Лорелея красной мглы

— Неважно, Конан или Старк, — проговорила Ранн, — она-то все еще Бьюдаг, не так ли? Хорошо, я отвечу тебе. Конан предал свой народ, потому что я вложила это в его мозг. Он сопротивлялся мне. Сопротивлялся отчаянно. Но он не был таким неподатливым, как ты, Старк.

Наступила тишина. Впервые с тех пор как они вошли в комнату, Хью Старк посмотрел на Бьюдаг. Девушка вздохнула, подняла голову и слегка улыбнулась. Потом вышла из зала в сопровождении стражников, но походка у нее была легче и увереннее, чем у них.

— Так, — сказала Ранн, когда они ушли, — а что намерен делать ты, Хью Старк по имени Конан?

— А у меня есть выбор?

— Я всегда соблюдаю условия договора.

— Тогда верни мои деньги и дай мне уйти.

— Ты уверен, что хочешь именно этого?

— Да, именно этого.

— Знаешь, ты мог бы остаться на какое-то время…

— С тобой?

Ранн пожала морозно-белыми плечами:

— Я не обещаю половину моего царства или даже какую-то его часть. Но тебе жизнь здесь может показаться… забавной.

— У меня нет чувства юмора.

— И тебе даже не хочется увидеть, что случится с Кром Дху? И Бьюдаг?

— И Бьюдаг… — Он замолчал, уставившись на Ранн упрямыми желтыми глазами. — Что ты собираешься с ней сделать?

— Ничего.

— Так я и поверил.

— Повторяю: ничего. Что бы ни произошло, все сделает ее же народ.

— Что ты имеешь в виду?

— Я имею в виду, что несколько дней малютка Кинжал В Ножнах отдохнет, за ней будут ухаживать, она немножко потолстеет. Затем я посажу ее на свой корабль и присоединюсь к флоту, который стоит у Кром Дху. Я со всеми удобствами размещу Бьюдаг на марсе*, откуда ее отлично будет видно жителям Кром Дху. Она останется там до тех пор, пока Скала не сдастся. И от ее народа будет зависеть, сколько времени Бьюдаг там проведет. Ей будут давать воду. Немного, однако достаточно.

Старк смотрел на Ранн во все глаза. Он глядел долго. Потом демонстративно плюнул на пол и произнес нарочито спокойно:

— Когда я смогу отсюда убраться?

Ранн усмехнулась.

— Люди, — сказала она, — такие чертовски странные. Мне кажется, что я никогда их не пойму. — Она протянула руку и ударила в гонг, стоявший в резной раме около ложа. В мягком, глубоком, вибрирующем звуке прозвучала какая-то тоска. Ранн снова легла на шелковистое покрывало и вздохнула:

— Прощай, Хью Старк.

Молчание. Она с грустью повторила:

— Прощай… Конан!

Вдоль кромки Красного моря они прошли очень быстро. Один из вельботов* Ранн доставил группу к оконечности Южного океана и высадил людей на узкой полоске берега под нависающими скалами. Они взобрались на прибрежные скалы и дальше пошли пешком — Хью Старк по имени Конан и четверо надменных сверкающих стражей Ранн. Они были вежливы и безропотно шли за ним, хотя Старк шагал так, будто черти кусали его за пятки. Между тем стражники были вооружены, а Старк нет.

Иногда, правда, очень слабо, Старк чувствовал, как разум Ранн касается его мозга — с бархатистой нежностью, будто кошачья лапка. Иногда он просыпался, отчетливо видя ее, улыбающуюся насмешливо и загадочно. Это ему не нравилось. Это ему совсем не нравилось.

Но еще меньше Старку нравилось видение, преследовавшее его и во сне и наяву. То, на что он предпочел бы не смотреть. Образ высокой женщины с огненными волосами, рассыпавшимися по плечам, идущей легкой гордой поступью между двумя стражниками.

«Ей будут давать воду. Немного, однако достаточно».

Старк сжимал твердый прямоугольник металлической коробки, в которой лежал его миллион кредитов, и мили одна за одной выскакивали из-под подошв его сандалий.

На пятые сутки, сидя вечером у костра, один из людей Ранн тихо промолвил:

— Завтра мы будем у перевала.

Старк встал, в одиночестве побрел к краю скал, которые отвесно падали в пылающее море, и сел там. Красный туман окутал его, словно кровавая изморось. Он вспомнил кровь на груди Бьюдаг, когда в первый раз увидел девушку. Он вспомнил о засохшей корке крови на своем ноже. Подумал о дымящейся крови, пролитой жителями Кром Дху. Ему пришло в голову, что этот туман и должен быть красным. Из всех цветов Вселенной он должен быть именно красным. Красным, как волосы Бьюдаг.

Он поднял руки и посмотрел на них, потому что все еще ощущал на коже шелковистое тепло ее волос. Но сейчас там ничего не было, кроме белых шрамов, оставшихся после сражений другого мужчины.

Старк прижал кулаки к вискам, и ему захотелось снова очутиться в своем старом теле — стать щуплым низкорослым уродцем, царапавшимся, кусавшимся и сумевшим выжить исключительно благодаря силе собственного ума. «Невероятно неподатливый мозг», — сказала Ранн. Да. Ему пришлось стать неподатливым. Но так уж устроен его мозг. В нем не было эмоций. Он просто спокойно принимал решения и затем начинал действовать, не задавая вопросов и полностью контролируя тело — не более чем убогий механизм, перемещавший мозг. Убогий. Да. Те немногие женщины, на которых Старк когда-то заглядывался, говорили ему это — и он даже не слишком расстраивался. Старое тело не доставляло ему никаких хлопот.

А теперь их у него предостаточно.

Старк встал и пошел назад.

Завтра — перевал. Завтра Красное море останется позади. Во всем этом чертовом Поясе девять планет, на каждой из которых есть женщины. Всех форм, цветов и размеров; люди, полулюди и еще Бог знает кто. Парень с миллионом кредитов может купить половину из них, а с телом Конана можно купить и остальных. Что такое женщина, в конце концов? Всего лишь…

Вода. Ей будут давать воду. Немного, однако достаточно.

Конан вытянул руки и схватился за выступ скалы. Его мускулы вздулись, как узлы на веревке.

— О Господи, — прошептал он, — что же это со мной такое?

— Любовь.

Ему ответил не Господь. Это была Ранн. Он ясно увидел ее у себя в мозгу, услышал ее голос, похожий на серебряный колокольчик.

— Конан был мужчиной, Хью Старк. Он был цельным: тело, сердце и разум. Он знал, что такое любовь, и для него не было женщин, существовала лишь одна Женщина — и имя ее было Бьюдаг. Я сломила его, хотя это оказалось не просто. Тебя я сломить не могу.

Старк стоял долго, очень долго. Он не двигался, только вздрагивал. Потом отвязал от ремня коробку с миллионом кредитов и швырнул ее как можно дальше с обрыва. Красная мгла поглотила коробку, Старк не слышал, как она упала в море.

Возможно, в этом море вообще не было всплесков.

Старк повернул назад и пошел вдоль края скал, к тому месту, где, как он помнил, была расщелина, узкий проход, ведущий вниз. Четверо мужчин, облаченных в доспехи Ранн, бесшумно возникли в светлой ночи и окружили его. На остриях их мечей играли красные сполохи неба.

На Старке ничего не было, кроме юбки, сандалий да плотного шелкового плаща от дождя.

— Вас послала Ранн? — спросил он. Мужчины кивнули.

— Чтобы убить меня?

Они кивнули опять. Кровь отхлынула от лица Старка, и оно сделалось серым и окаменевшим. Его рука потянулась к горлу, к золотой застежке плаща. Четверо мужчин приближались медленно, словно танцоры.

Старк сорвал с себя плащ и ударил им, как хлыстом, по лицам нападавших. Это на секунду озадачило противников — всего лишь на миг, не больше, однако и его оказалось достаточно. Пока двое высвобождали клинки из тяжелой материи, Старк отпрыгнул в сторону. Острый металл скользнул вдоль ребер, он нагнулся и обхватил кого-то за колени, использовав поверженное тело как цепь. Мужчина оказался до странности легким, будто его кости были невесомы.

Если бы Старк вступил в борьбу, они бы прикончили его за несколько секунд — это были воины, к тому же умелые. Но Старк не стал ждать. Получив мимолетное преимущество, он им воспользовался.

Они бежали за ним буквально по пятам, едва не касаясь его остриями мечей, и все-таки Старку удалось оторваться. Он мчался вдоль обрыва, потом по узкой косе, вдававшейся в море, а потом в никуда, как можно дальше в никуда, в красный туман и тусклый огонь, окутавшие его падающее тело.