Или все, или…

Она посмотрела на него сквозь слезы, которые изо всех сил сдерживала. А ему стоило заглянуть в ее медово-карие глазищи, как скептическая улыбка исчезла с его лица, и они долго не могли оторвать друг от друга взгляда.

– Джоанна?… – Но он замолчал и продолжал уже совсем другим голосом: – Вы знаете, что они не хотят расставаться с вами? Они будут скучать… Без вас здесь все пойдет по-другому… – Его голос был глубоким и хриплым. – Еще шампанского?

Джоанна смотрела, как он идет через всю комнату и наливает золотистую пенящуюся жидкость в большой рифленый бокал. Ее чувства были в полном смятении. Нет, ей не померещилось страстное желание в его глазах, но в них промелькнуло и что-то другое… темное. Ее внезапно охватила дрожь. Что за событие в его жизни заставляет его так смотреть? – беспомощно спрашивала она себя. Но в следующую секунду ее окружила шумная смеющаяся компания.

Когда еще через несколько секунд к ним присоединился Хок и с улыбкой протянул ей бокал, его лицо было спокойным и отчужденным. Момент искренности миновал, и теперь перед ней стоял человек, прекрасно владеющий собой и ситуацией, щедрый хозяин, приятный собеседник, но невыразимо, непостижимо далекий.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Смесь бренди и шампанского, длинный, сумбурный день, а также несколько бессонных ночей накануне – все вместе так подействовало на Джоанну, что стоило ей коснуться головой подушки, как она тут же крепко заснула. Когда маленький будильничек разбудил ее в семь утра, она вспомнила, что не доделала еще несколько дел, которые оставила на последний вечер перед отъездом из Англии. Поэтому два часа до приезда Хока она металась по квартире как сумасшедшая, что не оставило времени для сомнений и раздумий.

Она едва успела собраться, как раздался звонок в дверь.

Когда она открыла дверь, Хок стоял, прислонившись к стене, высокий, темноволосый, в длинном черном плаще нараспашку, под которым виднелись серый деловой костюм и бледно-голубая рубашка. Хладнокровный и самоуверенный.

– Значит, вы не передумали? – Он с улыбкой кивнул на ее чемоданы, стоявшие наготове у двери, и Джоанна выдавила ответную улыбку.

– Нет. А разве это возможно?

– Иногда случается.

– Но не со мной, – произнесла она сдержанно. – Если я на что-то решаюсь, то довожу дело до конца… Хотя, возможно, вам и трудно в это поверить.

– Нет, отчего же… – Он смотрел на нее так пристально, что ей сделалось не по себе. У нее появилось странное, не поддающееся логике ощущение, что он мучается неизвестностью по поводу чего-то, непонятного ей, и старается скрыть это.

Он взял самый легкий из трех ее чемоданов, сунул его под мышку и поднял другие два с легкостью, подтверждавшей догадку Джоанны о его недюжинной силе.

– Не хотите попрощаться с кем-нибудь напоследок? – спросил он, когда она, заперев дверь, вышла вслед за ним на площадку.

– Нет. Мне только осталось бросить ключ в почтовый ящик квартиры этажом ниже. Я попрощалась со всеми еще вчера.

В такси Хок беспечно болтал на разные темы и держался абсолютно свободно, тогда как Джоанне требовалась вся ее воля, чтобы вести себя естественно – близость его крупного мускулистого тела, его малейшее движение заставляли трепетать каждый нерв.

– Расслабьтесь, Джоанна. – Синие глаза твердо, пристально взглянули ей в лицо, а его ладонь, тяжелая и теплая, легла на ее руку. – Вы нервничаете, но для этого решительно нет причин, – мягко проговорил он.

Есть, и очень даже веские причины!

– Вам это кажется. Я совершенно спокойна.

– Маленькая лгунья, – произнес он все так же мягко, обводя глазами ее лицо и останавливаясь на губах. – Вас пугает неизвестность, Джоанна? – пробормотал он. – Или вы боитесь меня и того, чем все обернется… если вы позволите этому случиться?

– Что?…

– Не говорите, что вы не понимаете, потому что я все равно не поверю. У вас все отражается в глазах, – произнес он глухо. – Вы думаете о том, что почувствуете, если я стану близок вам – по-настоящему близок. Вас влечет ко мне, Джоанна, не отрицайте. Вас влечет ко мне так же сильно, как меня к вам.

– Вы сошли с ума. – Она потрясенно взглянула на него потемневшими от страха глазами.

– Нет, я просто честен. Это самая естественная в мире вещь – влечение между мужчиной и женщиной, и тут нет ничего плохого.

– О чем вы? – Она не могла поверить в реальность происходящего разговора, но в то же время понимала, что ждала его с того самого мгновенья, как впервые увидела Хока.

– Я говорю о наслаждении, об удовольствии, которое мы можем дать друг другу, – сказал он мягко. – Я хочу вас, Джоанна, признаюсь в этом откровенно. Я давно, давно уже не чувствовал ничего подобного. Нам было бы хорошо вместе. Я разбудил бы в вас такое желание, какое не сумеет разбудить никакой другой мужчина.

– Хок!…

– Как его зовут, Джоанна? Того человека, который заставил вас затвориться в вашей стеклянной башне? – спросил он с неожиданной горячностью. – Что бы он для вас ни значил, что бы между вами ни было, со мной вам будет лучше. Я всегда буду с вами предельно честен, в наших отношениях не будет фальши или жестокости. Когда все кончится, кто бы из нас ни решил порвать, – все произойдет быстро, и разрыв будет окончательным.

– Но я не хочу таких отношений с вами!

С одной стороны, он предлагал ей вступить с ним в связь, с другой – предупреждал, что связь эту ждет неминуемый конец! От возмущения кровь ее вскипела, и это даже несколько смягчило боль обиды. Как он посмел!

– Нет, хотите, но только не можете себя заставить в этом признаться, – сказал он с оскорбительной уверенностью. Она смерила его ледяным взглядом, и, должно быть, кипевший в ней гнев отразился в нем, потому что он убрал свою руку, откинулся на сиденье и принялся сверлить ее прищуренными глазами.

– Моя работа во Франции имеет отношение к этому разговору? – спросила она настороженно. – Имейте в виду, мне нужна та самая расчудесная правда, о которой вы вечно твердите.

– Я предложил вам место директора в издательстве «Бержик и сын», поскольку считаю, что вы обладаете для этого требуемыми качествами, – ответил Хок холодно. – А наши личные отношения тут ни при чем.

– Однако неплохо иметь уютную теплую постель, которая всегда будет вас ждать во Франции? – спросила она ядовито.

А привязав ее к себе, он гарантирует и ее преданность корпорации «Маллен». Вот в чем, вероятно, суть. А она-то вчера была искренне благодарна ему за внимание, за то, как он поддерживал ее во время последних, самых трудных минут расставания, за щедрое прощальное угощение, за решение сопровождать ее во Францию, чтобы облегчить ее первые шаги. Облегчить! Гнев ее смешивался с чувством досады от сознания своей наивности. Он делал все это только затем, чтобы подчинить ее своей воле, имея в виду собственные удобства и благо империи «Маллен».

– Как я понимаю, вы отвечаете отказом на мое предложение ближе узнать друг друга? – спросил он сухо.

– Вы угадали на сто процентов, – произнесла она с глубоким презрением.

– Жаль. Терпение не входит в число моих добродетелей, но, похоже, придется прибегнуть к неприкосновенным запасам, – процедил он. – Я умею ждать, Джоанна, если нет иного выхода. И что-то мне подсказывает, что игра стоит свеч.

– Вы надеетесь услышать от меня «спасибо» за подобное наблюдение? – спросила она резко.

– Это было бы приятно…

Мрачноватая усмешка, с которой он произнес эти слова, стала для Джоанны последней каплей.

– Хок, какое бы у вас ни сложилось обо мне впечатление, меня не соблазняют пошлые романы, – сказала она звенящим от напряжения голосом. – Когда я отдам себя мужчине, это произойдет потому, что я полюблю его, его всего, а не только его тело, и не потому, что мне захочется изведать дешевых радостей от эротических упражнений, которые продлятся несколько недель… или месяцев…

– Постойте! – Он резко выпрямился и, подняв руку, прервал ее возмущенный монолог. – Что вы мне здесь пытаетесь доказать? Вы же не собираетесь заставить меня поверить, что у вас не было… – Он замолчал, и обжигающий жар обдал Джоанну с головы до ног, когда она поняла, что проболталась. – Я вам не верю.