Или все, или…

– Хотите сказать – назло вам?

– Именно.

– Значит, вот какого вы обо мне мнения. Стало быть, вы не пойдете со мной? – спросила она холодно.

Он не ответил, только окинул ее долгим загадочным взглядом, потом открыл свою дверцу и, по-прежнему не говоря ни слова, обошел машину, чтобы помочь ей выйти.

Полная добродушная домовладелица, занимавшая первый этаж, радостно сообщила Джоанне, что молодожены, снимающие квартиру на втором этаже, – очень приятная и общительная пара.

– Они только что поженились, вы понимаете? – добавила она, сияя улыбкой и лукаво поглядывая на Хока.

– Как мило… – улыбнулась в ответ Джоанна – в глазах француженки определенно появилось желание их сосватать.

Поднимаясь вверх по деревянной лестнице, Джоанна гадала, что ее ожидает. Она довольно кисло отметила, что в доме нет лифта. Но когда она добралась до верхнего этажа и зашла в квартиру, то восхитилась обилием света в открывшемся перед ней пространстве. Стены были покрашены в бежевый цвет, а ковер и шторы цвета осенних листьев зрительно усиливали яркость мягких золотых солнечных лучей, струившихся сквозь два окна, доходивших до самого пола. Дверей между гостиной, кухней, а также сообщавшейся с ними столовой не было, но благодаря удачно расставленной мебели каждая секция казалась самостоятельной комнатой. В таких же бледных тонах была выдержана и маленькая спальня, и совсем крошечная ванная. Вся квартира свободно разместилась бы в гостиной громадных хором на Монмартре.

– Мне здесь нравится, и очень. – Джоанна вышла на миниатюрный балкончик, где едва помещались два камышовых кресла и круглый столик, и посмотрела сверху на площадь. – И, между прочим, я говорю это вовсе не из упрямства, что бы вы ни думали, – добавила она.

Секунду он мрачно глядел на нее, а мадам Лемуан тем временем маячила в дверном проеме за их спинами.

– Вы убеждены, что не передумаете?

– Убеждена, – ответила она твердо. – Здесь уютно, Хок… эта квартира мне в самом деле по душе.

– Хорошо, пусть будет так.

Джоанна обошла квартиру кругом, заглянула в шкафы и комоды, снова вышла на балкон и загляделась на старичка с двумя внучатами, кормившими стайку птиц.

– Вы можете въехать сюда уже сегодня. – Хок неслышно подошел к ней сзади. – Если, конечно, хотите.

– Да, хочу… спасибо, – неловко пробормотала она. – Мне жаль, что я вас задержала. – Она повернулась и, встретившись с ним взглядом, в который раз вздрогнула словно от удара током.

– Это было мое решение, – отчеканил он. Хок вообще редко вдавался в подробности, и это сделало его следующую фразу еще более неожиданной. – На солнце ваши волосы превращаются в живое пламя, вы это знаете? А глаза становятся темными, как ночное небо, хотя временами они имеют теплый янтарный оттенок. От кого вы унаследовали цвет волос и глаз от отца или от матери?

– Моя мать была светлой блондинкой, – настороженно ответила Джоанна. – По ее словам, у отца были рыжие волосы и карие глаза. Ей… ей не нравилось, что я пошла в него.

– Одна из причин, объясняющих детские дома? – спросил Хок спокойно. Он ни разу не упомянул об их разговоре в тот первый совместно проведенный вечер, и Джоанна надеялась, что он забыл о нем, как о чем-то неважном. Но сейчас осознала, что это было глупо: Хок Маллен ничего не забывает.

– Возможно. – Она пожала плечами и, опустив голову, хотела пройти мимо него, но он удержал ее, положив ей руки на плечи.

– Вы были очень несчастны в детстве? – тихонько спросил он. – Поэтому вы относитесь к людям с таким недоверием?

– Ничего подобного!

– Джоанна, когда девушка с вашей внешностью никак не найдет себе близкого друга, значит, с ней что-то не так, – сказал он твердо. Было ясно, что он намерен продолжать разговор.

– То же я могу сказать и о вас, – парировала она.

– Можете, но это не будет правдой. – До Джоанны не сразу дошел смысл его слов, но, когда она поняла, ее одновременно пронзила боль и опалила жесточайшая ревность. Хок тем временем продолжал: – Но это было очень давно… и речь сейчас идет не обо мне.

– И не обо мне, – огрызнулась она, крайне раздосадованная, пытаясь вывернуться из его сильных рук. – Я работаю у вас, Хок, вот и все, а моя частная жизнь принадлежит только мне – и прошлая, и настоящая.

– Гм. – Он улыбнулся улыбкой искусителя. – Я, кажется, попался в собственные силки. Но вы мне совсем не доверяете, моя огненная маленькая пуританочка.

Ей не понравилось, что он назвал ее пуританкой, и огненной тоже – это означало недостаток самообладания, но она хотела произвести на него вовсе не такое впечатление. Джоанна перевела дыхание, сосчитала до десяти и сказала сладким голосом:

– Я уверена, мистер Маллен, что как предприниматель вы заслуживаете всяческого доверия. – И быстро направилась к двери. – Может быть, мы принесем мои вещи?

Следуя за ней вниз по лестнице, он не переставал улыбаться. Заметив выражение его лица, она попыталась, хотя и тщетно, разозлиться снова – ведь другой защиты у нее не было. Такой, как сейчас, он был просто неотразим, и хотя она знала, что он виртуозно владеет техникой обольщения, ей было невмоготу противостоять его магнетизму.

– Я занесу ваши чемоданы и уйду, чтобы вы могли разобрать вещи, – сказал Хок, когда они спустились к машине. – Мне нужно позвонить в несколько мест.

– А я думала, мы собираемся ехать в издательство, – взволновалась Джоанна. – Вещи могут подождать.

– Рабочий день уже кончился. – И правда, на сквер быстро опускались мягкие серо-голубые сумерки, в воздухе чувствовался морозец. – Я позвоню и скажу Антуанетте, что вопрос с квартирой решен, затем сделаю свои звонки, а по пути в отель завезу вам кое-какие продукты, хорошо? Так или иначе, один день ничего не меняет. Идите наверх, распакуйтесь, примите ванну и отдыхайте.

– Хок, в этом нет необходимости, я и сама могу все купить!

– Послушайтесь меня хоть на этот раз, Джоанна, – произнес он устало. – Главное сражение сегодня выиграли вы – самостоятельно выбрали себе жилье и отстояли свою независимость, проявив упорство и несгибаемость духа, а я подобающим образом унижен. Теперь можете почивать на лаврах.

– Ну хорошо. Спасибо.

Джоанна увидела, что темные брови иронически поднялись в ответ на ее согласие, и с трудом сдержала улыбку. Она не должна проявлять слабость, ведь сражение еще не кончено, а сражается она не только с Хоком, но и с собственными эмоциями, которые предательски ее подводят. Он очень опасен, гипнотически, чарующе опасен, и предельно беспощаден в своем желании победить, а если только он догадается о ее чувствах к нему… Эта мысль заставила ее вбежать в дом впереди него с такой поспешностью, словно ее преследовал дьявол.

Разложив в спальне свои вещи, Джоанна решила принять ванну, а потом ненадолго прилечь. Хок придет не раньше, чем часа через два, а ей необходимо справиться с головной болью, которая начинала пульсировать в висках. После того, какХок завезет ей продукты, она приготовит легкий ужин, выпьет чаю и ляжет в постель с какой-нибудь книгой, привезенной из Англии. Чудная мирная ночь в новом доме… Как правильно она поступила, настояв на переезде из той, первой квартиры! Джоанна вздохнула с облегчением. Здесь она может оставаться сама собой, в этом оазисе станет отдыхать от проблем, которые вскоре обрушатся на нее, как на нового руководителя «Бержика и сына». Здесь она может быть вполне счастлива – если бы только некий высокий синеглазый индивидуум не сверкнул на ее небосклоне, словно зловещий черный метеор.

«Метеор» явился в начале восьмого с пакетами продуктов в руках и серым от усталости лицом. Стоило Джоанне заметить это, как сердце ее преисполнилось нежности – что ей совсем не понравилось. Хок принялся выставлять пакеты на кухонный стол, приговаривая:

– Здесь пара бутылок хорошего вина и всякие закуски…

– Не хотите остаться и поужинать со мной?

– С удовольствием, – немедленно последовал удовлетворенный отклик, и, хотя Джоанна понимала, что он это предвидел, все-таки не могла сердиться. Он в самом деле выглядел усталым, а если бы она остановилась на первой квартире, Хок уже вернулся бы в Англию, так что виновата во всем только она… пусть и косвенно.