Страница 8 из 201
Разумеется, всякий мемуарист способен на ошибку памяти — и Гитлер априори имеет на это такие же права, как и иные мемуаристы. Мог ошибиться — и ошибся; что ж — бывает! Мы же — не бывший гауляйтер, чтобы верить в безусловную безошибочность Гитлера!
Но вот авторы надписи на официальной мемориальной доске в Мюнхене имели уже, конечно, меньше прав на ошибку: они обязаны были перепроверять свидетельства очевидцев и мемуаристов и исправлять их. Они и исправили (исправили самого Гитлера!): изменили лето 1912 на весну того же 1912 года — т. е. еще больше усугубили ошибку, допущенную Гитлером в «Майн Кампф»!
Очень интересно!
Общеизвестно, что Гитлер отличался феноменальной памятью. Если она его и подводила, то об этом практически не имеется никаких свидетельств. В этом специфическом смысле Гитлер, похоже, действительно никогда не ошибался — по крайней мере до апреля 1945 года. Собственно говоря, именно таким способом он просто и наглядно и демонстрировал собственную непогрешимость — никто ничего не мог противопоставить такому знанию и запоминанию деталей!
В апреле же 1945 происходили удивительные вещи, которые, конечно, не могли не обратить на себя внимание трезвомыслящих историков.
Советские исследователи Д.Е. Мельников и Л.Б. Черная уже в начале 1980-х годов высказали гипотезу о том, что в апреле 1945 в Берлине произошел подлинный государственный переворот, возглавляемый Йозефом Геббельсом и Мартином Борманом:[88] «все происходившее в бункере Гитлера в последние десять дней апреля кажется совершенно бессмысленным и диким, если не принять версию, что и у Бормана и у Геббельса был совершенно конкретный план действий. /…/ свои замыслы Борман и Геббельс раскрыли, но только не до, а после смерти Гитлера.
/…/ можно предположить, что план Геббельса — Бормана был основан на том, что Гитлер умрет и оставит завещание, в котором предложит именно этим лицам вести переговоры. Для осуществления этого плана необходимо было: задержать Гитлера в имперской канцелярии в полной изоляции до тех пор, пока его бегство из Берлина станет немыслимым; заставить Гитлера написать завещание; по возможности, заставить Гитлера покончить с собой».[89]
Понятно, что этот гипотетический план (существовал ли он на самом деле, осуществлялся или нет) оказался безуспешным ввиду несогласия Сталина вести переговоры с новоявленными владыками Германии, засевшими в осажденном бункере.
К этим же дням относится эпизод, происходивший вечером 23 апреля 1945 года и описанный генералом Гельмутом Вейдлингом — последним немецким военным комендантом Берлина. Он заслуживает того, чтобы привести его со всеми изложенными подробностями:
«Генерал Фотсбергер[90] /…/ доложил мне, что фюрер отдал приказ расстрелять меня за то, что я якобы перенес КП[91] корпуса в Дебериц (западнее Берлина), и будто бы уже вчера (22 апреля) какой-то генерал был отправлен в Дебериц для того, чтобы арестовать меня.
По моему мнению, речь могла идти только о каком-либо слухе или недоразумении, поэтому у меня было очень большое желание выяснить этот вопрос. /…/
Около 18.00 я и мой начальник оперативного отдела прибыли в имперскую канцелярию. /…/
Генералы Кребс[92] и Бургдорф[93] приняли меня очень холодно и сдержанно. Я немедленно спросил, /…/ почему я должен быть расстрелян. /…/ я четко и ясно мог доказать, что /…/ перенос КП в Дебриц был бы величайшей глупостью. Оба генерала должны были признать, что, очевидно, произошло какое-то недоразумение. Они стали значительно любезнее и обещали немедленно выяснить вопрос обо мне у фюрера.
Через полчаса оба генерала вернулись с доклада /…/ и объявили, что фюрер хочет немедленно говорить со мной. /…/
За столом с картами сидел фюрер Германии. При моем появлении он повернул голову. Я увидел распухшее лицо с глазами лихорадочного больного. Фюрер попытался встать. При этом я, к своему ужасу, заметил, что его руки и одна нога непрестанно дрожали. С большим трудом ему удалось подняться. С искаженной улыбкой он подал мне руку и едва слышным голосом спросил, встречал ли он меня прежде. Когда я ответил, что год тому назад 13 апреля 1944 г. в Оберзальцберге я принял из его рук «Дубовый лист к рыцарскому кресту»[94], он сказал: «Я запоминаю имена, но лиц уже не могу запомнить». При этом его лицо напоминало улыбающуюся маску. Вслед за этим фюрер с усилием уселся в свое кресло. Даже когда он сидел, его левая нога была в непрестанном движении, колено двигалось, как часовой маятник, только немного быстрее».[95]
Далее Вейдлинг доложил обстановку на фронте подчиненного ему корпуса и высказал ряд предложений.
«Фюрер одобрительно кивал головой, а потом начал говорить. В длинных предложениях он изложил оперативный план выручки Берлина. При этом он все более уклонялся от темы и перешел на оценку боеспособности отдельных дивизий. /…/ Все с большим и большим изумлением слушал я разглагольствования фюрера. /…/ Меня отпустили. Снова фюрер попытался встать, но не смог. Сидя подал он мне руку. Я покинул комнату, глубоко потрясенный тяжелым физическим состоянием фюрера. Я был как в тумане!»[96]
На следующий день, 24 апреля 1945, Вейдлинг и получил новое назначение. Кребс объявил ему: «При своем докладе вчера вечером вы произвели на фюрера благоприятное впечатление, и он назначил вас командующим обороной Берлина».[97]
После этого Вейдлинг, принявший командование, продолжал ежедневные доклады фюреру и получал от последнего сбивчивые и многословные указания — так происходило вплоть до вечера 30 апреля 1945, когда Вейдлингу было объявлено о самоубийстве Гитлера.[98]
Все это имеет, разумеется, совершенно иные объяснения, нежели предположили Мельников и Черная. Другие историки, понявшие позднее, что после 22 апреля 1945 Гитлер был заменен в Имперской канцелярии двойником, продолжавшим исполнять его роль (например — Л.А. Арбатский[99]), дают однозначную трактовку этому эпизоду: Гитлер в первый раз в жизни позабыл человека, которого видел раньше, и не мог вспомнить обстоятельств их прежней встречи только потому, что это был вовсе не Гитлер!
Весь этот цирк с немощью Гитлера, которого с ночи на 23 апреля уже играл двойник, был целенаправленно рассчитан на то, чтобы затруднить узнавание подмены теми людьми, которые были с ним достаточно хорошо знакомы. Причем для этого было существенно необходимо, чтобы они общались с Гитлером как можно раньше, а не в самые последние предшествующие дни и недели.
Двойник, как бы внешне он ни походил на оригинал и как бы ни был оттренирован и обучен, не мог, конечно, играть роль полноценного дееспособного Гитлера, особенно — в обстановке военных совещаний и принятия немедленных решений, где Гитлер заведомо превосходил любого своего генерала. Иное дело — играть роль якобы заболевшего, немощного и опустившегося Гитлера, утратившего прежнюю остроту ума и трезвость мышления.
Убедительное свидетельство блестящего владения военной обстановкой и непогрешимой логики собственных рассуждений Гитлер продемонстрировал, например, в своем выступлении перед генералами во время немецкого наступления в Арденнах, 28 декабря 1944 года, — всего за четыре месяца до описанного Вейдлингом эпизода. Эта речь производит сильнейшее впечатление даже сегодня — в этом может убедиться каждый желающий: полный текст этой речи неоднократно публиковался на русском языке.[100]
88
С июля 1933 — в штабе Гитлера, с 12 мая 1941 (после перелета Рудольфа Гесса в Великобританию) — глава партийной канцелярии, с марта 1943 — секретарь фюрера, с 1944 — имперский министр.
89
Д. Мельников, Л. Черная. Преступник номер 1. Нацистский режим и его фюрер. М., 1982, http: www.boookshop.com.ua/Asp/k_view_2.asp?Pr1=1.
90
Командир полностью разгромленной дивизии, подчиненной командиру корпуса Вендлингу, используемый теперь последним для поручений.
91
Командный пункт.
92
С 1 апреля 1945 — исполняющий обязанности начальника ОКХ — генерального штаба сухопутных войск.
93
Главный адъютант Гитлера от вооруженных сил.
94
Погрешность перевода: правильно — «Дубовые листья к рыцарскому кресту».
95
В.И. Дашичев. «Совершенно секретно! Только для командования!» Стратегия фашистской Германии в войне против СССР. Документы и материалы. М., 1967, с. 602–604.
96
Там же, с. 604–605.
97
Там же, с. 607.
98
Там же, с. 624–625.
99
Л.А. Арбатский. Последняя тайна рейха. Выстрел в фюрербункере. Дело об исчезновении Гитлера. М., 2002, с. 75–77.
100
Например: В.И. Дашичев. Стратегия Гитлера. Путь к катастрофе. 1933–1945. // Исторические очерки, документы и материалы. В четырех томах. М., 2005. / Том 4. Крах оборонительной стратегии Гитлера. Разгром Третей империи. 1943–1945, с. 169–183.