Страница 21 из 201
Вся эта дикая травля — не умею найти другого слова — тянулась около четырех лет, достигнувши своего апогея в 1863 году. Бедствия черкесов не поддаются описанию. Убегая от преследований, они скитались без крова и пищи, зимой — при двадцатиградусном морозе. Зимы, как нарочно, были необычайно холодные. /…/ Умирали под открытым небом и в норах. Рассказывали, что наши натыкались на случаи употребления несчастными человеческого мяса. Я говорю об ужасах изгнания горцев как очевидец»[194] — и еще несколько страниц подряд подобных подробностей!
И, наконец, хэппи энд: «Днем покорения Западного Кавказа и окончания 50-летней войны с черкесами официально считается 21 мая 1864 года. /…/ Это было просто занятие последнего пункта черкесской территории».[195]
Здесь не трудно узнать известные черты многих страшных бедствий позднейших времен — в разных местах и у разных народов: и армянскую резню в Турции в 1915–1916 годах (совершенную отчасти черкесами — потомками беженцев 1860–1864 годов), и истребление казаков Советской властью в 1918–1921 годах (отчасти потомков тех, кто осуществлял геноцид горцев в 1860–1864 годах), и исход белых из Новороссийска в начале 1920 года (прямо там, где изгоняли горцев в 1860–1864 годах!) и из Крыма в конце того же года — с последующими массовыми расстрелами оставшихся или их голодной гибелью (чему подверглись в числе прочих также потомки русских офицеров, солдат и казаков 1860-х годов), и зверства сталинской коллективизации 1930–1933 годов — на Украине, все там же на Кавказе и в казачьих областях, и выселение с Кавказа в 1943–1944 годах тех кавказских народов, которых «замирили» еще в 1859 году, и самый знаменитый изо всех геноцидов — Холокост евреев в Германии и на занятых немцами территориях, который вроде бы и не имеет никакого отношения к описанным событиям — но до чего же все похоже! — и, наконец, современный геноцид в Чечне, производимый людьми, которые ничему не научились, над другими людьми, которые также ничему не научились!
Заметим притом, что события 1860–1864 годов происходили в годы революционной ситуации в России (согласно знаменитому определению Ленина, уточненного Александром Зиновьевым, наверху уже не могли, а внизу уже не хотели!), когда прогрессивная общественность обуревалась прогрессивнейшими идеями (от которых не нашлось спасения уже в ХХ столетии!), но никто из нее, за исключением Тихомирова (да и его заметки были опубликованы лишь более века спустя), не откликнулся на ужасы, происходившие на Кавказе. Да и европейская пресса, которая как раз в это время надрывалась в возмущениях по поводу подавления царскими сатрапами инсургентов в Польше, ни словом не откликнулась на эту тему.
Знакомая картина, типичная и для всех последующих перечисленных страшнейших эпопей — по крайней мере в те времена, когда они происходили!
Уставший читатель вправе задать вопрос: а какое отношение изложенные ужасы имеют к теме предлагаемой книги, к Гитлеру, его предкам или даже вообще к европейской истории? Ответим — самое прямое.
Приведенный пример — покорение русскими Кавказа — только самое экстремальное проявление стандартного конфликта, общего для последнего тысячелетия всей человеческой истории — конфликта между относительно миролюбивыми жителями равнин и горными разбойниками.
На Северном Кавказе нестандартность ситуации определилась тем, что она развивалась не постепенно, а сразу и внезапно. Горные племена имели до того веками дело исключительно с жителями прилегающих скудных равнин, не успевавших оправиться от разорений, производимых проходящими мимо иноземными полчищами. Вдруг везапно противником горцев оказалась русская армия — едва ли не мощнейшая сухопутная сила во всем мире XIX века — и времени, и мотивов для утряски отношений фатально не хватило.
Невероятно удивительно и поучительно, что за двести лет, последовавших с первых столкновений горцев с русскими, ментальность и тех, и других в сложившихся и периодически обострявшихся конфликтах изменились не настолько, чтобы нашлись силы эти конфликты прекратить! Это явление подчеркивает нижайший темп эволюции человеческих установок, сохраняемых народами и народностями; столетия для такой эволюции — не гарантия для перемен!
Впрочем, вся история Европы и России свидетельствует о том же: триста или даже пятьсот лет покорности одних народов другим сменяются, при перемене ситуации, борьбой за независимость — и нередко приводят к успехам в этой борьбе!
Афганистан и его история последних веков — еще более яркий пример того же явления!
На том же Кавказе, но по южную сторону хребта, соседями горцев в предшествующие века были армяне и грузины с переселенцами из Турции и Персии, т. е. гораздо более культурные и экономически развитые народы, чем степные кочевники. Там веками происходила взаимная притирка: горцы, получая отпор, умеряли собственную агрессивность и постепенно смещали тяжесть приложения собственных сил с разбоя на мирные занятия, смешиваясь собственным бытом с жителями равнин.
Хотя и в XIX столетии, и в революцию 1905 года, и в Гражданскую войну 1917–1922 годов, и сразу после того в горном Закавказье также вспыхивали восстания и рецидивы массового разбоя, вызывавшие карательные действия оккупационных русских войск (царских, а затем советских), но никогда острота конфликтов не достигала там накала, характерного для Северного Кавказа.
Нечто аналогичное происходило и в Европе.
1.2. Австрийцы и швейцарцы.
Европейцам, которые прочли приведенные выше строки с отчужденным равнодушием, еще раз напомним, что схожие картины возникали и в Европе — и при Наполеоне, как упоминалось, и много раньше: еще древним грекам (об этом напоминал и Тихомиров!), а затем и римлянам приходилось защищать свои цивилизации от горных набегов — и тогда их противникам приходилось покруче, чем кавказцам XIX века!
Позже подобное, повторяем, возобновлялось — в том числе в областях, лежащих на границах современной Швейцарии и Австрии — уже во времена Вильгельма Телля (неважно — существовал ли он на самом деле!) — это были те же явления и процессы.
Жители равнин вооруженной силой отражали набеги горных разбойников, те, в свою очередь, пытались укрепляться в горах, отражать карательные экспедиции жителей равнин, но приходилось все же постепенно умерять свою грабительскую активность и изыскивать иные формы существования.
Борьба швейцарцев за свободу была поначалу исключительно борьбой за свободу грабить жителей равнин и торговые караваны, проходящие по горным тропам.
Со временем это прочно забылось, и великие европейские деятели искусств — Фридрих Шиллер и Джоаккино Россини воспели хвалу швейцарским разбойникам в своих знаменитых произведениях.
Заметим, что если это и забылось, то не всеми: Гитлер, в частности, четко занял противоположную позицию и очень возмущался прославлением Вильгельма Телля: «История германских императоров — это наряду с историей Древнего Рима величайший эпос, который когда либо видел мир. Какая же это смелость, когда представляешь себе, сколько раз эти парни переходили через Альпы.
Какие это были великие люди! /…/ У нас одна беда: мы пока не нашли драматурга, который бы занялся историей германских императоров. Как назло, именно Шиллер воспел этого швейцарского разбойника».[196]
В соответствии с таким его отношением вышла даже директива от 7 июня 1941 года, запрещающая постановку в немецких театрах драмы Шиллера «Вильгельм Телль» и изучение этого произведения в школьных программах.[197]
Эрудированные историки, хорошо знающие подобные факты и склонные, повторяем, поддаваться диктату высказываний Гитлера, никогда поэтому не ассоциировали Вильгельма Телля с самим фюрером и предками последнего, которые их и вовсе не интересовали.
194
Там же, с. 134–136.
195
Там же, с. 140.
196
Г. Пикер. Застольные разговоры Гитлера. Смоленск, 1993, с. 75.
197
Там же, примечание издателей, с. 75–76.