КОНУНГ

И все это делалось ярлом Олафом для того, чтобы видел будущий ярл сноровку и ловкость своих людей и привыкал к будущим походам. Теперь каждый раз брал он с собой в море Рюрика и распорядился, чтобы наравне со взрослыми его малолетний сын закидывал сети, привыкал к веслам, вычерпывал воду и делал многую другую необходимую работу. Видя это, люди фьорда одобрительно отзывались о ярле Олафе и хвалили его предусмотрительность. Рюрик же к седьмой зиме своей жизни весь пропитался морской солью и волосы его совсем выбелились солнцем — он сильно возмужал и выглядел старше своего возраста. Все хвалили его цепкость и сноровку, все видели, что из него растет отличный викинг.

Пробыв две зимы в Бьеорк–фьорде, Олаф набрал из многих северных фьордов новых воинов. К нему также примкнули известные викинги Торгиль Меченый и Хьяльти. На десяти драконах Удачливый напал на ярла Снурри Олфинсона, человека жестокого и не особо умного, с которым раньше ходил не в один поход. Во время последнего похода к Ирландии ярлы поссорились из–за добычи — Снурри показалось, что ему и его людям досталось слишком мало, — и Снурри поклялся во всеуслышание, что разделается с Олафом. Однако не тут–то было. Олаф опередил тугодума, послав к нему хитроумного Варка, который, прикинувшись перебежчиком, сообщил, что Удачливый на одном лишь драконе с большой добычей тайно заглянет в Фригг–фьорд, где и собирается ее схоронить. Фьорд тот был пустынен, там никто, кроме птиц, не жил. Снурри тому сразу поверил, так как был, ко всему прочему, и очень жаден, и сообразил, что сразу может убить двух зайцев. Сам он с тремя драконами отправился в тот фьорд, но Олаф уже поджидал его у прибрежных скал. Началась тут битва, и море забурлило от крови. Один в тот день ликовал — не меньше сотни воинов поднялись в Асгард — и среди них одураченный Олфинсон. Со стороны Олафа Удачливого людей погибло не так и много, но ярла удручила гибель самого Варка: тот схватился с тремя воинами Снурри и одному снес голову секирой. Другого же убил его собственным щитом, используя для этого тайный прием. И схватился с третьим — настоящим великаном и берсерком, лучшим воином Снурри Олфинсона, — и поразил его мечом. Но здесь, как говорят, сам Один пожелал в тот же миг увидеть у себя подобного удальца. Сразу три копья вонзились в героя, и он скрылся в волнах, и это была большая потеря.

Воины Олфинсона яростно сопротивлялись, но два их дракона были взяты Удачливым, а третий получил течь, наткнувшись на подводную скалу, и затонул. Никого из воинов Олфинсона Удачливый не взял в плен, ибо ему казалось постыдным забирать в рабство столь доблестных противников, пусть даже израненных. Он приказал всех оставшихся — тех, кто еще был жив, но уже не мог сражаться, — отправить в Асгард. Многие из тех героев встретили свою смерть достойно, отдав должное ярлу, — ведь он выказал к их геройству большое уважение. Некоторые из них сами бросились в морскую пучину, чтобы избежать последних ударов мечом или секирой. Олаф захватил при этом много оружия, а также шлем самого Снурри с посеребренными надщечниками.

Затем Олаф с двумя десятками драконов пришел к берегам Шотландии и разорил многие прибрежные селения. Там его воины захватили немалую добычу. Гендальф, бывший в том походе, сочинил такую вису:

Жалких долин Хранителей

Поглотили Драконы Моря.

Дорогами Рыб пришли

Асы Металла.

Лучших Волков Приливов

Имеет бьеоркский ярл.

Ведьмы Брани у каждого стража

Вели послушно себя.

Крушители Бранных Рубашек

Немало здесь позабавились.

Нужно сказать, что никто из вражеских воинов не мог сравняться с воинами Удачливого. Берсерки убивали их играючи и забавлялись этим. Так, берсерк Дормунд с двумя мечами вырывался вперед во многих битвах и тщетно искал себе равных соперников. Всякого, кто попадался ему — в броне или в кольчуге, со щитом или без, с мечом, секирой, топором или с рогатиной, — он рассекал до пояса — мечи его пробивали кольчугу, броню и любую другую защиту. Врываясь в круг врагов, он всех их убивал, все ему было нипочем, даже стрелы и дротики отскакивали от него. И приходил он при этом в такое бешенство, что и свои бросались прочь, потому что он убивал всякого, кто попадался у него на пути. После битвы приходилось набрасывать на него сеть и вязать по рукам и ногам, но и тогда, связанный, пускал он пену, изрыгал проклятия и грыз землю. Таких берсерков, как Дормунд, у Олафа было предостаточно.

Кормчий Визард, управляя кораблем Удачливого, по–прежнему ругался на нынешние драконы ярла и твердил с большой горечью:

- Словно старые клячи, тащатся они по волнам, и любая грозит захлестнуть их, удивляюсь еще, как не прибрал эти деревяшки Эгир… Видно, они ему не нужны. Вот корабли Рунга Фергюнсона — славные птицы, от самой тяжелой добычи не оседали… И когда летели по волнам, словно расправляли крылья!

Олаф предпочитал не слушать своего кормчего. Он отправил драконы к берегам Франции и взял несколько прибрежных городов. Викинги ярла пускали через стены огненные стрелы, и огонь очень сильно им помогал. После того как пожар разгорался, они врывались в город и брали добычу. Когда волоком от реки до реки они тащили свои корабли, Визард продолжал упрямо твердить:

- Словно пушинки были корабли Рунга Корабельщика. Эти же — неподъемные камни: подгибаются ноги у силачей, когда пробуют их поднять на свои плечи.

Он сокрушался, что Рунг не строит теперь корабли, и почти все время ворчал.

Взяв большую добычу во Франции, Олаф решил остановиться на одном из островов Сены и обдумать, что делать дальше. На том острове его воины немного отдохнули. В то время Олаф узнал, что в Англии саксы собрали большое войско и флот и ждут не дождутся, когда он вновь появится у тамошних берегов. Торгиль Меченый и Хьяльти советовали ярлу не искушать судьбу. Со своей стороны, саксы решили пойти на хитрость и оставили приманкой селения па южном побережье; жители тех селении разводили на берегу костры, с тем чтобы привлечь внимание викингов. Корабли саксов прятались в заливах недалеко от тех мест, готовые отрезать пути к отступлению драконам Олафа, как только те пристанут к берегу. Прежде удавалось саксам так отбивать охоту у датчан, но не зря прозвали Олафа еще и Бесхвостой Лисой. Пристав к земле за много заливов от поджидавшего его флота, оставив корабли в надежном месте, за одну ночь с от рядом воинов ярл подкрался к селениям с суши. Бежали он и его люди налегке всю ночь, не взяв ни тяжелых щитов, ни кольчуг, — одни мечи и секиры были с ними. Утром ворвались они в самую середину вражеского лагеря и перебили многих, тех же, кто еще оставался, загнали на утес и там всех перерезали, как овец. Битву эту потом так и назвали: «резня на Овечьем Утесе». Затем принялись они искать добычу в селениях и сожгли там все дома, а женщин и детей, попадавшихся им, убивали, потому что были очень ожесточены. В церкви, которая там стояла, нашли много спрятанного золота и серебра и церковь сожгли вместе со священником и всеми теми, кто в ней прятался, — и вернулись к своим кораблям живыми и невредимыми, и очень гордились ярлом и его смекалкой. Торгильс Меченый и Хьяльти признали великую хитрость Олафа.

Саксы затем пытались их нагнать в море, но то оказалось безнадежным делом, так как корабли у саксов были очень тяжелые и неповоротливые. Олаф же здорово обогатился, и после того похода говорили, что его воины уже тогда сидели на золоте и серебре, — однако Удачливый не унялся. Следует добавить, что уже к тому времени одежда людей Олафа сделалась черной от чужой крови и были они настоящим проклятием в Англии и Шотландии; все их проклинали, боялись и пугали ими детей.

Олаф провел свои корабли в южные моря и напал на Италию. Там добычи набрали столь много — потому что население бежало и оставляло свои дома и имущество на всем побережье, — что случалось и такое: выкидывали прежде набранное и хватали более ценное. Говорили про тот поход, что драгоценные камни и монеты покрыли днища кораблей, воины Олафа ходили в золоте по колено. Среди добычи самого ярла ко всему прочему оказалась золотая цепь, а на ней крест, усыпанный драгоценными камнями. Не всякий мог ее носить, не сгибаясь под ее тяжестью. Для Удачливого же она была словно пушинка.