Тайна заброшенной часовни

Затем Катажина (секретарь) обратила внимание собравшихся на тот факт, что у магистра, который пустился в погоню за Неизвестной Личностью, сегодня утром была забинтована голова, из чего следует, что Неизвестная Личность напала на магистра Потомка.

Затем выступил Влодек, который счел вполне вероятным, что с магистром Потомком произошел несчастный случай, и не менее вероятным, что Неизвестная Личность шныряла возле часовни неспроста.

Затем Брошек попросил внести в протокол следующее заявление: обнаружение пропавшей скульптуры в сарае еще не означает, что она была украдена Толстым. Выступающий, правда, в виновности Толстого уверен, однако, тщательно все обдумав, пришел к выводу, что, пока преступление Толстого не доказано, его следует считать не виновным, а только подозреваемым.

Умозаключение Брошека кратко и нечленораздельно одобрил пред. Пацулка.

Затем приступили к разработке плана действий, и после всестороннего обсуждения было решено:

а) продолжать непрерывное наблюдение за часовней;

б) проверить, не оставила ли Неизвестная Личность каких-нибудь следов возле часовни или в лесу;

в) не спешить с разоблачением Толстого; постараться его задержать не раньше, чем он попытается покинуть Черный Камень с украденной скульптурой;

г) ненавязчиво помочь магистру Потомку совершить «открытие» обнаруженной Катажиной и Влодеком картины, а затем придать этому событию широкую огласку, дабы привлечь внимание ц. п. (циничных преступников);

д) на всякий случай выяснить, что вчера вечером делали супруги Краличек, а также пан Адольф и его невеста;

е) с момента «открытия» картины установить ночные дежурства и охрану магистра Потомка, поскольку не исключено, что Неизвестная Личность ни перед чем не остановится (забинтованная голова магистра Потомка!);

ж) выяснить, по какой причине пострадала голова магистра Потомка;

з) по мере развития событий обдумывать дальнейшие шаги, согласовывая их с предыдущими.

В заключение, по неожиданному предложению пред. Пацулки, был съеден второй завтрак, после чего совещание закончилось.

Следует добавить, что председательствующий Пацулка, предвидя, каким утомительным может оказаться этот столь рано начавшийся день, приготовил второй завтрак, рассчитанный по меньшей мере на стадо носорогов. Тем не менее, хотя девочки, заботясь о своих талиях, слабо протестовали, «носороги» в мгновение ока смели со стола все подчистую.

— Это, верно, дождь так действует, — меланхолично заметила Ика.

— Ну, — поддержал ее Пацулка.

Сразу после завтрака начался второй ливень пятницы, который вселил во всех чувство безысходности. Приунывшая пятерка тупо взирала на серую завесу дождя, постепенно затягивающую долину, холмы и весь окружающий мир.

— Еще два-три таких денечка, и наводнение обеспечено, — сказала, выйдя на веранду, мать. — Видите, что с рекой?

Действительно, было на что посмотреть. До сих пор занятые своими проблемами ребята ничего вокруг не замечали. Теперь же все дружно повернули головы — и замерли от изумления.

За ночь река резко изменила свой облик. Правда, она посерела уже во вторник, а в среду вода приобрела мрачный желтовато-бурый оттенок, но при этом оставалась еще сравнительно спокойной. Вплоть до четверга оба каменистых берега были отчетливо видны с веранды, оба мостовых быка возвышались над поверхностью, а желтым волнам было еще далеко до росшего на правом берегу ракитника.

Но четверговым грозам удалось разъярить реку и разбудить в ней злые силы. Возле моста кипели два огромных водоворота, а бурые языки поднявшейся за ночь воды лизали заросли ракитника.

— Я говорила с отцом, — сказала мама. — Пожалуй, стоит подумать, не пора ли нам эвакуироваться.

— Исключено! — крикнула Ика.

— То же самое сказал отец. Он заявил, что на наводнение ему плевать, поскольку он как раз приступил к последней главе. Вот какой я получила ответ. Но хотелось бы знать, что тебя… — Поглядев на остальных, мама изменила постановку вопроса: — Что вас здесь удерживает. Диссертации, кажется, никто не пишет…

— Ах, мама, — не очень уверенно улыбнулась Ика, — мы так здорово проводим время!

— Гм, — буркнула мать. — А как именно, если не секрет?

— О, по-разному, — поспешил ответить за Ику Брошек. — Играем в карты, проявляем снимки…

— Ходим в гости, — добавил (с глупой улыбкой) Влодек.

— И вообще, — заключила Катажина, краснея как пион и проклиная в душе это свое идиотское свойство.

Мама понимающе кивнула. Глаза ее улыбались, но голос прозвучал серьезно.

— Что ж, — сказала она. — К чужим тайнам надо относиться с уважением — на этом и строится взаимное доверие. Попрошу только ни дом, ни реку не поджигать. И бегать в аптеку за пластырем мне бы тоже не хотелось. Или, скажем, за бинтами…

Всем показалось, что на последнем слове она сделала ударение. Однако поразмыслить над этим никто не успел. Мама быстро заговорила снова:

— Будем надеяться, что до настоящего наводнения дело не дойдет, и мост не обрушится. Но на всякий случай не мешает пополнить запасы в кладовке.

Пацулка одобрительно кивнул.

— Сегодня пятница, — продолжала мама, — а значит, базарный день. Прошу выделить кого-нибудь мне в помощь — я еду за покупками.

Пацулка подался вперед, явно намереваясь предложить свои услуги, но мать, подмигнув остальным, отрицательно покачала головой.

— Только не Пацулку, — сказала она с почти непритворным ужасом, — он по дороге все съест. — И ушла.

Пацулка был заметно раздосадован, Ика же напрямик заявила, что на этот раз маме изменило чувство юмора: обычно ее остроты гораздо удачнее.

Тем не менее следовало решить, кто поедет за покупками. Ика категорически отказалась сопровождать мать, но когда Брошек вскользь заметил, что в Соколице, возможно, удастся напасть на след магистра, а то и Толстого, мгновенно передумала и заявила, что готова пожертвовать собой и идет переодеваться.

И пошла переодеваться.

Через десять минут они с матерью — обе в джинсах и свитерах, обе с завязанным в «конский хвост» волосами — сели в машину и укатили. Пацулка успел дать Ике несколько личных поручений. Разумеется, он касались кондитерских изделий.

Через пять минут закончился второй пятничный ливень. Более того: случилось нечто невероятное. В первый раз с понедельника дождь на какое-то время вообще прекратился.

— At work! — воскликнул Влодек. — За работу, леди и джентльмены!

— Неужели тебе еще не надоело строить из себя английского лорда?! — буркнул Брошек.

— Не надоело! — с вызовом ответил Влодек. — А что?

— А то, что у тебя по английскому отметки хуже, чем у любого из нас! — отрезал Брошек.

Но тут же спохватился, что переборщил, и постарался смягчить свою колкость.

— Впрочем, ты тут ни при чем, — улыбнулся он. — Просто англичанка тебя невзлюбила. Она терпеть не может красавчиков. — И добавил, как бы невзначай: — У меня идея. Альберт здорово сечет английский. Поболтайте о том о сем на этом прекрасном языке. Обоим будет полезно.

— С удовольствием, — шепнула Катажина, вновь с отчаянием ощущая, как горячая волна заливает ее щеки, лоб и даже подбородок.

На этот раз, однако, покраснела она как нельзя кстати. Влодек был польщен и вновь вырос в собственных глазах. И даже, повеселев, перестал глядеть на Брошека, как боксер перед началом матча на своего соперника. А на Катажину бросил нежный взгляд, заставив ее покраснеть еще больше.

— Я тоже… — пробормотал он, — я тоже… с удовольствием.

Брошек понял, что опасность миновала.

— Ну ладно, — сказал он. — За работу, как справедливо заметил Влодек. At work, ребятушки, вперед, en avant, avanti, ragazzi! Дежурит Влодек. Пацулка с Альбертом посмотрят, не оставила ли Неизвестная Личность каких-нибудь следов. А я пошел к Краличекам и компании — постараюсь разузнать, как они провели вчерашний вечер.

И, не откладывая, отправился на другой берег.

Минуту спустя Катажина с Пацулкой зашагали в сторону леса. Влодек остался на веранде один.