Чужая мечта

ЗОНА. Два месяца до событий

Я лежал в пыльной траве, сжимая в правой руке нож, а в левой пустой АК-105. Псы приближались с неотвратимостью немецкой танковой колонны. Они долго — километров пять и четыре часа — загоняли меня, потеряли две трети стаи, и теперь, когда я остался почти безоружен, готовились легко взять уставшую добычу.

Мыслей не было, они ушли вместе с давно сбившимся дыханием. Вместе с мыслями пропало желание бороться за жизнь. Последние метров пятьдесят я прополз на рефлексах и на карачках, выпучив налитые кровью глаза, неимоверным усилием проталкивая в легкие ставший очень плотным воздух, изредка отстреливаясь оставшимися патронами. Теперь патроны кончились. Куда я надеялся добраться? Здесь редко кто бывал из сталкерской братии, поэтому на помощь рассчитывать не приходилось. Это я осознал еще в самом начале собачьей охоты, но особого выбора мутанты мне не оставили — любая попытка свернуть в сторону от заданного стаей направления вызывала в псах бешеную активность. Стая была огромна — голов тридцать чертовски живучих собак, ведомых тремя чернобыльскими псами. Я не рассчитывал так долго продержаться. Сейчас, спустя четыре часа, их стало гораздо меньше, чернобыльских псов я убил всех, но и оставшиеся собаки должны были гарантированно избавить белый свет от моего присутствия.

А ведь так все хорошо начиналось! Наводка оправдала себя на триста процентов! Рюкзак под завязку был набит артефактами, самый дешевый из которых я надеялся сбыть не меньше чем за десять штук. Если бы сразу удалось реализовать все — о долге перед банком Корнеева можно было бы забыть.

Это я сейчас так бойко думаю, а тогда голова была пустая как детский резиновый мячик.

Левую ногу мне прокусили уже в двух местах, хорошо артерии не повредили. Правая ладонь, в которой был нож, перевязанная в запястье грязными тряпками, не желала сжиматься. Собственно поэтому нож был прикручен бинтами к руке намертво. Левая, со сбитыми кровавыми мозолями — от постоянного шорканья по жесткому грунту, выступала третьей, так нужной мне опорой.

Последний акт противостояния с мутантами не должен был затянуться, и полз я вперед желая только найти какой-нибудь камень или дерево, чтобы прислониться к нему спиной и быть спокойным хотя бы за это направление последней атаки. Крутиться, отбиваясь со всех сторон, я бы уже не смог. А дерево как нарочно не попадалось.

И когда я уже решил, что дальше ползти не смогу и последний бой нужно принимать где-то здесь… голова моя во что-то уперлась. Насколько мог я поднял ее повыше, пытаясь рассмотреть неожиданное препятствие. Сначала показались рваные сапоги, справа над ними толстый ствол «Винтореза», слева, еще чуть выше — кисть руки, лишенная кожи и мышц — белые, ярко белые кости пальцев.

Зомби!

Ствол «Винтореза» поднялся и выплюнул короткую очередь над моей головой. За спиной раздался собачий визг, а я, собрав остатки сил, прыгнул вверх почти из положения лежа. Я во что-то бил примотанным к руке ножом, кусался и рычал не хуже псевдопса. Мертвяк пытался отбиваться. Не знаю сколько времени продолжался мой рукопашный бой с зомбаком, очнулся я лежа на его груди, сжимая в одной руке вожделенный «Винторез», в другой рукоятку сломавшегося ножа; на лице, груди, руках жидким киселем висели сгнившие мозги безвестного зомби, густо политые его же серо-черной кровью или что там у них вместо неё?

Вспомнилась стая и, с огромным трудом перевернувшись на спину, я сел. Вокруг, насколько было видно — не было никого. Солнце готовилось скрыться за лесом, на небе ни облачка, легкий теплый ветерок пытался пошевелить мои слипшиеся от пота и крови волосы. При такой погоде приятно сидеть на веранде новенькой дачи, пить чай из огромных чашек, вдыхать аромат свежеструганного бруса и вспоминать приятные моменты прошедшего дня.

Сколько я так просидел — не знаю. Часа два или три. Временами полностью отключаясь от действительности, потом приходя в себя и не понимая где я и что со мной происходит. Отчетливо и без провалов в памяти я стал соображать лишь когда солнце уже исчезло за ломаной линией далекого леса. В голове как-будто переключился какой-то триггер, обрывки памяти выстроились во временной последовательности, и стало окончательно ясно, что нужно быстро что-то делать.

Для начала пришлось тщательно обыскать моего зомбака, появившегося столь вовремя. Вывернув его карманы, кармашки и подсумки, я стал обладателем двух магазинов с патронами СП-6, старой рваной фотографии какой-то блондинистой девицы с огромными голубыми глазами, легкомысленно надвинувшей на высокий лоб плюшевый берет, разбитого коммуникатора с обрывками гарнитуры, полупустой консервной банки с остатками некогда довольно качественной тушенки и разряженного фонарика. Банку я выбросил сразу, чтоб не возникло желания сожрать эту фонящую тухлятину, фонарь у меня был свой, а девица мне не приглянулась — явно не мой тип, и поэтому была возвращена своему дважды мертвому воздыхателю.

В магазине «Винтореза» оставалось восемь патронов. Если по дороге не произойдет еще одной финальной игры «Чернобыльские мутанты»: «Полуживой Макс», шансы вернуться домой здорово возросли.

И, когда я совсем уже было уверился в своем необыкновенном везении, чьи-то сильные руки подхватили меня сзади, поднимая на ноги, я не успел оглянуться, как что-то мягкое, но увесистое — вроде велосипедной шины, набитой песком, обрушилось на мой бритый многострадальный затылок.

Теряя сознание, я ещё успел подумать о том, что должен быть благодарен судьбе за относительно безболезненный конец.

СВАЛКА (продолжение)

— Макс, не суетись, — Корень был деловит и спокоен, в каждой руке по «Глоку», — стрелок нас не видит, мы слишком низко. Сейчас животных похороним и поскачем дальше.

Псевдопсы окружили нас, но как-то очень неравномерно: перед нами четверо, справа два, слева один и сзади пыталась подползти на брюхе беременная сука. До ближайшего метров двенадцать. Петрович начал с тех, что были справа — три слившихся в один хлопка приглушенных выстрелов, лязг механизма, и правый фланг стал полностью открыт. Стрелял мой партнер не только эффективно, но и весьма эффектно; еще не упали первые мертвые мутанты, как Корень, свалившись на спину, перенес огонь на передних — пара была убита на том же месте, где и стояли, еще один успел сдвинуться вправо на пару метров, но это был последний путь мутанта по Зоне, и последнего Петрович завалил прямо в воздухе: одна пуля в уродливую башку, вторая, отбросившая псину в сторону — в широкую грудь. Каким-то быстрым и непонятным движением (признаюсь, в этот момент я моргнул и пропустил переход) — только что лежал на спине и стрелял почти над собой, а теперь стоит на колене и выцеливает оставшегося левофлангового, Петрович не только вышел на другую директрису стрельбы, но и успел сместиться в сторону метра на четыре. То ли я так медленно моргаю, то ли партнер мой быстрее Спиди Гонсалеса. Впрочем, ему при таком колобковом строении организма, что бежать, что катится — одинаково. Трудно лишь решиться на движение, зато потом инертную массу не остановить. Боб Мунден местного розлива. Если б я так стрелял… эта история не приключилась бы со мной никогда!

Беременной суке Петрович дал уползти невредимой: то ли сентиментальность какая-то взыграла, то ли патронов пожалел.

— Все, Макс, ноги в руки и валим отсюда, ты как всегда — впереди. Пошел.

Выполняя приказ, я пригнувшись рванул вперед и остановился лишь метров через триста, сообразив, что в окружающей обстановке что-то изменилось. Принюхавшись, я понял, что пропал надоедливый запах ржавчины: мы вышли со Свалки.