"Валутина гора"

Сам Пётр отрешился от всего. Он почти безучастно наблюдал за церемонией, в которой являлся одним из главных участников. С безразличием он встретил появление священнослужителей. И с тем же безразличием наблюдал он за свершением брачного обряда. А позже с безразличием прислушивался к монотонному пению архиепископа. Стоя на коленях перед алтарём, он не думал ни о своей невесте, ни об отце, ни о многочисленных гостях. Он лишь смотрел перед собой. Он разглядывал величественные своды собора с полным безучастием. Он не понимал что говорит, что делает, кому отвечает. Ему было совершенно безразлично происходящее.

«Анастасия меня ненавидит, - раз за разом повторял себе Пётр, - так не всё ли равно, что будет? Не всё ли равно на ком я буду женат? Не всё ли равно, если мне придётся лгать и лицемерить оставшуюся жизнь? Я стану таким, как много тысяч других. Образцовым мужем, заботливым отцом. Виктория будет счастлива. Все будут счастливы…за исключением меня. И что мне прикажешь делать? Бить себя в грудь и кричать, что я достоин счастья? Я не хочу жить как другие? Я хочу настоящей жизни». «Мало ли что я хочу, - с печалью думал Пётр, - и какое имеют значения мои желания, если её со мной не будет рядом. И какой же вывод? Да очень простой. Сделаем, как отец велит. Сделаем всех счастливыми»

- Ротмистр Арсанов! Что с вами?

Голос Астраханова прорезался сквозь поток мыслей Петра. Он удивлённо обернулся и…только сейчас заметил растерянные лица своих друзей. Мало того, вокруг все люди смотрели на него с глубочайшей растерянностью и удивлением. Пётр посмотрел на свою невесту. Взгляд Виктории выражал ту же самую растерянность. Он перевёл взгляд на архиепископа. Тот застыл в выжидательной позе и, не мигая смотрел на него, словно ждал чего-то. На лице Петра отразилось недоумение. Он не понимал, почему все вокруг молчат и так странно смотрят на него. Не понимал, пока снова не раздался шёпот Астраханова.

- Клятву!

Вот в чём дело. Пётр сразу всё понял. Настало время давать клятву. Он настолько отрешился от происходящего, что пропустил всю церемонию. Пока он думал о том, как это могло произойти, снова раздался голос архиепископа.

- Клянусь любить - выговаривая эти слова, архиепископ подбодрил его взглядом.

- Кого любить? - громкий голос Петра разнёсся по всему собору.

На этот раз растерялся даже архиепископ. Он не представлял, что сказать в ответ на слова жениха. Виктория с тревогой взглянула ему в глаза и шёпотом спросила:

- Что с вами, Пётр?

- Надоело притворяться ей-богу, - всё так же громко ответил Пётр. - Всё это ложь, сударыня. Ложь. Знаю, что причиняю вам глубокую обиду сударыня, но разве это не лучше, чем обманывать вас всю жизнь? Я не прошу прощения лишь потому, что недостоин его! - он поцеловал руку Виктории, а вслед за этим поднялся с колен и повернулся лицом к гостям. Поведение жениха настолько выходило за общепринятые рамки, что все вокруг просто оцепенели. Все без исключения устремили вопросительные взгляды на открытое и спокойное лицо Петра. У присутствующих появилось предчувствие надвигающегося скандала. Громкий голос Петра, полный искренней горечи, снова разнёсся по всему собору.

- Можно обмануть всех, за исключением самого себя. Я пытался смириться со своей участью. Пытался убедить себя в правильности происходящего. Я прилагал все свои силы, для того чтобы не огорчить близких мне людей. Но мне это оказалось не по силам. Я не смог победить ни свою душу, ни своё сердце. И как я могу дать клятву, если знаю, что и это будет ложью? Как я могу дать такую клятву? Как я могу клясться в любви и верности, если,…если всей душой люблю другую…

Вокруг раздался единый вздох изумления. Гости были потрясены словами Петра.

- Пётр! - раздался в соборе полный ярости голос отца, в то время как все гости бросали на Петра едва ли не гневные взгляды.

- Отец, не мешайте мне. Дайте выговориться, - попросил Петр, окидывая отца непокорным взглядом, под стать которого зазвучал и голос. - Ведь я только и делал, что молчал и слушал вас. Я выскажусь со всей откровенностью. Я поступлю так, как велят мне честь и сердце. Вы же в праве поступать так, как посчитаете нужным - Пётр окинул всех собравшихся в соборе гордым взглядом и так же громко продолжал: - да, я люблю другую. И только ей, сейчас, здесь…я могу дать эту клятву. Только её я клянусь любить до последнего своего вздоха.

Это были последние слова Петра. Оставив невесту, которая беззвучно рыдала, прижав руки к лицу, он покинул собор. Сразу после его ухода, Абашев подошёл к своей дочери и, подняв с колен, прижал к груди. Обнимая её, он повёл дочь к выходу из собора. Среди приглашённых гостей после ухода Абашевых раздались открытые угрозы в адрес Петра. И почти сразу же раздался громкий голос поручика Анджапаридзе.

- Господа!

Увидев гусара, который занял положение перед алтарём и смотрел на всех твёрдым взглядом, гости начали замолкать и окидывать его непонимающими взглядами.

- Господа! - снова раздался громкий голос, - для начала позвольте принести извинения за по ведение моего друга. Те же, кому моих извинений будет не- достаточно, сможет меня найти в Петербурге. Во втором эскадроне лейб-гвардейского полка. Разумеется, ему будут предоставлены все преимущества, на которое имеет несомненное право, оскорблённая сторона. Поручик Анджапаридзе к вашим услугам, господа!

Он кивнул и направился к выходу. Вслед за ним раздались голоса друзей.

- Поручик Друцкой - Соколинский к вашим услугам господа!

- Корнет Астраханов к вашим услугам господа!

- Штаб-ротмистр Невич к вашим услугам господа!

Едва все четверо оказались снаружи, как немедленно начали искать Петра. Но того нигде не было заметно. После коротких поисков было решено ехать в имение. Все понимали, в какое тяжёлое положение поставил себя Пётр. Едва они отъехали от стен собора, оттуда вышли Анастасия и Арсанов - старший. Они вышли, сопровождаемые откровенно презрительными, а иногда и просто злобными взглядами. В адрес графа громко звучали неприкрытые угрозы и оскорбления. Анастасия чувствовала, что руки опекуна дрожат, когда повела его к карете.

- Какой позор,…какой позор, - прошептал Арсанов - старший, оказавшись в карете, - Петр всю нашу семью покрыл бесчестием.

Анастасия была того же мнения. Она ненавидела Петра всё сильней и сильней. Как он посмел унизить своего отца? - в гневе думала она.

Глава 20

Абашев некоторое время стоял, прислушиваясь к рыданиям дочери, а потом развернувшись, быстро зашагал в свой кабинет. Он находился там не более минуты. Когда он снова появился, на нём был пояс с ножнами, из которой торчала рукоятка сабли. Абашев вышел из дома и сев в карету, коротко приказал кучеру.

- В имение Арсановых!

Едва карета тронулась, как он сквозь зубы процедил.

- Негодяй. Ты мне сполна заплатишь за оскорбление!

Ровно через час, карета остановилась у входа в особняк Арсановых. Абашев вышел из кареты и вошёл внутрь. С глубоко мрачным видом, со стиснутыми зубами он поднялся на третий этаж и направился к покоям Петра. Слуги, завидев Абашева бросились в гостиную, где находились Арсанов - старший, Анастасия и все четверо друзей Петра.

Абашев рывком распахнул двери в покои Петра. Пётр стоял и смотрел в окно. Рядом с ним находился Кузьма. При виде Абашёва Кузьма побледнел, а Пётр не оборачиваясь, проронил:

- Я ждал вас!

- Я требую сатисфакции! - без обиняков заявил Абашев.

Услышав эти слова, Пётр повернулся и чуть помедлив, поклонился Абашеву.

- Немедленно! Сию же минуту!

- Я к вашим услугам сударь!

Пётр молча достал из ножен саблю и, положив её на стол, подошёл к Абашеву. Он остановился в шаге от Абашева и поднял на него безмятежный взгляд.

- Что это значит, сударь? - вскричал Абашев.

- Это значит, что я признаю свою вину. Я оскорбил вас. Глубоко оскорбил. Следовательно, вы получаете преимущественное право. Первый удар за вами.