали для ночлега! – постарался пошутить Аун То. – И змеи, и привидения.
– Я же говорил, что место плохое, – сказал солдат.
– Ничего. Переночуем.
– Надо будет по очереди дежурить, – заметил Иван.
– Англичане далеко. Или ты боишься привидений?
– Привидений я не боюсь, хотя, может, у вас в Бирме они и особенные. Но мало ли кто может проехать по дороге. А у нас груз ценный. Бандула сказал, что мы можем сами погибнуть, а повозку должны довезти до Амарапуры.
– Ладно, – сказал Аун То, – первым будет дежурить Ко Мья. – И он показал на молодого солдата. – А теперь спать. Сегодня луна, и привидения не придут.
– Не шутите, господин, – сказал старый солдат. – Духи этого не любят.
Аун То смущенно кашлянул. Ему не хотелось, чтобы Иван заметил, что он побаивается злых духов.
Иван улегся на площадке у пагоды. Ему не спалось, как не спалось и вчера ночью. А вдруг бирманский король не захочет отпустить его? И тогда прощай мечта о возвращении домой.
Ко Мья сидел у гаснущего костра, опершись о копье. Голова его медленно опускалась вниз, потом он спохватывался, просыпался, тряс головой, стараясь прогнать сон, и все начиналось сначала.
«Заснет, – подумал Иван, – обязательно заснет». Ему не нравилось это открытое, чересчур близкое к реке место. Рядом, прижавшись друг к другу, спали остальные солдаты и Аун То.
Иван встал и подошел к костру. Ко Мья даже не поднял головы. Он уже крепко спал.
Все тихо. Даже слишком тихо. Почему-то умолкли птицы и улегся ветер. Может, и в самом деле злые души мертвых разбойников подкрадываются к маленькому лагерю? Иван подошел к краю площадки, где стояла повозка. Под материей, которой она была покрыта, угадывались два больших ящика. Интересно, что в них?
В кустах раздался шум. Иван резко повернулся в ту сторону, но по храпу тут же догадался, что там – стреноженные кони и буйволы. Он еще раз пересек площадку. Надо было спать, завтра снова в путь, но тревога заставила его внимательно вглядеться в реку, в прибрежные заросли. И ему показалось, что кто-то возится там, внизу. Разбудить Аун То? Нет, наверно, почудилось.
Осторожно раздвигая ветки, чтобы не трещали, Иван начал спускаться к реке.
Несколько раз он останавливался, чтобы освободить куртку от вцепившихся в нее колючек. Перед тем как сделать шаг, он проводил подошвой по земле – может, попадется сухой сучок, а то и змея.
Уже шагов через двадцать он мог бы поклясться, что слышит голоса, шепот, не долетавший до площадки у пагоды, но явный внизу, у воды. Иван прислонился к стволу и замер.
Говорили по-английски. Английский Иван понимал плохо, но отличить его от других языков мог. Как же англичане могли здесь очутиться? И знают ли они о людях наверху? Наверно, знают, а то зачем бы им говорить шепотом и таиться.
Несколько человек поднимались по склону навстречу Ивану. Люди были в сапогах, и ветви потрескивали под подошвами. Кто-то тихо выругался.
«Пора», – подумал Иван. Он поднял пистолет, прицелился в направлении голосов и выстрелил.